Напевая, Джулия пробежала глазами еще один информационный листок. Администрация факультета извещала аспирантов профессора Эмерсона о том, что лекция отменяется и переносится на более поздний срок, о чем будет сообщено дополнительно. Был и третий листок. Ну и ну! Этот извещал об отмене всех семинаров, консультаций и встреч, назначенных профессором Эмерсоном.
В ящике было что-то еще. Какой-то невзрачный клочок бумаги. Джулия извлекла его, развернула и прочла:
Простите меня.
Джулия Митчелл
Странно, зачем он бросил в ящик ее записку? Как вообще это понимать? Разгадка была почти мгновенной — стоило лишь повернуть записку оборотной стороной. И тогда Джулии сразу расхотелось петь, а ее сердцу — биться.
Эмерсон — придурок.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Случись такой конфуз лет десять назад, Джулия грохнулась бы на пол, свернулась бы в утробной позе и замерла. Но в свои двадцать три года она стала покрепче. Поэтому она не застыла перед открытым почтовым ящиком, глядя, как сгорает, превращаясь в груду пепла, ее недолгая аспирантская карьера. Завершив необходимые дела на факультете, она вернулась домой.
Подавляя все мысли о рушащейся карьере, Джулия сделала еще четыре совершенно необходимых дела.
Во-первых, достала из-под кровати пластиковый контейнер для микроволновки и несколько уменьшила хранившийся там неприкосновенный запас наличных денег.
Во-вторых, навестила ближайший винный магазин и купила самую большую бутылку самой дешевой текилы.
В-третьих, написала Рейчел длинное электронное письмо, выразив все свои соболезнования и извинения. Джулия намеренно не упомянула, где сейчас живет и чем занимается, а потому отправила письмо со своего старого адреса на gmail, а не с университетского.
В-четвертых, она пошла по магазинам. Это была своеобразная дань памяти Грейс и дружбе с Рейчел, поскольку мать и дочь обожали покупать разные дорогостоящие штучки, а Джулия могла лишь смотреть на витрины.
С Рейчел они были знакомы с девятого класса. В тот год Джулия переехала в Селинсгроув, пошла в новую школу, где и нашла себе новую подругу. Тогда ее финансовое положение было незавидным. Впрочем, оно и сейчас оставалось почти таким же. Аспирантская стипендия позволяла лишь сводить концы с концами, а подрабатывать не разрешали канадские законы. Джулия приехала сюда по студенческой визе, налагавшей весьма строгие ограничения на трудоустройство.
Джулия останавливалась возле роскошных витрин магазинов на Блур-стрит, думая о своей давней подруге и о женщине, заменившей ей мать. Витрина магазина «Прада» напомнила Джулии тот первый и единственный раз, когда она согласилась, чтобы Рейчел купила ей элегантные и очень дорогие туфли на шпильках. Эти туфли сопровождали Джулию повсюду. Коробка с ними и сейчас стояла в дальнем углу ее гардероба. Она надела их всего однажды… в тот вечер, когда поняла, что ее предали. Помнится, тогда она сгоряча искромсала ножницами нарядное платье и хотела расправиться с туфлями. Но не смогла. Как-никак, это был подарок Рейчел, сделанный искренне и от души. Ни туфли, ни Рейчел не виноваты в случившемся.
Джулия долго простояла перед витриной парфюмерного магазина «Шанель». Она вспоминала Грейс. Та всегда встречала ее улыбкой и нежными объятиями. Родная мать Джулии трагически погибла. На похоронах Грейс крепко обняла окаменевшую от горя Джулию и сказала, что любит ее и с радостью станет ей матерью. И это не были просто слова, произнесенные под влиянием минуты. Грейс оказалась лучшей матерью, чем Шарон. Джулия и сейчас удивлялась этому. Она давно не верила утверждениям, будто мертвые могут наблюдать за миром живых. В таком случае Шарон сгорела бы со стыда.
А когда все слезы были выплаканы и магазины закрылись, Джулия побрела домой. Точнее, в свое временное пристанище. Там она принялась шпынять себя за то, что была скверной приемной дочерью для Грейс и никудышной подругой для Рейчел. Покончив с этой стадией самоедства, Джулия устроила себе выволочку за редкостное разгильдяйство и невнимательность. Это надо же догадаться — схватить первый попавшийся клочок бумаги и даже не взглянуть, есть ли что-нибудь на обратной стороне! И на этой бумажонке она посмела написать человеку, только что потерявшему любимую мать.
Какие мысли возникли в голове Эмерсона, когда он обнаружил и прочел ее записку? Несколько глотков текилы упростили вопрос: «Что он должен думать обо мне сейчас?»
Ответа Джулия не знала. Мозг, подхлестнутый текилой, требовал действий. А может, собрать вещи, погрузиться в междугородний автобус и отправиться в Селинсгроув, чтобы только больше не встречаться с ним? Ей и сейчас было стыдно, что в тот злополучный день она не догадалась, с кем и о ком профессор Эмерсон говорил по телефону. Но она и подумать не могла, что рак вновь накинется на Грейс. Смерть Грейс вообще казалась Джулии чем-то нереальным. И что это был за жуткий день? Почему его так взбесила ее невнимательность? Джулию просто шокировала его враждебность. Но еще более шокирующим было видеть, как он плачет. Ею тогда двигало единственное желание — войти в кабинет и утешить. Вполне человеческое желание. Оно заслонило все ее мысли, и только поэтому она не догадалась о причине профессорского горя.
А во что вылилось это «вполне человеческое желание»? Профессор Эмерсон только-только узнал страшную новость: умерла его любимая мать. Он мучается от сознания, что не успел проститься с нею и сказать, как он ее любит. Позвонивший ему — скорее всего, это был его братец Скотт — подливает масла в огонь, упрекая Габриеля в черствости и эгоизме. Профессор Эмерсон готов все бросить и мчаться в аэропорт, надеясь поспеть на похороны. И вот тут-то, выбежав из кабинета, он замечает ее записку с извинениями и… парой слов, написанных Полом на обратной стороне бумажного клочка.
Редкостный идиотизм.
Джулию удивило, что профессор тут же не вычеркнул ее из числа своих аспирантов. «Возможно, он меня вспомнил». Мысль была ободряющая. Глотнув текилы, Джулия попробовала развить ее дальше, но не смогла. Текила оказалась сильнее, и мисс Митчелл отключилась, заснув прямо на полу.
* * *
Прошло две недели. Душевное состояние Джулии несколько улучшилось, хотя ощущение, что ее будущее висит на волоске, не проходило. Она почти ежедневно проверяла свой факультетский почтовый ящик, ожидая найти там уведомление об отчислении. Мысль самой забрать документы и вернуться домой она отвергла. Она не такая трусиха и выдержит этот удар судьбы.
Джулия не отрицала, что болезненно застенчива и краснеет, будто школьница. Но это не мешало ей быть упрямой и целеустремленной. Она безумно хотела изучать творчество Данте и была готова удержаться в Торонтском университете любой ценой. Даже сделав Пола своим соучастником. Правда, он пока об этом не знал.
Убедившись, что в ее ящике нет ничего, кроме обычной бумажной дребедени, Джулия облегченно вздохнула. Информационные листки отправились в ближайшую мусорную корзину, а сама Джулия собралась навестить факультетскую библиотеку.
