— Ты не был ловеласом. Тебе просто было одиноко.
— Спасибо за столь великодушное объяснение, но мы оба знаем, что это не так.
Они замолчали. Джулия положила голову ему на грудь и водила по ней пальцем. Впервые она узнала, что о ней кто-то искренне заботится, и услышала, что ей хотят поклоняться. Впервые она не умом, а сердцем поняла: прошлое можно и нужно оставить позади. И впервые она поверила: у нее хватит на это сил.
Палец Джулии случайно коснулся татуированного дракона на груди Габриеля. И Габриель быстро отвел ее руку:
— Пожалуйста, не надо.
— Прости. Но что означают эти буквы? — Джулия почувствовала, как у Габриеля перехватило дыхание. — Я не собиралась заводить разговор об этом. Но мы сейчас делимся своими секретами. И я подумала…
Габриель, держа ее за запястье, начал тереть веки свободной рукой.
— Майя — это имя, — нехотя признался он.
— Ты ее любил?
— Да, я ее любил.
— Вы долго были вместе?
— Это были… совсем другие отношения.
Джулия крепко обняла его и закрыла глаза. Габриель еще долго не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами, разглядывая потолок своей бывшей комнаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Когда Джулия проснулась, в комнату из-под жалюзи пробивались лучики солнца. На краешке кровати сидел вполне одетый Габриель и смотрел на нее. Джулия сладко зевнула и потянулась.
— Доброе утро, дорогой, — улыбнулась она.
Габриель сразу же обнял ее:
— Я проснулся рано. Не хотел тебя будить. Ты так спокойно спала. — Подкрепив свои слова поцелуем, он направился к комоду за свитером.
Джулия перевернулась на живот и беззастенчиво поедала его глазами. Она любовалась не только широкими плечами, обтянутыми рубашкой, но и его задом в плотно облегающих черных джинсах.
«Чертовски красивая задница», — подумала Джулия.
— Ты что-то сказала? — спросил Габриель, оборачиваясь через плечо.
— Ничего.
— В самом деле ничего? — Он с трудом прятал улыбку. Потом подошел к ней, наклонился и прошептал: — По-моему, ты восхищалась моей задницей.
— Габриель!
Смутившись оттого, что он догадался, о чем она думает, Джулия легонько хлопнула Габриеля по руке, и они оба весело рассмеялись.
— Между прочим, твои мысли очень польстили моей заднице, — сказал он, обнимая ее за талию и усаживая себе на колени.
— Неужели?
— Представь себе. Скажу больше, задница просила передать, что ничуть не ревнует тебя ко мне и предлагает поближе познакомиться с нею… не сейчас. Во Флоренции.
Джулия вытянула шею и наклонила голову, ожидая поцелуя. Вскоре она была награждена сразу полудюжиной поцелуев.
— А теперь поговорим о более серьезных вещах.
Джулия сразу поняла, о чем он собирается говорить.
— Саймон арестован. Ему предъявлены обвинения сразу по нескольким статьям. Его отец направил в Селинсгроув семейного адвоката, чтобы попытаться вытащить сынка. Ходят слухи о возможной сделке между защитой и обвинением.
— А ты сам что о них думаешь?
— Пока не знаю. Одно ясно: сенатору важно, чтобы эта история не попала в газеты. Скотт позвонил прокурору, и тот заверил, что твое дело получило самый высокий уровень приоритетности. Скотт ему сказал, что все мы заинтересованы в тюремном сроке, а не в видимости наказания вроде домашнего ареста или программы психологической реабилитации. Но, учитывая связи Тэлботов, вероятность отправить Саймона за решетку невелика.
«Надо будет обязательно поблагодарить Скотта за заботу», — подумала Джулия.
— А чем все это грозит тебе?
Габриель расплылся в улыбке:
— Семейный адвокат Тэлботов попытался заявить, что выдвинет встречное обвинение. Спасибо брату: Скотт провел с ним короткую, но очень впечатляющую беседу. Сказал, что газетчикам и телевизионщикам будет крайне интересно выслушать мою версию случившегося и, разумеется, твою. И адвокат сразу заткнулся насчет обвинений. Ты же знаешь, каким занудой умеет быть Скотт.
Джулия облегченно вздохнула. Ей было невыносимо думать, что Габриель может пострадать. Еще тяжелее была мысль, что причиной случившегося явилась она.
— Надо сходить в душ и одеться.
Габриель с нежностью посмотрел на Джулию и провел пальцем по ее руке:
— Я бы с удовольствием составил тебе компанию, но, боюсь, такая вольность шокирует мою родню.
— Профессор Эмерсон; я не могу допустить, чтобы из-за меня пострадала ваша репутация. Особенно в глазах ваших родных.
— Вы совершенно правы, мисс Митчелл. Это явилось бы крайне шокирующим событием. Посему мы вместе с моей польщенной задницей на некоторое время отложим совместные омовения под душем. — Габриель наклонился к ней и повторил: — На некоторое время.
Джулия засмеялась и поковыляла в ванную. Вернувшись оттуда, она застала Габриеля, который бесцельно бродил по коридору.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, просто я решил удостовериться, что с тобой все в порядке. А где твои костыли? — покачав головой, спросил он.
— В моей комнате. Габриель, у меня все хорошо, — ответила Джулия и, прихрамывая, прошла в свою комнату.
Отыскав щетку для волос, Джулия довольно неуклюже попыталась расчесать свои длинные спутанные волосы.
— Позволь мне. — Габриель подошел и забрал у нее щетку.
— Ты собираешься расчесывать мне волосы?
— А почему нет? — Он усадил ее на стул, встал сзади и медленно повел пальцами по ее волосам, разделяя спутанные пряди.
Джулия закрыла глаза.
— Ну как? Нравится? — спросил он через пару минут.
Не открывая глаз, она кивнула.
Габриель усмехнулся. Боже, как легко сделать ей приятное. А ему отчаянно хотелось на каждом шагу делать ей приятное. Когда все пряди ее бесподобных волос были разделены, он очень осторожно стал расчесывать их щеткой. Прядку за прядкой.
Даже в самых смелых снах, видя себя рядом с Габриелем, Джулия не отваживалась вообразить его своим парикмахером. Но, чувствуя, с какой нежностью его длинные пальцы касаются ее волос, она замирала. Она даже боялась думать, какая лавина наслаждений ждет ее во Флоренции, когда им больше не нужно будет таить свои тела друг от друга. Тогда она сможет насладиться им целиком. «Обнаженным». Она быстро скрестила ноги.
— Никак я вас соблазняю, мисс Митчелл? — шепотом спросил Габриель.
— Нет.
— Тогда я плохо выполняю работу, за которую взялся, — усмехнулся Габриель и стал еще медленнее расчесывать ее волосы, потом поцеловал Джулию в ушко. — Но, по правде говоря, сейчас моя задача скромнее: заставить тебя улыбнуться.
