* * *
Габриель не ошибся: разговор с Кристой был тяжелым и беспредметным. Вернувшись домой, он достал из холодильника бутылку минеральной воды и набрал номер своего адвоката Джона Грина. К счастью для Габриеля, он уже давно не нуждался в советах этого человека, но отношения на всякий случай поддерживал. Среди клиентов Грина попадались весьма сомнительные и опасные личности, но надо отдать ему должное: он был опытным юристом, особенно в вопросах канадского уголовного законодательства. Однако его опыт не распространялся на трудовое законодательство. В течение их получасовой телефонной беседы Джон несколько раз напомнил об этом Габриелю.
— Должен вас предупредить, Эмерсон: если в вашем контракте четко прописано, что вы обязуетесь строго соблюдать регламент отношений между преподавателями и студентами, лучше не испытывать этот пункт на прочность. Вы только повредите своей карьере и себе. Позвольте вас спросить: вы с нею спите?
— Нет, — деревянным голосом ответил Габриель.
— Отлично. И не начинайте. Пока я не разнюхаю, есть в этом регламенте какие-то лазейки, держитесь от нее подальше. Кстати, сколько ей лет?
— Вы о ком?
— Как о ком? Об этой вашей милашке.
— Если вы еще раз так ее назовете, мне придется искать себе другого адвоката.
Джон даже не обиделся. Он знал, что характер у этого сукина сына Габриеля далеко не сахар. При случае может и кулаки в ход пустить. Но Джон Грин не хотел потерять богатого клиента, а потому просто дал задний ход:
— Хорошо. Сформулирую вопрос по-другому: сколько лет юной леди, о которой мы говорим?
— Двадцать три.
— Приятно слышать, — облегченно вздохнул Джон. — По крайней мере, вас не обвинят в совращении несовершеннолетних.
— Будем считать, что я этого не слышал.
— Послушайте, Эмерсон. Если вы обращаетесь ко мне за помощью, имейте терпение. Я не могу дать вам никакого профессионального совета, пока не узнаю всех фактов. В прошлом году одна из моих коллег вела дело против Торонтского университета. Я позвоню ей и попрошу рассказать мне что к чему. А пока настоятельно советую держаться от этой девушки подальше. И никакого секса с нею. Вам понятно?
— Да.
— Я не Клинтон, чтобы увязать в дебатах о том, что считать сексуальными отношениями. Никакого секса с ней, даже если у вас все по обоюдному согласию.
— А если отношения между нами романтические, без секса?
Джон отстранил трубку и поковырял мизинцем в ухе.
— Я не вполне понимаю вас.
— Я сказал, а если мы с нею просто встречаемся, вместе где-то бываем, но между нами нет сексуальных отношений?
— Отличная шутка, Эмерсон! — расхохотался адвокат. — Но я вам не верю. И никто вам не поверит.
— Это уже личное дело каждого. Я хочу спросить: если у меня с моей аспиранткой просто дружеские отношения, является ли это нарушением университетского регламента?
— Эмерсон, никто не поверит, будто ваши отношения с этой аспиранткой не включают в себя интимные отношения. Особенно учитывая вашу репутацию. Естественно, бремя доказательства вашей вины лежит на ваших работодателях, если только ваша chiquita
[31]
не подаст на вас жалобу или если кто-то не застукает вас в компрометирующей ситуации. Я уж молчу о том, если она окажется беременной.
— Такого быть не может.
— Все так говорят, Эмерсон.
— Согласен, но, учитывая характер наших с нею отношений, такого действительно просто не может быть.
Джон закатил глаза, но решил не читать профессору лекцию на биологическую тему.
— Если вас застанут вместе без явных доказательств сексуальных отношений, вы, Эмерсон, скорее всего, отделаетесь дисциплинарным взысканием за неподобающее поведение. Но это лишь мои предположения. Я уже сказал: прежде чем давать вам советы, мне нужно созвониться с той женщиной. Она хорошо разбирается в университетском крючкотворстве.
— Спасибо.
— В конце концов, под удар поставлена ваша задница, а не моя. Так что будьте осторожны. Мне-то что? Я в любом случае получу свой гонорар. — Джон прочистил горло. — Габриель?
— Я вас слушаю.
— Вот что, Эмерсон. Один совет я вам все-таки дам, и вполне профессиональный. Держитесь подальше от девушек, потасовок, пьянства в общественных местах и всего похожего. Учтите: любой иск против университета сразу высветит ваше прошлое, а вам едва ли хочется такой известности. Лучше, если прошлое останется в прошлом. Вы меня поняли?
— Да, Джон.
Попрощавшись с адвокатом, Габриель швырнул трубку и решил выплеснуть накопившиеся эмоции в фехтовальном клубе.
* * *
Вернувшись домой, Джулия сразу же принялась исследовать припорошенную снегом клумбу, надеясь найти там хотя бы часть открытки Габриеля. Ей удалось извлечь лишь несколько клочков.
Почти весь остаток дня и вечер Джулия листала монографию Чарльза Уильямса, делая краткие выписки. Габриель оказался почти что провидцем. Читая основательный труд Уильямса, Джулия нашла там немало полезного для своей диссертации.
Перед сном она сидела на кровати, слушала музыку и думала о Габриеле. Вторую закачанную им песню — «Молитва Данте» — тоже исполняла Лорина Маккеннитт. Слова и голос певицы так подействовали на Джулию, что она расплакалась.
Она снова достала из комода фотографию Габриеля и положила себе под подушку. Сон не шел. Тогда она попыталась спокойно и отстраненно проанализировать все, что произошло между нею и Габриелем за минувшие сутки.
Начать с того, что он предрасположен к наркотикам. Если он когда-нибудь опять сорвется, то сломает жизнь не только себе, но и ей.
Затем она подумала о том, что ее отношения с Габриелем могут угрожать карьере их обоих. Стоит кому-нибудь случайно узнать об их отношениях, и по факультету поползут сплетни, густо сдобренные домыслами и откровенным враньем. Габриель сделается предметом пересудов на факультетских вечеринках, где коллеги будут упражняться в остроумии, перемывая ему кости. А потом факультетское руководство, стоящее на страже нравственности, сочтет нецелесообразным продлевать контракт с одаренным, но дурно влияющим на студентов и аспирантов профессором Эмерсоном. Джулии тоже достанется. Ее представят заурядной молодой шлюшкой, стремящейся раздвиганием ног добиться степени магистра, поскольку это единственный доступный ей способ. Если кто-то уже видел их вместе, бесполезно ждать конца семестра. За эти пять недель их успеют вывалять в грязи.
И наконец, она по уши влюбилась в Габриеля Эмерсона, когда ей было семнадцать. Первый раз ее взяли за руку, посмотрели в глаза, поцеловали, прошептали ласковые слова. Ну и что? Можно много чего накрутить вокруг их первой встречи. Можно сказать, что она была предопределена судьбой и все такое. Но какой бы ни была истинная причина их встречи, Джулия крепко и по-настоящему влюбилась в этого человека. Она пробовала подавить свои чувства. Пробовала даже избавиться от них и влюбиться в другого. Но стоило ей провести вчера ночь в объятиях Габриеля, и все вернулось. «Оборонительные сооружения», которые она строила в своей душе, оказались песчаным замком, смытым приливной волной. Ее любовь к Габриелю никуда не исчезла. Достаточно было одной ночи, и крохотная искорка вспыхнула неистовым факелом. И это пламя не могли уже погасить никакие приливные волны.
