Воззвав к своей некромантии, я направила ее на, совсем еще молодого вампира. Он вжался в угол, словно мог просочиться сквозь стену.
— Ты не можешь использовать на мне некромантию с этим крестом.
— Я каждую ночь с надетым крестом поднимаю зомби, Барни, — произнесла я по-прежнему низким и слегка наполненным силой голосом. Было время, когда я верила, что моя сила — зло, но Бог, казалось, думал иначе, поэтому, пока Он не поменял Свое мнение, я просто верю, что моя сила исходит с праведной стороны.
— Нет, — выдавил он, — нет, пожалуйста, нет.
— Позволь мне заковать тебя в кандалы, Барни, и тогда, возможно, мне не придется этого делать.
Он протянул руки, на запястьях которых болталось то, что осталось от прежних наручников. Мне пришлось положить усиленные кандалы на пол и попросить у кого-нибудь ключ, потому что мой находился в сумочке, оставшейся в шкафчике вместе с оружием и крестом.
Свет от креста Зебровски начал тускнеть. Один из младших офицеров спросил:
— Почему ослабевает свечение?
Во-первых, он не должен был задавать подобный вопрос в присутствии вампира, а во-вторых, он вообще не должен был задавать вопросы до окончания экстренной ситуации.
— Я удивлен, что Зебровски вообще удалось его вызвать.
— Да, Сарж
[3]
, не знал, что вы два сапога пара.
После исчезновения света вампир в углу снова стал видимым, словно это свечение делало его частично невидимым, и вместе с погасшим священным сиянием, он снова стал более материальным. Сняв старые наручники, теперь я довольно четко могла видеть запястья Барни, чтобы подумать о том, что они толще моих, но все же тонковаты для мужчины его роста. Мгновение я боролась с запирающим механизмом на новых кандалах: это был третий раз, когда я надевала их кому-то вне практики, которую нам обязали пройти, как только эти наручники вошли в обиход. Стоя на коленях, я так увлеклась металлом, что не заместила, как Барни наклонился достаточно близко, едва не касаясь моих волос ртом, прежде чем Дольф поставил свою ногу на его плечо, удерживая прижатым к стене и нацелив на вампира свой пистолет. Придется ой как расхлебывать, если Барни откопытится в заключении, но Дольф был здесь босс, и если он говорил, что пришло время хвататься за пушки, ты не споришь. Уж я точно не собиралась спорить по этому поводу.
Я ответила на вопрос полицейского теперь, когда Дольф с готовностью и желанием пришел мне на выручку.
— Большинство святых предметов начинают светиться, когда вампир применяет свои вампирские силы. Как только он успокаивается, свечение уменьшается, или вообще пропадает.
Взяв оставшийся комплект кандалов, я застегнула их на ногах Барни; они были огромными, разработанными специально на мужскую ногу. Ширины металлических манжет хватило бы, чтобы охватить мою шею, да еще и осталось бы, чтобы не жало. Вампир оказался довольно высок, поэтому ему пришлось согнуть ноги в коленях, чтобы единственным имеющимся у нас железным стержнем можно было соединить между собой наручи с ножными кандалами, пока Дольф удерживал его тело прижатым к стене, не давая пошевелиться.
— Так значит это не потому, что сержант потерял свою веру? — спросил парень, и когда он спросил, я поняла, что у нас имелась серьезная проблема. Я встала так, чтобы разделить свое внимание между только что скованным вампиром и полицейским, задавшим этот вопрос. Он был в форме, со слишком коротко подстриженными каштановыми волосами для его треугольного лица и с все еще слишком широко распахнутыми глазами. Я не стала отвечать в присутствии подозреваемого, но мысленно поставила себе заметку сделать это позже, для офицера Тэггарта, как было написано на его бейдже. Если у вас не было веры в Бога, или во что бы то ни было еще, то освященные предметы не работали, независимо от того насколько старый и свихнувшийся вампир вам попался. Только вера человека заставляла их сработать, или благословление священника или кого-то достаточно святого. Освященные предметы защищали, светясь даже без необходимости в вере, но с обычными крестами все обстояло иначе. Даже благословленные священником предметы периодически требовалось переосвящать. Мне предстояло разобраться, не страдал ли офицер Тэггарт кризисом веры и если да, то парня необходимо было в срочном порядке перевести в другую команду. В этом отряде, имеющем дело с монстрами, офицер без веры был бесполезен против вампиров.
Я начала помогать Дольфу ставить вампа на ноги, но Дольф ухватился своей здоровенной ручищей за плечо другого человека и потянул его. Я была достаточно сильна, но не достаточно высока или тяжела, чтобы сгодиться в качестве опоры, с кем-то настолько высоким, как он. Вампир был приблизительно метр девяносто ростом, но Дольф, все равно возвышался над ним. Вампирские метки, полученные от Жан-Клода, сделали меня сильнее, быстрее, и меня труднее вывести из строя, но ничто из этого не делало меня выше.
Дольф снова усадил его на стул, который тот опрокинул ранее. Одну здоровенную руку он держал на плече вампира, а другую — у своего бедра, в которой был очень большой и очень черный пистолет. Намек был очевиден: сотрудничаешь или ловишь пулю. Теперь мы не могли в него стрелять, но никакой закон не препятствовал полиции намекать на угрозу, чтобы развязать язык подозреваемому, тем более, что этот вампир своим нападением сам дал нам возможность вынуть оружие из кобуры в комнате для допросов.
Потребовалось двое мужчин, чтобы помочь самому тяжело раненому из офицеров выйти за дверь, но все смогли покинуть комнату на своих двоих; это был удачный вечер. Теперь все, что нам требовалось — это найти девушку прежде, чем она будет убита как вампир, и найти сотрудников, рации которых молчали, невредимыми. О, и избавится от расплодившихся отщепенцев «Поцелуя вампиров»
[4]
. Ага, это такая шайка вампиров, прозвавшая себя — «Поцелуй вампиров». Прожорливые гули
[5]
, волочащие ноги зомби
[6]
и «поцелуй вампиров»; большинство даже не знало об этом, а остальных не интересовало. Красивое прозвище для группы супер-сильных, супер-быстрых, управляющих сознанием, пьющих кровь, имеющих юридические права граждан, которые могли бы жить вечно, если бы мы периодически их не отстреливали. Последняя часть приравнивала их, к любым другим плохим парням, только особенным и охеренно опасным парням.
