— Рейчел и Грейс всегда заботились обо мне. Особенно после смерти моей матери.
— А когда она умерла?
— Когда я училась в последнем классе. Мы тогда уже жили в Селинсгроуве. Ее привезли в больницу Сент-Луис, но было поздно.
— Сочувствую вам.
Джулия хотела что-то сказать, но не решилась.
— Говорите, не стесняйтесь, — предложил Габриель, подбадривая ее взглядом.
В этом взгляде было столько неподдельной искренности, что на мгновение Джулия даже забыла, о чем собиралась говорить. Потом вспомнила:
— Рейчел скоро вернется в Филадельфию. Если вам вдруг захочется поговорить о Грейс… не по телефону… можно со мной. Наверное, это тоже противоречит университетским правилам, но я никому не проболтаюсь. Вот это я и хотела сказать.
Она старалась не смотреть на него. Все ее тело напряглось, будто она ждала неминуемого наказания за проявленную дерзость.
«Чем же я успел так перепугать несчастную девчонку? Теперь она боится, что за ее искреннее предложение я отхлещу ее словами».
Глупо говорить ей сейчас: «Не бойтесь». Он вполне заслужил ее настороженное отношение. Кончится этот танец, кончится этот вечер. В университете их отношения вновь станут официальными. Но официальные отношения не помешают ему относиться к ней мягче и заботливее.
— Джулианна, почему вы опять избегаете смотреть мне в глаза? Я еще никому не запрещал смотреть мне в глаза. — (Она опасливо повернула голову к нему.) — Спасибо. Это очень щедрое предложение, — сказал Габриель. — Не люблю говорить на подобные темы, но ваше предложение обязательно запомню. — Габриель снова улыбнулся, и на этот раз ее улыбка не погасла. — Вы добры и милосердны, Джулия. Две самые важные добродетели, хотя, уверен, у вас есть все семь.
«Особенно целомудрие», — подумали они оба. «А он позволяет себе смеяться над целомудрием», — следом подумала Джулия.
— Я еще никогда так здорово не танцевала, — призналась она.
— Тогда я рад, что я у вас первый, — снова улыбнулся Габриель, тепло пожимая ей руку.
Что такое? Опять она в ступоре!
— Джулианна, что случилось?
Ее взгляд стал отсутствующим, а кожа похолодела. Румянец, совсем недавно украшавший ее щеки, полностью исчез, сменившись бледностью. Ее лицо приобрело цвет рисовой бумаги. На Габриеля она даже не смотрела, а когда он снова коснулся ее талии, прикосновение осталось незамеченным.
Что это было? Транс? Шок? Измененное состояние сознания? К счастью для Джулии, ей хватило сил выйти из этого состояния. Она попыталась заговорить с Габриелем, но не смогла. Естественно, он истолковал случившееся по-своему. Он подозвал Рейчел и попросил проводить Джулию в туалет, а сам направился в бар, заказал двойную порцию все того же «Лафройга», которую тут же и выпил.
Виски, как ни странно, прояснило ему голову. Габриель понял: пора уходить отсюда. Мисс Митчелл неважно себя почувствовала. «Преддверие» — вообще не ее место, даже при нормальных обстоятельствах. А обстоятельства уходили все дальше от нормальных. Очень скоро и мужчины, и женщины в этом зале порядком наберутся, и их сексуальные инстинкты вырвутся наружу, требуя скорейшего удовлетворения. Зрелище не для Рейчел и уж тем более не для чувствительной девственницы мисс Митчелл.
Габриель расплатился за всю выпивку и попросил Этана вызвать два такси. Он рассчитывал приплатить одному из таксистов, чтобы тот не только довез мисс Митчелл до дома, но и дождался бы, пока она откроет дверь и войдет.
Увы, бедняга Габриель не учел, что у Рейчел тоже имелся план. Когда они вышли на улицу, Рейчел обняла Джулию:
— Спокойной ночи. Завтра я обязательно к тебе загляну. Габриель, спасибо, что вызвался проводить Джулию.
С этими словами Рейчел прыгнула в такси и быстро захлопнула дверцу. Она вручила водителю двадцатидолларовую бумажку, и тот рванул с места, прежде чем Габриель успел опомниться.
Габриеля одурачили, как маленького мальчишку. Зная Рейчел, он должен был бы предвидеть такой поворот событий. Но если в Мэньюлайф-билдинг — круглосуточная охрана, сводящая к минимуму возможность натолкнуться на какую-нибудь сомнительную личность, то трехэтажный дом на Мэдисон-стрит охранялся лишь ангелами, если они, конечно, знали о существовании этого дома. В общем-то, Рейчел рассудила правильно.
