Когда профессор Эмерсон задал вопрос, на который она могла бы ответить с блеском, Криста не подняла руку. Габриель недоуменно посмотрел на нее поверх очков, но мисс Петерсон нахмурилась и отвернулась. Если бы в тот момент его голова не была занята Дантовым «Раем», ему стало бы не по себе.
Собравшиеся отметили не только странную молчаливость Кристы, но и ее неприкрытую враждебность по отношению к Джулии, на которую она бросала откровенно злобные взгляды.
После семинара Джулия шепотом поинтересовалась у Пола, какая муха сегодня укусила Кристу. Пол усмехнулся:
— Похоже, до нее дошло, что Эмерсон не утвердит тему ее диссертации, и она подумывает о смене амплуа. На Янг-стрит есть стриптиз-клуб. Наверное, прикидывает свои шансы устроиться туда.
Джулия тоже усмехнулась.
— Шарфик у тебя симпатичный. Явно французский, — сказал Пол, добродушно улыбаясь. — Подарок твоего парня?
— Нет. Это от моей лучшей подруги.
Они оба собрали книги и вышли на улицу, где падал мелкий снежок. Пол взялся проводить Джулию до дома. Они шли, рассказывая друг другу, как провели праздники. Естественно, из обоих рассказов были тщательно убраны все нежелательные эпизоды.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
К пятнице настроение профессора Эмерсона окончательно испортилось. Почти всю неделю он провел без Джулианны. Ему было невыносимо видеть, как после семинара она ушла вместе с Полом и даже не взглянула в его сторону. Умом он понимал: Джулия строго соблюдает конспирацию. То же самое должен был делать и он. Должен… когда ему хотелось при всех крепко ее обнять и громко крикнуть, что это его любимая женщина. По ночам одинокая спальня Габриеля наполнялась демонами и кошмарами. Они были страшны только для него, поскольку до смерти боялись Джулию, одно присутствие которой рассеивало тьму. Ее свет был ярче самой яркой из звезд… И эту недавно обретенную звезду своей жизни он теперь мог потерять.
Еще в Селинсгроуве Габриель решил: прежде чем они поднимутся на борт самолета, он расскажет ей все свои тайны. Он очень жалел, что эту, возможно последнюю, неделю провел не с нею. Он поменял дату своего вылета, заказал второй билет для Джулии. Но все это делал механически. Габриель даже внес сумму страховой неустойки на случай отказа от второго билета. Он с ужасом ждал момента, когда ее большие невинные глаза из карих станут черными и она отвергнет его. Пусть лучше это, чем позволить ей отдать свою девственность тому, кого она считала падшим ангелом. Возможно, после его рассказа он станет для нее исчадием ада. Она была и останется Психеей, но демон не имеет права разыгрывать из себя Купидона.
Вечером, когда пришла Джулия, Габриель встретил ее с нескрываемой холодностью. Он поцеловал ее в лоб и отступил, давая ей войти.
«Оставь надежду», — подумал он.
Джулия сразу поняла: что-то случилось, иначе Габриель не стал бы слушать «Мадам Баттерфляй». Раньше он всегда крепко обнимал ее, осыпая поцелуями, и только потом вспоминал, что не снял с нее пальто. Сегодня он молча стоял, избегая смотреть ей в глаза, и ждал, когда она заговорит первой.
— Габриель, что-то случилось? — спросила Джулия, проводя пальцами по его щеке.
— Нет, — соврал он и тут же отвернулся. — Хочешь чего-нибудь выпить?
Джулия едва поборола желание тут же пристать к нему с расспросами и взяла предложенный бокал вина. Она надеялась, что за обедом Габриель станет более разговорчивым.
Ее надежды не оправдались. Габриель молча угощал ее обедом, и когда она, чтобы хоть как-то его расшевелить, завела разговор о разных способах приготовления ростбифа, он ограничивался сухими односложными ответами. Тогда она заговорила о реферате, который полностью подготовила. Если его не волнует кулинарная тема, то обещание Кэтрин аттестовать ее до восьмого декабря наверняка должно заинтересовать. Габриель лишь кивал, глядя в свой быстро пустеющий бокал.
Джулия никогда не видела, чтобы он столько пил. Сейчас Габриель был почти так же пьян, как тогда, в «Лобби», откуда она его увозила, спасая от поползновений Кристы. Однако сегодня его настроение было совсем иным. Никакой игривости, никакого смеха. Похоже, сегодня он пил, чтобы заглушить страдания. С каждым выпитым им бокалом ее тревога нарастала, но всякий раз, когда она пыталась начать откровенный разговор, на его лице мелькало выражение глубокой печали, мешавшее ей открыть рот. С каждым бокалом Габриель становился все холоднее и отчужденнее. Терпеть это дальше было невозможно. Когда он поставил на стол домашний яблочный пирог, испеченный его экономкой, Джулия покачала головой. Она сама выключила музыкальный центр. Голос Марии Каллас умолк. В квартире стало пронзительно тихо.
Габриель тоже удивился внезапной тишине. Пирог и опера Пуччини воспринимались им как кульминация сегодняшнего обеда, который он про себя называл своей «Тайной вечерей».
— Габриель, что все-таки случилось?
— Ничего.
— Прошу тебя, не надо мне врать. Я же вижу, ты чем-то не просто расстроен. Ты подавлен. Пожалуйста, расскажи мне.
«Ну почему она так отзывчива? Так заботлива? Почему ее интересует, что со мной? Ей бы бежать от меня, потому что сейчас я для нее страшнее, чем шесть лет назад, когда она увидела меня на заднем крыльце».
Ее слова лишь острее заставили Габриеля ощутить груз своей вины. Какое счастье, что он не поддался ни своим, ни ее порывам и между ними не было телесной близости. Ей будет легче оправиться и восстановить душевное равновесие. Они ведь не так уж и много времени провели вместе. Считаные недели. Слез, наверное, она прольет много. Но слезы высохнут, и она найдет себе спокойного, надежного парня вроде Пола.
От этой мысли Габриелю стало совсем тошно.
Он молча принес хрустальный графин, налил себе порцию шотландского виски, половину тут же влил в себя, после чего отставил стакан. Рот и горло обожгло знакомым огнем, и Габриель ждал, когда жжение утихнет, а крепость виски придаст ему смелости. Но чтобы заглушить тупую боль в сердце, понадобится не одна порция.
— Тебя ждет очень неприятный рассказ, — глубоко вздохнув, начал Габриель. — Когда я его закончу, то, скорее всего, потеряю тебя.
— Габриель, не надо меня пугать. Я…
— Пожалуйста, не прерывай меня. — Он запустил руку себе в волосы и больно потянул за прядь. — Я должен рассказать, пока у меня хватает духу.
Он закрыл глаза и медленно втянул в себя воздух. Когда его глаза открылись снова, он был похож на раненого дракона.
— Джулианна, перед тобой сидит убийца.
Слова ударили ей в уши, но не проникли в сознание. Джулия подумала, что ослышалась.
— Я не только убийца. Я забрал невинную жизнь… Ты имеешь полное право уйти прямо сейчас. Но если ты согласишься выслушать меня, я расскажу, как все случилось. — Он замолчал, ожидая ее реакции, но Джулия сидела спокойно, и Габриелю не оставалось ничего иного, как начать свое повествование: — Я приехал в Оксфорд, чтобы пройти магистратуру в колледже Святой Магдалины. Это ты уже знаешь. Но до сих пор ты не знала, что там я встретил американскую девушку, которую звали Полина.
