– Так чего же вы молчите?
– А чего, - говорю, - мне кричать?
– В таком случае, - говорят они, - вы, наверное, знаете, далеко ли до Бойберика?
– До Бойберика, - отвечаю, - недалеко, несколько верст. То есть верст пять-шесть или семь, а может, и все восемь.
– Восемь верст! - вскричали женщины в один голос и, заломив руки, чуть не расплакались. - Помилуйте! Что вы говорите? Понимаете ли вы, что говорите? Шутка ли - вoceмь верст!
– Что же, - отвечаю, - я могу поделать? Если бы от меня зависело, я бы, пожалуй, подсократил это расстояние. Человек должен все на свете испытать. В пути и не то бывает... Случается иной раз тащиться по грязи в гору, да еще в канун субботы, дождь хлещет в лицо, руки коченеют, есть хочется до полусмерти, а тут вдруг - трах! - ось лопнула...
– Болтаете вы что-то непутевое! - говорят они. - Вы не в своем уме, право! Что вы нам рассказываете басни, сказки из "Тысячи и одной ночи"? Мы уже не в силах на ногах держаться. За весь день, кроме стакана кофе с плюшкой, у нас маковой росинки во рту не было, а вы нам всякие истории рассказываете!
– Ну, это другое дело! - отвечаю. - Плохи пляски да шутки, когда пусто в желудке. Что такое голод, я знаю хорошо, - можете мне не рассказывать. Возможно, что кофе с плюшками я в глаза не видал вот уже лет...
И представляется мне тут стакан горячего кофе с молоком и свежей булкой и другие вкусные вещи...
"Скажите на милость! Чего захотел... - думаю я. - Какое деликатное воспитание: кофе с булочками... А ломоть хлеба с селедкой - хвор?" Но сатана, будь он неладен, как назло, не унимается: слышу запах кофе, чувствую вкус сдобной булки - свежей, хрустящей - объедение!..
– Знаете что, реб Тевье? - обращаются ко мне женщины. - Чем здесь стоять, не лучше ли нам забраться к вам в телегу, а вы бы потрудились отвезти нас домой, в Бойберик. Что вы на это скажете?
– Вот те и здравствуй! - говорю я. - Я из Бойберика еду, а вам надо в Бойберик! Как же это выйдет?
– Ну и что же? - отвечают они. - Не знаете, что делать? Человек, да еще ученый, находит выход: поворачивает оглобли и едет обратно. Не беспокойтесь, реб Тевье, будьте уверены, - если вы нас благополучно доставите домой, то дай нам бог столько прохворать, сколько вы на этом деле потеряете...
"Говорят они со мной чего-то на тарабарском языке! - подумал я. - Все какими-то обиняками!" И приходят на ум мертвецы, ведьмы, шуты, нечистая сила. "Дурень набитый! - думаю. - Чего ты стоишь как пень? Полезай на облучок, пугни конягу кнутом и - пошел, куда глаза глядят!" Но, как на грех, у меня против воли срывается:
– Полезайте в телегу!
А те, как услышали, - не заставили себя долго упрашивать... Я следом за ними - на облучок, повернул дышло и стал нахлестывать лошаденку: "Раз, два, три - пошел!" Да где там! Как бы не так! С места не трогается, хоть режь ее. "Ну, думаю, теперь ясно, что это за женщины такие! И дернула же меня нелегкая остановиться ни с того ни с сего посреди дороги и завести разговор с женщинами!.."
Понимаете? Кругом лес, тишина, ночь надвигается, а тут - два каких-то существа в образе женщин... Разыгралась у меня фантазия не на шутку! Вспомнилась история об извозчике, который однажды ехал один-одинешенек лесом и увидел на дороге мешок с овсом. Извозчик не поленился, слез, схватил мешок на плечи, - чуть не надорвался, кое-как взвалил его на телегу, и марш вперед. Отъехал с версту, хватился мешка, а его и нет! Ни тебе овса, ни мешка! На возу лежит коза с бородкой. Извозчик хочет дотронуться до нее рукой, а она ему язык с аршин как высунет, как расхохочется - и нет ее!
– Почему же вы не едете? - спрашивают мои пассажирки.
– Почему не еду? Сами, - говорю, - видите, почему: конь танцевать отказывается, охоты нет.
– А вы его, - говорят они, - кнутом! Ведь у вас кнут есть.
– Спасибо, - отвечаю, - за совет! Хорошо, что напомнили. Беда только в том, что мой молодец таких вещей не боится. С кнутом он уже свыкся, как я с нищетой...
Шучу понимаете, а самого лихоманка трясет. Словом, что тут долго рассказывать, - выместил я на несчастной моей лошаденке все, что накопилось на душе. В конце концов господь помог, лошадка снялась с места, и мы отбыли поехали лесом, своим путем-дорогою.
Еду, а в голове новая мысль проносится: "Эх, Тевье, и осел же ты! Как началось твое падение, как был ты нищим, так нищим и останешься. Подумай, такая встреча, ведь это раз в сто лет случается, - как же ты не сторговался с самого начала, чтобы знать, "что почем", сколько ты получишь? Ведь, как ни суди, - по совести ли, по человечности ли, по закону или почему бы то ни было, - а заработать на таком деле, право же, не грех. Да и почему не поживиться, раз так случилось? Останови лошадку, осел ты эдакий, и скажи им - так, мол, и так, без церемоний: "Дадите столько-то, - ладно, а не дадите, - тогда, прошу прощения, извольте слезть с телеги!" Но, с другой стороны, думаю, ты и в самом деле осел, Тевье! Не знаешь разве, что медвежью шкуру в лесу не продают? Как наши крестьяне говорят: "Ще не поймав, а вже скубе..."
– Почему бы вам не ехать побыстрее? - говорят мои пассажирки, тормоша меня сзади.
– А куда вам так торопиться? Тише едешь, дальше будешь, - отвечаю я и поглядываю на них искоса.
Как будто бы ничего... Женщины как женщины: одна в шелковом платке, другая в парике. Сидят, смотрят друг на дружку и перешептываются.
– Далеко еще? - спрашивают они.
– Да уж не ближе, чем от этого места! - отвечаю я. - Вот сейчас поедем с горы, а потом в гору; затем - снова спуск и снова подъем и лишь потом будет большой подъем, а уж оттуда дорога пойдет прямо-прямехонько до самого Бойберика...
– Ну и извозчик! - обращается одна к другой.
– Бесконечное лихо! - говорит другая.
– Еще недоставало! - говорит первая.
– Вроде придурковатый!..
"Конечно, думаю, придурковатый, раз позволяю себя за нос водить!"
– А где, к примеру, - спрашиваю я, - где, милые женщины, прикажете вас скинуть?
– Что значит, - говорят, - "скинуть"? Что за скидывание такое?
– Это на извозчичьем языке так говорится, - объясняю я. - На нашем наречии это означает: куда доставить вас, когда, бог даст, приедем в Бойберик и, по милости всевышнего, будем живы и здоровы! Как говорится: лучше дважды спросить, чем один раз напутать.
– Ах, вот оно что! Вы, - говорят они, - будьте добры довезти нас до зеленой дачи, что у реки, по ту сторону леса. Знаете, где это?
– Почему же, - говорю, - мне не знать? В Бойберике я как у себя дома. Было бы у меня столько тысяч, сколько бревен я туда доставил. Вот только прошлым летом я привез на зеленую дачу две сажени дров сразу. Дачу снимал какой-то богач из Егупца, миллионщик, - у него, наверное, сто, а может быть, и все двести тысяч!
