— Почему ты так добр ко мне?
Его пальцы замерли.
— До чего же трудный вопрос ты задаешь человеку, который тебя любит.
— Габриель, я спрашиваю всерьез. Почему?
Он опять повел пальцами по ее волосам, теперь просто наслаждаясь их шелковистостью.
— А помнишь нашу первую встречу? Ты была добра ко мне, хотя от такого меня должна была бы бежать. Так почему ты удивляешься моей доброте? Ты получаешь лишь малую часть того, что заслужила.
Джулия решила больше не допытываться. Невзирая на все тяготы вчерашнего дня, она хорошо помнила, как в больнице призналась ему в любви. Но ответного признания не услышала.
«Мне достаточно и этого, — думала она. — Его поступки, его доброта, его защита. Более чем достаточно. Обойдусь и без слов».
Джулия любила его до боли в сердце. Она всегда любила его, и даже в самые мрачные дни эта любовь продолжала ей светить. Но ей очень хотелось услышать его признание.
Чтобы не напрягать больную лодыжку, Габриель на руках отнес Джулию в кухню. Есть ей не хотелось, но он все-таки уговорил ее выпить кофе и съесть несколько приготовленных Ричардом блинчиков. Они сидели и строили планы на вечер, когда в кухню вошел Ричард, неся трубку радиотелефона.
— Твой отец звонит, — шепотом сообщил Ричард, подавая Джулии трубку.
— Если не хочешь с ним говорить, не надо, — шепнул Габриель, прикрывая рукой микрофон. — Я сам могу поговорить.
— Когда-нибудь мы все равно должны серьезно поговорить, — сказала Джулия. С трубкой в руке она похромала в столовую.
— Ты не должен становиться между Джулией и ее отцом, — заметил Габриелю Ричард, когда они остались вдвоем.
— Между Джулией и ее никудышным отцом, — поправил его Габриель.
— Другого отца у нее нет. А она для него — свет в окошке.
Габриель почувствовал подступающее раздражение.
— Если он хочет заботиться о ней, то должен обеспечивать и ее безопасность.
Ричард подошел к нему и положил руку Габриелю на плечо:
— Никакие родители не застрахованы от ошибок. Иногда проще спрятать голову в песок, чем признать, что их ребенок в беде. Говорю это по собственному опыту.
Габриель поджал губы, но промолчал.
Минут через десять Джулия вернулась в кухню. Присутствие Ричарда не помешало Габриелю обнять ее и поцеловать в щеку.
— Ну как? Все нормально?
— Отец пригласил меня на обед, — скороговоркой ответила она.
Ричард почувствовал себя лишним и отправился в кабинет.
— А хочешь ли ты идти?
— Непринужденной беседы у нас с ним не будет, но я согласилась.
— Джулианна, не надо делать то, чего тебе не хочется. Давай я сам свожу тебя на обед.
Джулия покачала головой:
— Пойми, Габриель, он пытается загладить свою вину. Он мой отец. Я не могу лишить его шанса.
Ответ Джулии раздосадовал Габриеля, но он решил не спорить с нею.
Ровно в шесть вечера Том Митчелл появился на крыльце дома Кларков. Он был в костюме и при галстуке, который нервно теребил рукой. Он не привык носить костюмы, а тем более галстуки. Но ради Джулии…
Ричард провел его в гостиную и занимал разговорами, пока Джулия собиралась.
Сборы происходили в комнате Габриеля. Сам он лежал на кровати и смотрел, как Джулия красит губы, смотрясь в зеркальце пудреницы.
— Ты действительно хочешь ехать на этот обед?
— Я не хочу подводить отца. Для него встреча со мной много значит. И потом, сегодня Скотт, ты и Эрон отправляетесь в какой-то клуб. Рейчел уговорила Ричарда сходить на новый чикфлик. Получается, я была бы обречена сидеть одна.
Габриель встал, подошел к ней и обнял за талию.
— Я бы не поехал ни в какой клуб. А со мной тебе бы не пришлось скучать. Я знаю, как развлечь леди. — Для большей убедительности он стал целовать ее за ухом. — Ты обворожительна. Просто обворожительна.
Джулия невольно покраснела:
— Спасибо.
— Смотрю, Рейчел нашла для тебя симпатичный шарфик. — Габриель потеребил кончик шелкового голубого шарфика от Эрмеса, который его сестра искусно завязала на шее Джулии, чтобы скрыть следы укуса.
— Это шарфик Грейс. Подарок Ричарда.
— Ричард любил баловать Грейс. Особенно в Париже.
— Ты пошел в него, — сказала Джулия, становясь на цыпочки и целуя его в щеку.
— Подожди до Флоренции.
— Кстати, а в какой клуб вы поедете? Надеюсь, стриптиза там не будет?
Габриель изобразил на лице полное недоумение:
— Неужели ты думаешь, я поехал бы в такое место?
— А куда отправляются мужчины, когда они одни?
— Скажи, Рейчел одобрила бы такую «экскурсию»? — спросил он, найдя самый убедительный аргумент.
— Нет.
— А теперь скажи: неужели ты думаешь, мне это надо? — (Джулия отвела глаза и не ответила.) — Зачем мне куда-то ехать и смотреть на каких-то женщин, когда самая прекрасная в мире женщина почти каждую ночь делит со мной постель? — спросил Габриель, нежно целуя ее в щеку. — Единственная женщина, которую я хочу видеть обнаженной, — это ты.
— Погоди, разве я тебя об этом спрашивала? — засмеялась Джулия. — Кажется, я задавала немного другой вопрос.
— Я забыл. Возвращайся поскорее. Жду.
* * *
Поздно вечером, когда на первом этаже дома Кларков погас свет и все обитатели разошлись по своим комнатам наверху, Джулия в простой голубой ночной рубашке вошла к Габриелю. Габриель сидел в кровати и читал, подтянув колени к подбородку.
— Добро пожаловать, дорогая, — улыбнулся он, откладывая книгу на столик. — Ты из тех редких женщин, которые в любом наряде выглядят обворожительно.
Джулия отложила костыли и с удовольствием провела рукой по ночной рубашке:
— Спасибо, что съездил к отцу за моим чемоданом.
— Не будем о таких пустяках. — Габриель протянул руку и помог ей забраться в кровать. Он поцеловал ее и только потом заметил, что Джулия так и не сняла шарфик Грейс. Габриель потянул шарфик за один конец. — Почему ты не сняла его?
— Не хочу, чтобы ты глядел на мой шрам, — сказала она, опуская глаза.
— Не надо его прятать.
— Зачем тебе видеть это уродство?
Габриель посмотрел ей прямо в глаза, затем протянул руку и осторожно развязал шарфик. От взгляда Габриеля ее шея покрылась гусиной кожей. Габриель бережно переложил шарфик на ночной столик и стал целовать ее шрам.
— Джулианна, у каждого из нас есть свои шрамы. Просто мои скрыты внутри.
