– А почему он будет на вас смотреть?
Умиляющее простодушие!
– Просто будет, и все. Ты приблизишься к нему с другой стороны. Затем отвлечешь его – кашлянешь, например. Он повернется лицом к тебе, а я зайду с другого бока.
– Ясно, все понял. А мне… ну, взять его на прицел?
– Нет. Просто отвлеки его и стой рядом.
– А если он выхватит пушку?
– Вот тогда возьмешь его на прицел.
– А если станет стрелять?
– Сомневаюсь.
– Но вдруг станет?
– Тогда можешь стрелять. Как тебя зовут?
– Рональд… Рон.
– Давно в патруле?
– Три недели.
– У нас все получится, Рон. Действуем по плану.
С озабоченным видом они дошли до мусорной кучи, потом, якобы убедившись, что опасности нет, повернули обратно. Пуласки остановился и спросил:
– А что, детектив, кофе не выпьете?
Он слегка переигрывал – звездой сцены ему явно не стать, – однако в целом получилось довольно убедительно.
– Да, пожалуй.
Молодой патрульный заспешил в обратную сторону, но вдруг остановился и крикнул:
– Вам какой?
– А-а, черный, с сахаром.
– Сахара сколько?
«Черт возьми…»
– Один.
– Ясно. Пончики захватить?
Амелия многозначительно на него уставилась: все, все, остынь!
– Нет, только кофе.
Она повернулась к библиотеке, чувствуя на себе оценивающий взгляд мужчины.
«– А почему он будет смотреть на вас?»
«– Просто будет, и все».
Она неторопливо направилась к музею, следя за мужчиной по отражению в витрине. Когда тот обернулся к Пуласки, она быстро пошла на него, откинув полу пиджака, словно стрелок из вестерна, чтобы при необходимости быстро выхватить из кобуры «глок».
– Держите руки на виду, – твердым голосом произнесла Сакс.
– Делайте, как говорит леди. – Пуласки стоял по другую сторону от мужчины, готовый вытащить пистолет.
Мужчина уставился на Сакс.
– Ловко сработано, офицер.
– Просто держите руки на виду. У вас есть при себе оружие?
– Ага. Пушка побольше той, что была у меня в три-пять.
Цифры обозначали один из нью-йоркских полицейских участков. Бывший коп. Возможно.
– Что-нибудь охраняете?
– Так точно.
– Покажите разрешение. Достаньте его левой рукой. Правой не шевелите.
Мужчина вынул бумажник. Документы на ношение и лицензия охранника выглядели настоящими. Тем не менее Сакс связалась с участком, чтобы свериться по компьютеру. Все оказалось чисто.
– Извините. – Она вернула ему документы.
– Ничего, детектив. У вас здесь, как я погляжу, расследование затевается. – Он кивнул в сторону полицейских машин, перекрывших улицу напротив входа в музей.
– Разберемся, – уклончиво бросила Сакс.
Охранник спрятал бумажник в карман.
– Я сам двенадцать лет протрубил в участке. Уволился по состоянию здоровья, но скоро начал дуреть от гражданки. – Он кивком указал на здание за спиной: – Нас здесь несколько. Охраняем отделение Американской ювелирной биржи. Камешков миллиона на два, из Иерусалима и Амстердама.
Сакс оглядела фасад. Ничего особенного – обычное офисное здание.
Мужчина усмехнулся:
– Думал, работка не бей лежачего, а оказалось, нисколько не легче, чем патрулировать улицы. Что ж, удачи вам. Рад бы помочь, но проморгал представление. – Он повернулся к новичку-патрульному и кивнул в сторону Сакс: – На задании она для тебя не «леди», а «детектив».
Пуласки ответил смущенным взглядом, хотя урок, судя по всему, воспринял всерьез. Сакс и сама бы чуть позже сделала ему замечание.
– Виноват…
«Ты не знал, зато теперь в курсе», – вспомнилось Сакс. Едва ли не главный принцип в натаскивании молодых офицеров.
Когда они направились обратно к музею, охранник крикнул вдогонку:
– Эй, молодой?
Пуласки обернулся.
– Ты забыл принести кофе!
У входа в музей, разговаривая с сержантом, стоял Лон Селлитто. Он глянул на именной знак молодого патрульного и спросил:
– Пуласки, вы первым прибыли на место?
– Так точно, сэр.
– Рассказывайте.
Прочистив горло, новобранец указал в сторону переулка.
– Я занимал позицию на другой стороне улицы, примерно вон там, в соответствии с плановым заданием. Приблизительно в восемь тридцать жертва, афроамериканка женского пола, шестнадцати лет, обратилась ко мне, чтобы сделать…
– Можно попроще – своими словами, – прервала его Сакс.
– Да, конечно. В общем, я стоял примерно вон там, и тут ко мне подходит девчушка, сама не своя. Зовут ее Женева Сеттл, старшеклассница. Здесь была на пятом этаже – готовила какой-то доклад для школы. – Он указал на здание музея. – И тут этот громила на нее набросился. Белый, рост – метр восемьдесят, на лицо натянута лыжная маска. Собирался ее изнасиловать.
– Ты это откуда взял? – спросил Селлитто.
– Нашел «набор насильника» в библиотеке.
– Ты что, его открывал? – хмурясь, спросила Сакс.
– Только ручкой поддел, пальцами не прикасался.
– Хорошо. Продолжай.
– Девушка бросается к пожарному выходу, сбегает по лестнице в переулок. Преступник ее преследует, но, оказавшись снаружи, поворачивает в другую сторону.
– Кто-нибудь видел, как он уходил? – спросил Селлитто.
– Нет, сэр.
Селлитто огляделся.
– Ты устанавливал периметр?
– Так точно, сэр.
– Слишком близко – надо отодвинуть подальше. Запомни: репортеры липучие, как пиявки.
– Слушаюсь, детектив.
«Ты не знал. Зато теперь в курсе».
Пуласки заспешил отодвигать границы периметра.
– Где девочка? – спросила Сакс у сержанта – коренастого латиноамериканца с седой шевелюрой.
– Ее вместе с подругой забрал патрульный экипаж – повезли в ближайший участок. Оттуда она сможет позвонить родителям. – Осеннее солнце яркими бликами играло на его золотых перстнях. – Потом их вроде бы должны отвезти к капитану Райму. – Сержант рассмеялся. – А она сметливая. Знаете, чего отчудила?
– Что?
