Родной брат Рейчел был старше ее на пять лет. Как и сестра, он обладал веселым, общительным характером, но превосходил ее по вспыльчивости. Он был почти одного роста с Габриелем, только несколько плотнее. От отца Скотту достался цвет глаз и волос и очень щедрое сердце. На Габриеля с некоторых пор эта щедрость не распространялась.
— Как хорошо, что ты приехала, — сказал Ричард, подсаживаясь к Джулии. — Рейчел мне говорила про твои успехи в аспирантуре.
Джулия улыбнулась. Ричард был человеком старомодного воспитания. Он преподавал биологию в Саскуэханнском университете, специализируясь на анатомии человека, и прежде всего на свойствах нейронов человеческого мозга. При своем интеллекте и обаянии он мог бы быть душой компаний. Но профессор Кларк не любил шумных сборищ и отличался немногословностью. Вместе с чрезмерно разговорчивой Грейс они великолепно дополняли друг друга. Потеряв ее, Ричард как будто лишился опоры и стал чем-то похож на воздушный шарик, выпущенный из рук. Джулия остро почувствовала его одиночество. В уголках глаз у него прибавилось морщинок, а сам он похудел и заметно постарел.
— Я тоже рада, что я здесь, среди вас. Ричард, прости, что меня не было в сентябре. — Джулия виновато посмотрела на него, и он понимающе погладил ей руку. — Мне очень нравится в аспирантуре. Узнала столько интересного. — Она старалась не ерзать на стуле, особенно под пристальным взглядом знакомых синих глаз.
— Габриель говорил, что ты ходишь на его семинары.
— Ну да? — оживился Скотт. — И ты хоть что-то понимаешь из его объяснений? Или тебе нужен переводчик?
Конечно же, это была шутка, но краешком глаза Джулия видела, что слова Скотта задели Габриеля.
— Из всех курсов, которые мне приходится слушать, я больше всего люблю семинары профессора Эмерсона. Они считаются лучшими на гуманитарных факультетах. А в октябре он читал лекцию, и в зале было более сотни слушателей. Университетская газета поместила его портрет.
Брови Рейчел изогнулись, а прищуренные глаза заметались между Джулией и Габриелем.
— Ну, Гейб, ты даешь, — захохотал Скотт. — А твои женщины тоже называют тебя профессором Эмерсоном? Представляю, как это круто звучит в постели.
— Во-первых, Скотт, у меня нет, как ты изволил выразиться, женщин. А одна удивительная леди, с которой я встречаюсь, так меня не зовет, — ледяным тоном парировал Габриель. Он стремительно покинул кухню, но дверью не хлопнул.
— Скотт, веди себя прилично, — негромко, но с заметным упреком сказал сыну Ричард.
— Пап, я только пошутил. Габриель слишком уж серьезно относится к своей персоне. Нужно освободить его от этого груза. Нас профессорами не удивишь. А то, что женщины у него вроде спорта, — это мы все знаем. Подумаешь, надулся. Подуется и перестанет.
— Похоже, Габриель нашел себе подругу. Рад за него, — совсем с другим оттенком, искренним и дружеским, сказал Эрон.
У Ричарда было такое выражение лица, будто он услышал о некой гипотезе, требующей подтверждения.
Рейчел вдруг стукнула кулаком по кухонному столу и встала, уперев руки в бедра:
— Скотт, ты никак забыл, что у нас этот праздник и так… специфический? Так зачем еще добавлять своего пассивно-агрессивного дерьма?.. Папа, прости за лексикон.
— А почему все должно вращаться вокруг него? — не сдавался Скотт. — Во время прошлой проверки он был всего-навсего одним из четверых.
Это уже не звучало как шутка.
— Почему? — переспросила Рейчел. — Потому что старается измениться, чего я не могу сказать о тебе. Вместо шуточек, слей картошку и сделай пюре. Эрон, индейку пора вынимать из духовки. Джулия, ты не сходишь за Габриелем? Он у нас знаток вин. Пусть навестит погреб и выберет парочку бутылок.
— Я и сам могу принести вино, — запротестовал Ричард. — Дадим Габриелю передохнуть.
— Он и здесь передохнет, если Скотт больше не будет упражняться в остроумии. — Рейчел вперилась глазами в брата, и тот нехотя кивнул. — А ты, папа, лучше всех умеешь нарезать индейку.
Рейчел пересеклась взглядом с Джулией и кивнула в сторону лестницы. Джулия неслышно покинула кухню, поднялась на второй этаж и остановилась возле полуоткрытой двери бывшей комнаты Габриеля. Войти без стука она не решалась.
— Не заперто, — угрюмо отозвался Габриель.
Интерьер комнаты не изменился со времен его семнадцатилетия, разве что исчезли плакаты его некогда любимых рок-групп и изображения полуодетых девиц. В центре комнаты стояла двуспальная кровать. Большое венецианское окно выходило в сторону леса. Возле одной стены стоял старинный комод, с которым соседствовали три массивные книжные полки. Противоположную стену занимала безнадежно устаревшая стереосистема. Доминирующим цветом в комнате был синий. Синим был даже ковер возле кровати.
Джулия смотрела, как Габриель достает из чемодана и методично раскладывает на кровати привезенную одежду. Увидев, кто пришел, он улыбнулся:
— Теперь ты понимаешь, почему родному дому я предпочитаю гостиничный номер?
— Прости. Мне нужно было вмешаться. Сказать что-нибудь.
— Тебе следует делать то же, что и я: стараться сидеть тихо и не поддаваться на провокации Скотта. — Габриель подошел к ней и положил руки на плечи. — Хорошо, что мы решили держать наши отношения в тайне. Скотт обо мне невысокого мнения. А если бы он узнал, кто та леди, пострадала бы и твоя репутация.
— Мне все равно. Для меня главное, какова моя репутация в твоих глазах и в глазах Рейчел и Ричарда.
— А мне не все равно, очень даже не все равно, — возразил Габриель, гладя ей щеку. — Предлагаю вечером, когда моя дражайшая родня уляжется спать, пойти прогуляться. Пойдешь?
— С удовольствием.
— По крайней мере, у меня будет цель на этот вечер, и она поможет мне сдерживаться.
Габриель обнял ее так, как привык у себя в квартире. Их языки моментально нашли друг друга. Его руки опустились к ее ягодицам, и Габриель с удовольствием сжал эти соблазнительные округлости.
Джулия поддалась привычной волне ласк, но тут же спохватилась.
— Нам здесь нельзя, — прошептала она.
— Но ты нужна мне, — жарким, хриплым голосом возразил он, пряча руки в ее волосах. — Нужна, Джулианна. Прямо сейчас.
В ответ на его неистовый призыв у нее внутри все растаяло и поплыло. Губы Габриеля уже скользили по изгибу ее шеи, потом уткнулись в ее ключицу, которую он осторожно прикусил. Ногой Габриель закрыл дверь, быстро расстегнул две пуговицы на ее блузке, чтобы полюбоваться нежной кожей. Продолжая сжимать ей ягодицы, он поднял Джулию и осторожно прислонил к двери, обвив ее ноги вокруг своих бедер. Джулия шумно дышала, ощущая, как его тугой, требовательный член упирается в низ ее живота.
Габриель наклонился к ее левой груди и просунул кончик языка под чашечку лифчика. Джулия со стоном запрокинула голову. Она ерошила ему волосы и шепотом требовала продолжать. Поддерживая правой рукой ее бедро, левой он высвободил грудь из чашечки.
