Сакс с Селлитто обменялись оружием. Лейтенант перезарядил револьвер; она проверила «глок» и убрала в кобуру. Затем спросила:
– Что известно насчет адресов?
Пригладив ладонью «ершик» на голове, Хауман объяснил:
– Выходит, жил он в доме, снятом на имя его подруги – Джин Старк. У нее две дочери, но не от него. Мы уже оповестили органы опеки. А здесь у него была конспиративная квартира. Там целый склад.
– Надо заняться осмотром места, – сказала Сакс.
– Мы позаботились, чтобы улики остались целы, – сказал Хауман. – Вернее, Лон позаботился. Мне надо отрапортовать начальству. Вас можно будет потом найти? Понадобятся ваши свидетельства.
Сакс кивнула, и вместе с Селлитто они направились осматривать квартиру Бойда.
Оба хранили напряженное молчание. Наконец Селлитто посмотрел на ее ногу и сказал:
– Что, опять болит?
– Опять?
– Ну да. Когда ты обходила дома напротив, я заметил тебя через окно. Ты вроде бы не хромала.
– Иногда боль просто проходит сама собой.
Селлитто дернул плечами:
– Забавно, как такое бывает.
– Это точно.
Он знал, что она сделала ради него, и таким образом давал ей это понять.
– Ну что же, стрелка мы взяли, – продолжил он. – Но это только полдела. Теперь предстоит найти заказчика и сообщника, который, надо полагать, только что принял эстафету у Бойда. Так что, детектив, давай-ка за дело.
Его ворчливому тону мог бы позавидовать даже Райм. На большее Сакс и не надеялась: главное, что лейтенант стал собой.
* * *
Самую важную из улик часто находишь в последнюю очередь.
Любой хороший криминалист, осматривая место преступления, сразу определит, какие улики требуют особой сохранности: легко испаряющиеся, смываемые дождевой водой, разносимые ветром – а самые очевидные, например пистолет с буквально дымящимся дулом, можно оставить на потом.
Как любил повторять Линкольн Райм: если место происшествия защищено, оттуда уже ничего никуда не денется.
Сакс осмотрела обе резиденции Бойда – конспиративную квартиру и дом на противоположной стороне улицы. Сняла отпечатки пальцев, собрала роликом трасологические образцы, взяла пробы из унитаза для ДНК-анализа, сняла стружку с пола и мебели, вырезала лоскутки из ковров для исследования ворсинок, сделала полную фото- и видеосъемку всех помещений. Покончив с этим, она принялась за более крупное и очевидное. Кислоту с цианидом распорядилась отправить в спецхранилище для опасных улик в Бронксе, осмотрела самодельное взрывное устройство, встроенное в радиоприемник.
Сделала опись оружия и боеприпасов, пачек наличности, мотков веревки, инструментов и других предметов, которые могли оказаться полезными для расследования.
Наконец Сакс взяла в руки белый конвертик, оставленный на полке у входной двери в конспиративной квартире.
Внутри лежал только один листок.
Она прочитала записку. И не сдержала небольшого смешка. Снова ее перечитала.
Набирая телефон Райма, Сакс подумала: «Вот тебе раз, как же мы ошибались».
– Итак, – сказал Райм Куперу, глядя на компьютерный монитор. – Готов поставить сотню баксов, что снова обнаружится чистый углерод, как на карте, найденной на Элизабет-стрит. Кто-нибудь хочет принять мою ставку?
– Поздно, – ответил Купер. Спектрометр пискнул, на экране появились результаты анализа. – Хотя спорить я все равно бы не стал. – Он поправил очки. – Углерод, разумеется, есть. Сто процентов.
Углерод. Которого много в древесном угле, пепле и целом ряде других материалов.
Но углерод может означать и алмазную пыль.
– Каким там сейчас выражением принято оскорблять слух в деловых кругах? – Райм, похоже, вновь пребывал в приподнятом настроении.
Нет, в главном они не ошиблись: киллером был именно Бойд. Промашка вышла с мотивом. Все их рассуждения насчет заговора вокруг Четырнадцатой поправки оказались ложными.
Женеву Сеттл приговорили к смерти за то, что она увидела подготовку к ограблению ювелирной биржи.
В письме, найденном Амелией на конспиративной квартире Бойда, имелся схематичный план зданий в центре Манхэттена, включая Музей афроамериканской истории. В записке говорилось следующее:
Чернокожий девушка, пятый этаж в этот окно. 2 октебря около 08:30. Видел мой грузовой фургон когда он стоял за Ювелирный биржа. Видел много чтобы догадатся о планах меня. Убей ее.
Библиотечное окно рядом с аппаратом для чтения микрофиш, за которым сидела Женева, когда на нее напали, было обведено кружком.
Вдобавок к орфографическим ошибкам необычным был и сам текст записки, что любому криминалисту только на руку. Райм велел Куперу отослать копию Паркеру Кинкейду, некогда фэбээровскому эксперту, а ныне – частному детективу. К Кинкейду иногда обращались с прежнего места службы, когда требовалась консультация по анализу почерка и документов. В ответном сообщении Кинкейд пообещал связаться сразу, как только сможет.
Амелия Сакс перечитала письмо, мотая головой от злости. Она рассказала о вооруженном человеке, которого они с Пуласки видели вчера у музея, – охраннике ювелирной биржи, сообщившем о ежедневных многомиллионных доставках из Иерусалима и Амстердама.
– И как же я это упустила!
Но кто бы мог подумать, что Томпсона Бойда наняли убить Женеву лишь за то, что она не в то время выглянула не из того окна?
– А зачем было забирать кассету? – спросил Селлитто.
– Чтобы пустить нас по ложному следу. – Райм вздохнул. – Мы тут копаемся в истории Четырнадцатой поправки, а Бойд, наверное, и понятия не имел, что́ она там читала. – Он развернулся лицом к девушке, которая сидела, держа в руках чашку с какао. – Тот, кто написал эту записку, с улицы заметил тебя у окна. Затем либо он, либо Бойд вышли на библиотекаря, чтобы узнать у него, кто ты такая и когда собираешься снова туда прийти. Доктора Бэрри убили за то, что он был связующей ниточкой между тобой и убийцей… Так, теперь возвратись на неделю назад: ты выглянула в окно в восемь тридцать утра и увидела в переулке фургон или человека. Помнишь что-нибудь?
Девушка прищурила глаза, уставилась в пол.
– Не знаю. Я не раз подходила к окну. Ну, знаете, я, когда устаю читать, немного прохаживаюсь… Ничего особенного не помню.
Сакс еще минут десять беседовала с Женевой, пытаясь вызвать в ее памяти конкретный образ, однако вспомнить мельком увиденного человека или фургон на оживленных улицах Манхэттена девушке оказалось не по силам.
Райм созвонился с директором Американской ювелирной биржи, рассказал ему о том, что стало известно, и спросил, нет ли данных о подготовке ограбления.