Габриель помог Джулии забраться в такси, затем сел сам. Ехать было недалеко. Когда машина остановилась, Габриель пресек все попытки мисс Митчелл расплатиться и попросил водителя обождать его. Вместе с Джулией он поднялся на тускло освещенное крыльцо, зная, что ему придется выдержать процедуру поиска ключей.
Естественно, ключи она уронила, поскольку все еще не оправилась от клубных перипетий. Габриель, как и в прошлый раз, стал действовать методом проб и ошибок, пока не нашел нужный ключ. Он вернул Джулии кольцо с ключами, коснувшись ее руки, после чего устремил на нее странный взгляд.
Джулия сделала резкий вдох, потом шумно выдохнула и заговорила, обращаясь к Габриелю, но глядя на его щеголеватые черные ботинки (чересчур щеголеватые даже для него). Смотреть в его красивые ледяные глаза она не отваживалась.
— Профессор Эмерсон, разрешите поблагодарить вас за то, что открыли мне дверь и за приглашение на танец. Понимаю, каких усилий вам стоило так себя вести по отношению к заурядной аспирантке. Я знаю, что вы были вынуждены меня терпеть из-за Рейчел. Но Рейчел скоро уедет, и все вернется в привычное русло. Обещаю вам, что никому не скажу ни слова. Я хорошо умею хранить тайны.
— Джулия, что за чушь вы несете?
— Извините, профессор, но я еще не все сказала. Я буду просить, чтобы мне нашли другого руководителя. Я знаю, что вы невысокого мнения о моих умственных способностях. Вы уже хотели распрощаться со мной, но пожалели меня, увидев, в каких условиях я живу. Судя по недавним вашим высказываниям, вы считаете, что я намного ниже вас, и не только по росту. Думаю, сегодня вам в последний раз пришлось истязать себя необходимостью говорить с маленькой глупой девственницей. Спокойной ночи. — Выдав эту тираду, Джулия не испытала облегчения. С тяжелым сердцем она повернулась и взялась за ручку двери.
Габриель загородил ей дорогу.
— Вы все сказали? — хрипло и резко спросил он.
Джулию трясло, но она смотрела ему прямо в глаза.
— Итак, я выслушал вашу речь. Элементарная вежливость требует, чтобы мне было предоставлено право ответить на ваши замечания. Извольте выслушать. — Габриель отошел от двери. Чувствовалось, он едва сдерживает ярость. — Я открываю вам двери, потому что в цивилизованном обществе так принято вести себя по отношению к леди. А вы, мисс Митчелл, помимо всего прочего, еще и леди. Я далеко не всегда веду себя по-джентльменски, хотя Грейс приложила немало усилий, пытаясь сделать из меня джентльмена. Что касается Рейчел, она милая девушка, но излишне сентиментальная. По ее представлениям, я должен был бы стоять у вас под окном, словно мальчишка-подросток, и декламировать сонеты. Посему не будем принимать мою сестру в расчет. Теперь о вас. Если Грейс удочерила вас, как она усыновила меня, значит она разглядела в вас нечто особенное. Она умела исцелять людей своей любовью. К сожалению, в вашем случае, как и в моем, она немного опоздала. — (Последняя фраза удивила Джулию, но у нее не хватило смелости попросить разъяснений.) — Я пригласил вас танцевать, потому что мне хотелось побыть в вашем обществе. Не надо прикидываться дурочкой. Вы прекрасно умеете соображать. О вашей внешности я промолчу. Мне не хочется по второму разу произносить комплименты. Если вы решите искать себе другого руководителя — что ж, это ваша прерогатива. Но говорю вам честно, этим вы меня разочаровали. Я никак не думал, что вы способны легко бросить начатое дело. Если вы считаете, что я помогаю вам из жалости, тогда вы просто плохо меня знаете. Я самовлюбленный эгоцентричный придурок, крайне редко обращающий внимание на заботы других людей. Меня абсолютно не задевает ваша речь, мне нет дела до вашей низкой самооценки и мне ровным счетом наплевать, будете ли вы писать диссертацию у меня или у кого-то другого. — («Конечно, ему было не наплевать, иначе бы он сейчас не сопел и не пыхтел»). — Ваша девственность вовсе не что-то постыдное. Меня она вообще не касается. Мне просто хотелось, чтобы вы улыбнулись и… — Он вдруг замолчал, протянул руку и осторожно приподнял подбородок Джулии.
