Джулия приросла к полу, не зная, какими словами утешить подругу. Естественно, убожество жилища больно ударило по чувствительной Рейчел. Но должна же она оценить усилия, потраченные Джулией. Неужели она не видит красивых занавесок? А покрывало, на которое она плюхнула свою коробку?
К чести Рейчел, она быстро сумела взять себя в руки, вытерла слезы и улыбнулась:
— Прости. Это гормоны, следствия недосыпания… ну и мамина смерть. Добавь к этому моего папочку, Эрона и свадьбу. Знаешь, Джулия, мне хочется взять тебя в охапку и везти к нам в Филадельфию. У нас столько свободного пространства. У нас кухня больше всей твоей квартиры!
Джулия молча обняла подругу. Это эмоции. Силой никто ее в Торонто не удерживает. Рейчел и сама это понимает.
— Мне Габриель рассказывал, что у тебя приготовление чая — целый ритуал. Он был потрясен. А ты знаешь, чтобы что-то его потрясло, нужно сильно постараться. Поэтому я сейчас устроюсь на твоей милой кроватке, а ты научишь меня всем премудростям заварки чая.
Рейчел уселась на сиреневое покрывало, коробку поставила себе на колени и постаралась держаться как можно непринужденнее.
Джулию удивило, что Габриель вообще запомнил, как она готовила чай. Он ведь тогда ужасался отсутствию у нее кухни и отчитывал за хаотичное питание. Но зачем Рейчел об этом знать? Подруге хватает своих забот. Пусть убедится, что Джулии здесь совсем неплохо. И потом, она же приехала сюда учиться. Возможно, через год она сменит Торонто на Гарвард…
Вскоре они обе сидели на кровати и пили чай, заваренный по всем правилам искусства чайных церемоний. Рейчел понравились изящные фарфоровые чашки с блюдцами и шоколадные трюфели. Естественно, она не знала, что лакомство куплено на деньги, извлеченные Джулией из неприкосновенного запаса.
— Мне нужно кое-что рассказать тебе о Габриеле, — вдруг сказала Рейчел, водя пальцем по золотистому ободку чашки.
— Не хочу это слушать.
— Почему? — удивилась Джулия.
— Он профессор, руководитель моей темы. Лучше, если мы с ним будем делать вид, что не знакомы. Поверь, так лучше и для меня, и для него.
— Между прочим, он почти то же сказал мне о тебе. Однако я хочу рассказать тебе то, что рассказала ему. Мне все равно, как он к этому отнесется. Я не перестану его любить. Но есть, как говорят, факты из его биографии, которые ты должна знать. — (Джулия покорно вздохнула.) — Он меня убьет, если узнает, что я тебе проболталась, — усмехнулась Рейчел. — Но ты у нас не из болтливых. После моих слов тебе будет легче понимать зигзаги его поведения. Мама тебе рассказывала, при каких обстоятельствах она усыновила Габриеля?
— Она рассказывала о нем только хорошее. Грейс гордилась его успехами в Принстоне и Оксфорде. А о детстве — ни слова.
— Мама нашла Габриеля, когда ему было всего девять лет. Нас с тобой тогда еще на свете не было. Он бродил возле больницы в Санбери. Поначалу не желал отвечать на мамины вопросы, огрызался. Но Грейс умела разговорить кого угодно. Словом, она узнала, что в больнице лежит его мать. Мать Габриеля сильно пила. Думаю, у нее и с психикой было не все в порядке. Работать она не могла и вместе с сыном моталась по родственникам. В очередной поездке она заболела. Кажется, воспалением легких. Попала в больницу, откуда уже не вышла. Когда Грейс встретила Габриеля, у мальчишки не было даже мелочи, чтобы купить в автомате чашку горячего какао. Его мать вскоре умерла. Грейс оплатила похороны. Потом она связалась с родственниками Габриеля. Никто не хотел его брать. Тогда мои родители решили его усыновить… Знаешь, что удивительно? Вопреки родительским заботам, наш дом так и не стал для него родным. И он не стал одним из Кларков.
Джулия представила голодного, испуганного мальчишку и закусила губу, чтобы не заплакать. Грейс наверняка поразили его синие глаза на бледном, почти ангельском лице. Но вид у него был далеко не ангельский: грязные, спутанные волосы, грязная одежда. Мать-алкоголичка, у которой приступы агрессии иногда сменялись недолгими периодами горячечной нежности. Многое Джулия знала по собственному опыту. Она знала, каково каждый вечер засыпать с мечтой, чтобы кто-нибудь тебя полюбил. Оказывается, у них с Габриелем много общего. Гораздо больше, чем она думала.
— Какой ужас, Рейчел. Я об этом не знала.
— Я не пытаюсь оправдать его грубость. Просто рассказала тебе, каков он вне ваших аудиторий. А ты знаешь, что после того жуткого побоища мама каждую ночь зажигала свечу и ставила на подоконник? Она думала: если вдруг Габриель окажется в Селинсгроуве и увидит огонек, то поймет, что она любит его и ждет. Она так хотела услышать его шаги на лестнице.
Джулия ничуть не сомневалась в услышанном. Такова была Грейс — воплощение безграничного милосердия.
— Он только разыгрывает из себя цельного, уверенного человека. Внутри он сломлен. А в глубине души себя ненавидит. Я настоятельно попросила его больше не срываться и не говорить тебе гадостей. Надеюсь, теперь его поведение станет лучше. А если нет, обязательно мне позвони. Тогда я ему даже на расстоянии устрою ад кромешный.
— Я недотягиваю до его высоких стандартов, — усмехнулась Джулия. — Как еще вести себя с туповатой аспиранткой? Он постоянно напоминает мне о моей заурядности.
— А ты не преувеличиваешь? Вряд ли мой братец стал бы пялить глаза на туповатую аспирантку.
— А разве он на меня пялится? — продолжая сосредоточенно жевать конфету, спросила Джулия.
— Разве ты сама не заметила, что он постоянно смотрит в твою сторону? Например, вчера в клубе. Стоит тебе сделать глоток — как он впивается в тебя глазами. Я ему подмигивала, а он хмурился и продолжал на тебя смотреть. — Рейчел вздохнула: — Я буду скучать по вам обоим… Кстати, когда Габриель узнал, что я собираюсь облегчить здешние магазины, он мою затею не только одобрил, но еще и денег подбросил.
— Рада за тебя. Для чего же еще нужны старшие братья? — засмеялась Джулия. — И что же ты себе купила?
— Ты не поняла. Он дал мне денег на покупку для тебя.
Джулия помрачнела и отвернулась.
— Это еще зачем? Я его ни о чем не просила.
— Ну уж если ты не знаешь, откуда мне знать? Может, в знак особой к тебе симпатии.
— О чем ты говоришь? Он даже в клубе не удержался и наговорил мне гадостей.
— Неужели? — удивилась Рейчел. — Говорю тебе как есть. Он дал мне денег и попросил купить тебе подарок. И назвал, какой именно. Я, как послушная сестра, выполнила просьбу старшего брата. Вот твой подарок. — Рейчел передала Джулии коробку.
— Не надо мне его подарков! — заартачилась Джулия.
— Что за детские капризы? — упрекнула ее Рейчел. — Ты сначала открой и посмотри.
Джулия понимала, что ведет себя глупо, но продолжала мотать головой. Тогда Рейчел сама открыла коробку. Внутри лежала темно-коричневая сумка-почтальонка. Кожаная. Итальянская. Джулия подняла сумку на вытянутой руке, разглядывая ее со всех сторон. «Фенди».
