— Ты будешь слева от меня.
— Давай!
— Один. — Францискович сжала ручку двери. — Два. — Ее палец коснулся предохранителя. — Три! — крикнула Францискович так громко, что напарница наверняка услыхала ее и без радио.
В большой прямоугольный зал она ворвалась в тот момент, когда зажегся ослепительный свет.
— Стоять! — гаркнула Францискович в пустую комнату.
Пригнувшись, она водила пистолетом из стороны в сторону, осматривая каждый дюйм.
Ни убийцы, ни заложницы.
Францискович метнула взгляд влево, где в других дверях стояла Нэнси Аусонио, точно так же лихорадочно осматривая зал.
— Где он? — прошептала та.
Францискович лишь покачала головой. В зале ровными рядами было расставлено около пятидесяти деревянных складных стульев. Четыре или пять из них лежали на боку, что, однако, ничуть не напоминало баррикаду, поскольку все они находились в разных местах. Справа, на низкой сцене, стояли усилитель, две колонки и поцарапанное старое пианино. Рядом валялось множество проводов.
Молодые полицейские видели в зале все, кроме преступника.
— Что случилось, Нэнси? Объясни мне, что случилось.
Аусонио не отвечала; как и ее напарница, она лихорадочно озиралась по сторонам, осматривая все подряд, хотя уже поняла, что убийцы здесь нет.
Чертовщина…
Помещение напоминало погреб. Окон здесь не было. Проемы для отопления и вентиляции не превышали в диаметре и пятнадцати сантиметров. Деревянный потолок — без акустической плитки. В полу сцены никаких люков. И нет других дверей, кроме той, в которую ворвалась Аусонио, а также пожарной, через которую проникла Францискович.
— Где он? — выдохнула Францискович.
Нэнси прошептала что-то в ответ. Ее напарница не разобрала, что именно, однако по растерянному лицу Нэнси угадала: понятия не имею.
— Эй! — позвал кто-то из вестибюля. Девушки быстро обернулись, но никого не увидели. — Только что приехала «скорая» и несколько полицейских. — Это говорил спрятавшийся где-то охранник.
Чувствуя, как учащенно бьется у нее сердце, Францискович позвала его в зал.
— Стало быть, это… Я хочу сказать — вы взяли его?
— Убийцы здесь нет, — нетвердым голосом сообщила Аусонио.
— Что?! — Охранник осторожно заглянул в зал.
— Тут есть какие-нибудь потайные люки или что-нибудь в этом роде?
— Нет, мэм. Ничего такого. Так его здесь нет?
В коридоре слышались голоса полицейских и медиков «скорой помощи», негромко позвякивало привезенное ими оборудование. Девушки все еще никак не могли заставить себя присоединиться к коллегам. Потрясенные, они с тяжелым чувством стояли посреди концертного зала, тщетно пытаясь понять, как же убийца сбежал из помещения, откуда не было выхода.
Глава 2
— Значит, он слушает музыку.
— Ничего я не слушаю. Просто музыка была включена, вот и все.
— Музыка? — пробормотал Лон Селлитто, входя в спальню Линкольна Райма. — Какое совпадение!
— А он, оказывается, ценит джаз, — обратился Том к пузатому детективу. — Что меня весьма удивляет.
— Как я уже говорил, — раздраженно пояснил Линкольн Райм, — сейчас я работаю, а музыка звучит. И что ты имел в виду, сказав о совпадении?
— Нет, он не работает. — Юный помощник в желтовато-коричневых брюках, белой рубашке и однотонном фиолетовом галстуке кивнул на стоящий у кровати монитор с плоским экраном. — Смотреть целый час на одну и ту же страницу — это трудно назвать работой. Уж мне бы он не позволил так работать!
— Приказываю перевернуть страницу. — Узнав голос Райма, компьютер подчинился, и на экране появилась новая страница «Вестника криминалистики». — Не хочешь ли участвовать в викторине и угадать состав пяти экзотических ядов, недавно найденных в террористических лабораториях в Европе? — язвительно спросил он Тома. — Может, так мы заработаем большие деньги?
— Нет, у нас есть другие дела, — ответил помощник, намекая на различные процедуры, которые несколько раз в день приходилось проделывать таким парализованным больным, как Линкольн Райм.
— Этим мы займемся через несколько минут, — согласился криминалист, с наслаждением слушая сольную импровизацию.
— Нет, мы займемся этим сейчас. Надеюсь, вы извините нас, Лон.
— Конечно. — Растрепанный Селлитто вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.
Спальня Райма находилась на втором этаже его особняка, располагавшегося на Сентрал-парк.
Пока Том искусно выполнял свои обязанности, Линкольн Райм, прислушиваясь к музыке, лениво размышлял над тем, что имел в виду Лон, когда говорил о совпадении.
Через пять минут Том впустил Селлитто в спальню.
— Кофе?
— Да, немного. Приходится слишком рано начинать работу, да еще в субботу.
Помощник удалился.
— Ну, как я выгляжу, Линк? — спросил детектив. В свои сорок с лишним лет он почему-то всегда ходил в мятой одежде. Вот и сейчас на нем был мятый серый костюм.
— Что, отправляешься на показ мод? — усмехнулся Райм. Совпадение?
Мысли Райма вернулись к джазовой музыке. И как, черт побери, кому-то удается заставить трубу звучать столь вкрадчиво? Как вообще извлекают подобные звуки из металлического инструмента?
— Я сбросил шестнадцать фунтов, — продолжал детектив. — Рейчел посадила меня на диету. Хуже всего жирная пища. Если отказаться от жиров, можно сбросить очень много.
— По-моему, это давно известно, Лон. Так что…
— Странное дело. Полчаса назад в музыкальной школе, неподалеку отсюда, нашли труп. Расследование веду я, и мне нужна кое-какая помощь.
«Музыкальная школа. А я слушаю музыку. Вот какое неприятное совпадение».
Селлитто бегло перечислил факты. Убита студентка, преступника почти удалось схватить, но он бежал через какой-то потайной люк, который никто не может найти.
Музыка поддается математическому описанию. Как ученый, Райм прекрасно понимал это. Она логична, прекрасно структурирована. Кроме того, думал он, музыка бесконечна. Можно создать бесчисленное множество мелодий. Писать музыку вам никогда не наскучит. Райм попытался представить, каково это — писать музыку. Сам он считал, что не обладает творческими способностями. В одиннадцать или двенадцать лет Райм брал уроки фортепьяно, но хотя страстно влюбился тогда в мисс Блейкли, эти занятия ничего ему не дали.
— Так ты со мной, Линк?
— Ты же сказал, что дело странное.
Постепенно завладевая вниманием Райма, Селлитто привел новые детали.
— Из зала наверняка можно как-то выбраться. Но ни в самой школе, ни в нашей команде никто не понимает как.
