Сама того не желая, Джулия шумно вздохнула. Габриель замолчал. Сколько раз она пыталась расспросить у него про эту Полину, но он отказывался. Убеждал ее, что Полина ничем не угрожает их отношениям, однако Джулия ему не верила. Нет, эта женщина — серьезная угроза. Джулия хорошо помнила, как в октябре звонок Полины сорвал Габриеля с места. Растерянный, взъерошенный, он тогда стоял и бормотал слова из «Макбета». Джулия задрожала в ожидании жуткой правды.
— Полина училась на предпоследнем курсе. Эффектная высокая блондинка. Она любила говорить, что происходит из русской аристократической семьи. Мы быстро подружились и часто вместе проводили свободное время. Но интимных отношений между нами не было. Я встречался с другими девушками, у нее тоже кто-то был… — Габриель несколько раз кашлянул, прочищая горло. — Я окончил магистратуру и переехал в Гарвард. Больше года мы с Полиной переписывались по электронной почте. Писали от случая к случаю, под настроение. И вдруг она с гордостью сообщает, что принята в магистратуру и тоже будет учиться в Гарварде. Она хотела специализироваться по Достоевскому. Полина попросила меня помочь ей найти жилье. В доме, где я тогда жил, была свободная квартира. Я договорился с владельцем. В августе Полина приехала в Гарвард. — Габриель испытующе посмотрел на Джулию. Та кивала, давая понять, что внимательно слушает. — Год, когда она приехала, был едва ли не самым тяжелым в моей жизни. Я писал докторскую диссертацию и параллельно работал ассистентом преподавателя у одного очень требовательного профессора. Я постоянно недосыпал. Вот тогда я и начал нюхать кокаин. — Он опустил глаза и принялся барабанить по столу. — У нас подобралась теплая мужская компания таких же амбициозных парней. Все мы за неделю порядком уставали, а в выходные не находили ничего лучше, как напиться и при случае выяснить отношения с «профанами». Так мы называли тех, кто не входил в наше «братство». — Он невесело рассмеялся. — Я был далеко не пай-мальчиком и часто получал по морде, но и сам в долгу не оставался. Правда, кое-что из прежних навыков недавно пригодилось… в общении с Саймоном.
Габриель подался вперед и положил руки на колени. Джулия заметила, как нервно подрагивают его ноги. С каждой произнесенной им фразой росло беспокойство Габриеля, которое выдавало, что он неумолимо приближается к краю пропасти, где находится его тайна.
— Однажды парень из нашей компании принес кокс и предложил попробовать. Меня поразил результат: я проработал всю ночь, сделал больше, чем обычно, но совершенно не чувствовал усталости. И тогда я решил, что иногда буду взбадривать себя кокаином, чередуя его с обычной выпивкой. Я убеждал себя, что я гарвардский докторант, человек с сильной волей, умеющий контролировать свои потребности. — Он сокрушенно вздохнул. — Я был не прав. Как-то само собой сложилось так, что Полина стала проводить больше времени у меня, чем у себя. Она умела не мешать своим присутствием. Я писал, а она сидела на кушетке и читала или заваривала чай по-русски. Видя, что я питаюсь всухомятку, она вызвалась готовить для меня. Кончилось тем, что я сделал ей второй ключ. Кокаин начисто отбивал аппетит. Если бы не Полина, я бы вообще сутками ничего не ел. — Голос Габриеля стал мрачным, словно его вина пыталась выбраться наружу. В глазах Джулии Габриель прочел вопрос. — Она знала про кокаин. Первое время я пытался скрывать от нее свое пристрастие. Но когда живешь с человеком практически под одной крышей, трудно скрыть что-нибудь. И я перестал таиться, поскольку ее не волновало, что я сижу на наркотиках. — Габриель отвел глаза. Ему было стыдно. — Полина была девушкой чистой и довольно наивной. Наркотики и многие другие неприглядные стороны жизни находились за пределами ее мира. Но мое присутствие, мое влияние, словно ржавчина, разъедало этот мир. Как-то вечером она разделась и предложила вдохнуть «дорожку» с ее тела, а потом попробовать и само тело. — Он медленно выдохнул, потряс головой и уставился на свои дрожащие руки. — Мне нет оправданий. Вина целиком была моей. А Полина, при всей ее наивности, привыкла всегда получать желаемое. А хотела она меня — опустившегося наркомана. — Он поерзал на стуле. — На следующее утро я сказал ей, что совершил ошибку. Признался, что отношения только с одной женщиной не для меня. Кокс пагубно действует на секс. Он растормаживает желания, делая человека все более ненасытным, а потом почти полностью их гасит. Я честно сказал Полине, что каждые выходные провожу в постели с новой женщиной. Но она ответила, что это мое личное дело. Она как будто не замечала ни моих издевательских слов, ни моего предельного к ней безразличия. Она продолжала готовить мне еду, убирала квартиру. Словом, вела себя так, будто она моя подруга и мы живем вместе. А я… я относился к ней как к обычной «подстилке». Я вообще о ней не думал. Меня интересовали лишь собственная персона, диссертация и кокаин.
