— Думаю, нам всем следует отдохнуть, — предложил Бишоп.
Шелтон не вспоминал о жене, но напарник чувствовал, как он хочет вернуться домой, к ней. Пухлый детектив вышел, кивнув партнеру.
— Увидимся утром, Фрэнк, — улыбнулась Нолан. Джилет не удостоился ни кивка, ни прощального жеста.
Бишоп повернулся к Джилету:
— Мне бы не хотелось провести тут еще одну ночь. Я еду домой. И ты со мной.
Патриция Нолан, услышав слова детектива, мигом рванулась к хакеру. И небрежно заметила:
— У меня в отеле достаточно места. Компания платит за номер люкс. Если хочешь ко мне в гости, добро пожаловать. Там потрясающий мини-бар.
Но детектив усмехнулся и проговорил:
— С этим делом я и так на огромной скорости несусь к увольнению. Думаю, будет лучше, если он поедет со мной. Заключенный на поруках, понимаешь.
Нолан хорошо восприняла поражение — Бишоп решил, что она уже почти оставила попытки сделать из Джилета своего поклонника. Женщина взяла сумочку, стопку дискет, ноутбук и вышла.
Когда Бишоп и Джилет направились к выходу, хакер спросил:
— Не возражаешь, если мы остановимся по пути?
— Остановимся?
— Я хочу кое-что купить, — объяснил Джилет. — И кстати, не одолжишь мне несколько долларов?
Глава 00011100/двадцать восемь
— Вот и приехали, — объявил Бишоп.
Они остановились возле дома, маленького, но окруженного великолепным садом, наверное, в пол-акра величиной — громадный участок для Кремниевой долины.
Джилет спросил, как называется город. Бишоп ответил, что Маунтин-вью.
[19]
Потом добавил:
— Конечно, горами тут и не пахнет. Единственное, что мы видим, — дом моего соседа, Доджа, а в ясный день — тот большой ангар на Моффет-Филд.
Он показал на север, в сторону автомобильных огней, бегущих по шоссе № 101.
Они пошли по изгибающейся дорожке, сильно потрескавшейся и выгнутой. Бишоп сказал:
— Смотри под ноги. Я никак не соберусь ее подправить. А виновата во всем авария в Сан-Андреас. Он всего в трех милях, вот там. Вытри ноги, пожалуйста.
Он открыл дверь и пригласил хакера внутрь.
Жена Фрэнка Бишопа, Дженни, оказалась хрупкой женщиной лет тридцати пяти. Ее приплюснутое лицо нельзя было назвать красивым, только в общих чертах привлекательным. Если Бишоп — с налакированными волосами, бачками и белыми рубашками с коротким рукавом — напоминал путешественника во времени из пятидесятых, его жена ничем не отличалась от современных домохозяек. Длинные волосы во французской косичке, джинсы, рабочая рубашка. Приятная и спортивная, хотя Джилету, вышедшему из тюрьмы и окруженному загорелыми калифорнийцами, она показалась очень бледной.
Дженни не выразила никакого неудовольствия — или даже удивления — оттого, что муж привел домой на ночь преступника, и Джилет решил, что ее предупредили о госте заранее, по телефону.
— Ели? — спросила она.
— Нет, — ответил Бишоп.
Но Джилет протянул бумажный пакет, где лежало то, ради чего они останавливались по дороге из ОРКП.
— Мне хватит этого.
Дженни не смущаясь взяла у него пакет, заглянула внутрь. Засмеялась:
— Вы же не собираетесь ужинать тартинками. Вам нужна настоящая еда.
— Нет, правда…
С улыбкой на лице и сожалением в душе Джилет проследил, как выпечка исчезает в кухне.
Так близко и все же так далеко…
Бишоп развязал шнурки, стащил ботинки и надел шлепанцы. Хакер тоже снял ботинки и в носках прошел в холл.
Комната напомнила Джилету о доме его родителей. Белый нуждающийся в замене ковер от стенки до стенки. Мебель от Дж. С. Пенни или Сеарса. Дорогой телевизор и дешевая стереосистема. Щербатый кухонный стол, сегодня вечером разложенный, как письменный, — кажется, у них день оплаты счетов. Дюжина конвертов аккуратно сложена для последующей отправки. «Пасифик белл», «Мервинс», «Мастер-Кард», «Виза».
Джилет присмотрелся к нескольким фотографиям на камине. Там их стояло около четырех-пяти десятков. Еще больше на стенах, столах и книжных полках. Свадебная фотография показывала молодого Бишопа, такого же, как и сейчас, не исключая налакированные волосы и бачки (хотя белая рубашка под смокингом твердо держалась на месте).
Бишоп заметил, что Джилет заинтересовался фотографиями.
— Дженни называет нас — Мир Фотографий. У нас больше снимков, чем во всех домах района, вместе взятых. — Он кивнул в сторону заднего двора. — Еще есть в спальне и даже в ванной. А сейчас ты смотришь на моих отца с матерью.
— Он был копом? Стой, ты не возражаешь, если я буду называть тебя копом?
— Ты не возражаешь, когда тебя называют хакером?
Джилет пожал плечами:
— Нет. Мне подходит.
— То же самое для меня коп. Нет, отцу принадлежала издательская компания в Окленде. «Бишоп и сыновья». Только про сыновей не совсем точно, потому что вместе с большинством моих братьев ею управляют еще две сестры.
— Две сестры? — переспросил Джилет, подняв бровь. — Большинством братьев?
Бишоп рассмеялся.
— Я восьмой из девяти детей. Пять мальчиков и четыре девочки.
— Большая семья.
— А еще у меня двадцать девять племянников и племянниц, — гордо поделился детектив.
Джилет взглянул на фотографию подтянутого мужчины в такой же непослушной рубашке, как у Бишопа, стоящего перед одноэтажным зданием, на фасаде которого красовалась надпись: «Бишоп и сыновья, набор и полиграфия».
— Ты не захотел заниматься бизнесом?
— Мне нравится идея оставить компанию в руках семьи. — Он взял фотографию и принялся ее рассматривать. — По-моему, семья — самое главное в жизни человека. Но знаешь, я ничего не смыслю в полиграфии. Скучно, понимаешь. Работа копа, она… как бы так сказать? Она бесконечна. Всегда случается что-то новое, каждый день. Как только ты думаешь, что постиг мышление преступника, тут же показывается совершенно другая перспектива.
Послышался шорох. Они повернулись.
— Смотрите, кто к нам пришел, — улыбнулся Бишоп.
Мальчик лет восьми заглядывал в зал из коридора.
— Заходи, молодой человек.
Мальчик с крошечными динозаврами на пижаме вошел в гостиную, глядя на Джилета.
— Поздоровайся с мистером Джилетом, сынок. Это Брэндон.
— Здравствуйте.
— Привет, Брэндон, — отозвался Джилет. — Ты поздно ложишься.
