– Ну что ж, - говорит он. - "Фи!" так "фи". Я, наоборот, хотел как можно лучше... Но раз вы говорите "фи", пусть будет "фи". Вам любо, так и мне хорошо. Главное, - поскорее бы, не откладывая, хозяйку, так сказать, в дом! Понимаете?
– За мной, - отвечаю, - остановки нет. Но ведь еще и со старухой надо переговорить. В таких делах - она указчица. Дело-то не шуточное, как в писании сказано: "Рахим оплакивает сынов своих", что означает: мать - превыше всего! Наконец и ее самое, Цейтл то есть, тоже не худо бы спросить... Как это говорится: всю родню на свадьбу отправили, а жениха дома оставили...
– Вздор! - отвечает он. - Спрашивать? Только сказать, реб Тевье! Надо приехать домой, сказать - так, мол, и так, - и сразу под венец, раз, два, три и - магарыч!
– Не скажите, реб Лейзер-Волф, не скажите! Девица - это не вдова...
– Ну, конечно, - отвечает он. - Девица - это девица, а не вдова... Но потому-то и надо заранее обо всем условиться. Тут, понимаете, и платья, и то да се, и всякая дребедень... А пока, давайте, реб Тевье, пропустим по маленькой, или не надо?
– Почему же нет? - говорю я. - Одно другому не помеха. Как говорится: человек - человеком, а вино - вином. Есть у нас в талмуде такое изречение...
И пошел сыпать изречениями якобы из талмуда... Одно, другое, все, что на ум взбредет: стихи из "Песни песней", из "Сказания на пасху"...
Словом, хлебнули мы горькой влаги, выпили честь-честью, по завету божьему. Тем временем курносая притащила самовар, и мы приготовили себе по стаканчику пунша. Беседуем по-приятельски, обмениваемся пожеланиями, калякаем насчет свадьбы, толкуем о том о сем и опять-таки о свадьбе.
– Да знаете ли вы, реб Лейзер-Волф, - говорю я, - что это за брильянт?
– Знаю, - отвечает он, - поверьте мне, что знаю. Если бы не знал, и говорить не стал бы.
А говорим мы оба разом. Я кричу:
– Брильянт! Алмаз! Сумеете ли вы ее ценить? Мясника в себе попридержите...
А он:
– Не беспокойтесь, реб Тевье! То, что она у меня по будням кушать будет, она у вас и по праздникам не едала...
– Чепуха! - говорю я. - Подумаешь, какое дело - еда! И богачи червонцев не глотают, и бедняки камней не грызут. Человек вы простоватый, сумеете ли вы ее ценить! Как она печет! Как рыбу готовит, реб Лейзер-Волф! Попробовать ее рыбу, - да ведь этого удостоиться надо...
А он:
– Вы, реб Тевье, извините, уже выдохлись. Людей не знаете, реб Тевье, меня не знаете...
А я - свое:
– На одну чашку весов - золото, на другую - Цейтл. Уверяю вас, реб Лейзер-Волф, будь у вас хоть двести тысяч, все равно вы и подметки ее не стоите...
А он опять:
– Поверьте мне, реб Тевье, вы - большой дурень, хоть вы и старше меня...
В общем, горланили мы таким манером, надо полагать, довольно долго, и оба были здорово навеселе, потому что, когда я заявился домой, было уже довольно поздно, и ноги меня плохо слушались... Жена моя, дай ей бог здоровья, сразу же почуяла, что я "под мухой", и отчитала меня по заслугам.
– Тише, Голда, не сердись! - говорю я, ног не чуя под собой от радости. Не кричи, душа моя, нас поздравить можно!
– Поздравить? С чем бы это? - отвечает она. - Проморгал бурую корову, продал ее Лейзер-Волфу?
– Хуже того, - говорю.
– Выменял на другую? Обманул Лейзер-Волфа? Некому его беднягу пожалеть...
– Еще хуже!
– Да говори же, - кричит она, - по-человечески! Смотри, пожалуйста, слова из него не вытянешь!
– Поздравляю тебя, Голда! - говорю я снова. - Поздравим друг друга! Наша Цейтл просватана!
– Коли так, - отвечает она, - значит, тебе не на шутку в голову ударило! Говоришь что-то непутевое. Выпил ты, видно, здорово!
– По рюмочке, - говорю, - мы, действительно, с Лейзер-Волфом пропустили да по стаканчику пунша выпили, но я еще в своем уме. Да будет тебе известно, Голда-братец, что наша Цейтл - в добрый час - просватана за него, за Лейзер-Волфа то есть.
И рассказал ей всю историю от начала до конца, как, и что, и почему, и о чем мы с ним говорили, не упустив ни одной мелочи.
– Знаешь, Тевье, - говорит жена, - а ведь право же, чуяло мое сердце, - да поможет мне так господь бог! - чуяло оно, что Лейзер-Волф звал тебя неспроста! Но я боялась и думать об этом, а вдруг окажется, что все это - мыльный пузырь. Благодарю тебя господи, спасибо тебе отец милосердый! Пусть же это и в самом деле будет в добрый час! Пусть она состарится с ним в богатстве и чести, потому что покойная жена Лейзер-Волфа, Фруме-Сора - царство ей небесное! - как будто не так уж счастливо жила с ним. Она - не к ночи будь помянута! - была женщина въедливая, да простит она мне, не умела ладить ни с кем, совсем не то, что наша Цейтл. Благодарю, благодарю тебя господи! Ну, Тевье! Что я тебе говорила, умник мой! Надо ли горевать человеку? Уж ежели что суждено, так оно само в дом приходит.
– Что и говорить! - отвечаю я. - Ведь есть такой стих...
– Что толку в твоих стихах? - говорит она. - Надо к свадьбе готовиться. Прежде всего надо составить для Лейзер-Волфа список, что нашей Цейтл требуется к свадьбе. Ведь у нее ни лоскута белья, ни чулок даже нет. Затем -платья: одно шелковое к венцу, одно шерстяное на лето, другое - на зиму, и еще пару платьев бумажных, и нижних юбок, и шуб, - говорит, - хочу, чтоб у нее было две: кошачий бурнус для будней и другая шуба - лисья - для субботы; затем - сапожки на каблучках, корсет, перчатки, носовые платки, зонтик и всякие прочие вещи, которые нужны девушке по нынешним временам...
– Откуда, - говорю я, - Голда-сердце, ты знаешь обо всех этих финтифлюшках?
– Что ж, - говорит, - я среди людей не бывала? Или, думаешь, я у нас, в Касриловке, не видала, как люди одеваются? Ты дай мне, уж я с ним столкуюсь. Лейзер-Волф, слава богу, человек богатый, он, надо думать, и сам не захочет людям на язык попасть. Ежели есть свинину, то пусть по бороде течет!
[7]
Словом, проговорили мы эдак до самого рассвета.
– Собери-ка, - говорю, - жена, сыр и масло, надо, пока суд да дело, в Бойберик съездить. Все это, конечно, очень хорошо, но дело запускать тоже не следует. Как там сказано: "Душа божья, да спина-то барская", что означает: "И о деле помнить надо!"
И ранехонько, чуть свет, я запряг лошадку и отправился в Бойберик. Приехал на рынок - ага! Существуют разве секреты у нашего брата? Все уже известно, со всех сторон меня поздравляют:
– Дай бог счастья, реб Тевье! Когда, с божьей помощью, свадьба?
– Спасибо! - отвечаю. - И вам того же. Выходит по поговорке: отец родиться не успел, а сын уже на крыше вырос...