У Джулии сжалось сердце. Она и раньше знала, что Габриель не испытывал недостатка в женском внимании. Обаятельный мужчина, опытный любовник. Таким не нужно завоевывать внимание женщин, зато женщины будут лезть из кожи вон, только бы он на них посмотрел. Джулии это очень не нравилось, но таково было прошлое Габриеля. Приняв его, она приняла и его прошлое.
Но Полина занимала в его жизни совсем иное место. Джулия поняла это сразу же, едва услышав ее имя. Она верила, что сейчас у Габриеля с Полиной нет интимных отношений, однако что-то продолжает их связывать. Едва ли какая-нибудь «однократная женщина» могла бы своим внезапным звонком до неузнаваемости изменить настроение Габриеля. Не зря она тогда почувствовала в спальне призрак Полины. Джулия вдруг поймала себя на том, что ревнует Габриеля к этой женщине.
Габриель встал и начал ходить взад-вперед.
— Все резко изменилось, когда она объявила, что беременна. Я стал обвинять ее в попытках захомутать меня и потребовал, чтобы она избавилась от ребенка, пока срок беременности это позволяет. — Его лицо превратилось в сплошную гримасу боли. — Она заплакала, встала на колени и призналась, что любит меня со времен Оксфорда и хочет от меня ребенка. Я и слушать не желал. Порылся в карманах, вытащил деньги, какие у меня были, сунул ей в руку и вытолкал из квартиры. Можно сказать, вышвырнул, как рваную, ненужную тряпку. — При этих словах из горла Габриеля вырвался не то стон, не то плач. Он принялся тереть глаза.
Дрожащей рукой Джулия прикрыла рот, чтобы тоже не застонать. Этого она никак не ожидала услышать, но несколько кусков головоломки, называемой профессором Эмерсоном, встали теперь на свои места.
— Потом мы с нею долго не виделись. Я решил, что она сделала аборт. Я вообще забыл о ее существовании. Представляешь, какой скотиной я тогда был?.. Однажды утром не в самом лучшем состоянии я вылез на кухню и вдруг увидел прикрепленный к дверце холодильника снимок. Чуть ниже была приписка, сделанная рукой Полины. — Габриель тяжело опустился на стул и обхватил голову руками. — Она написала: «Это твоя дочь Майя. Правда, она чудо?» — Эти слова он произносил вперемешку со сдавленным рыданием. — Я вгляделся в снимок. Я смотрел на ее головку, носик, ручки и ножки. Маленькие ручки и маленькие ножки. Девочка в чреве Полины была просто красавицей. Маленькой, хрупкой красавицей. Моя малышка. Майя. — Он снова подавил рыдания. — Все словесные описания были бы для меня пустым звуком, чем-то далеким и нереальным. Но теперь… я увидел первый портрет своей дочери и… — Габриель плакал. Совсем как тогда, в кабинете, узнав о смерти Грейс. Слезы катились по его щекам. Джулия и сама была готова заплакать. Она хотела подойти и обнять его, но Габриель поднял руку и покачал головой. — Я сказал Полине, что помогу ей с родами. Это были только слова. Денег у меня не было. Все, что появлялось, я тратил на наркотики и уже успел задолжать наркоторговцу кругленькую сумму. Полина знала, что я собой представляю, но не бросала меня. Она снова перебралась ко мне. Как и раньше, я занимался своей диссертацией, а она сидела на кушетке и читала. К наркотикам она не притрагивалась и вообще старалась заботиться о себе и Майе. Я пробовал завязать с кокаином, но безуспешно. — Габриель вскинул голову и в упор посмотрел на Джулию. — Ну как, хочешь дослушать до конца? Или уже готова бежать из моей квартиры?
