— Не могу его за это винить. — Я посмотрела на Жан-Клода.
— Думаю, это будут твои секреты, не наши, так что, мне кажется, ты не захочешь, чтобы Домино это слышал.
— Я уже и не знаю, что теперь это значит, — ответила я.
— Это значит, что ты можешь разрешить своему тигру присоединиться к нам, а если не захочешь, чтобы он что-то узнал, скажешь ему выйти.
Я обратилась к Домино:
— Что ты сделаешь, если я пойду в комнату без тебя?
Он покачал головой:
— Ты видела, что Никки сделал с Арэсом?
— Ага.
Домино посмотрел на меня огненными глазами. Взгляд был красноречивым:
— Я высоко ценю твою безопасность, Анита, но и бороться с Никки по-настоящему я тоже не горю желанием.
Он улыбнулся и покачал головой.
— Значит, ты пойдешь со мной в комнату, независимо от того, хочу я этого или нет?
— Анита, Ашер ранил тебя и сильно избил Сина, так, что тот всю ночь проведет на больничной койке. После такого охранники должны доверять ему и оставлять с кем-то наедине?
Разумно конечно. Я повернулась к стоящему в дверях Ашеру:
— Ты будешь паинькой?
— Чтобы я ни сказал, это не убедит охранников. Они мне не поверят, да я их и не виню. Я вел себя хуже ребенка.
— Ты всегда так искренне раскаиваешься после содеянного, но это не надолго, Ашер. Ты исправляешься на какое-то время, а потом что-то опять выводит тебя из равновесия, и ты забываешь о своих обещаниях.
Он кивнул:
— Справедливо. Мне жаль, мне очень жаль, но ты права. Обещания, не подкрепленные делами, пусты.
— Полностью согласна, — сказала я.
Он наклонил голову, закрывая золотистыми волосами лицо. Обычно, когда он начинал скрывать свои шрамы это вызывало во мне грусть — что значило, он испытывал чувство неуверенности — но сегодня ночью это мне напомнило Никки и то, как он прятал за волосами собственные шрамы, поэтому только лишь разозлилась.
— Ладно, Домино может пойти с нами. — Я посмотрела на Годфредо. — Можешь сказать Клодии, что выполнил ее приказ.
— Она хотела, чтобы с тобой находились два охранника.
— Не напирай, — сказала я, и видимо что-то такое появилось в моем голосе или в выражении лица, что он буквально отступил назад и выставил перед собой руки, словно желая показать, что не собирался причинить мне вреда.
— Ладно, — сдался он. — Раз берешь с собой Домино, Клодия меня уже не убьет.
— Или отшлепает тебя по заднице, — прокомментировала я.
Он усмехнулся, кивнув:
— И это тоже.
Я ощутила прикосновение к своему ментальному щиту. Опознав зовущего, я немного опустила щиты и увидела Дамиана. Он был все таким же — метр восемьдесят ростом и обладал самой белой, которую я когда-либо видела у вампира, кожей, ее оттеняли длинные, спадающие ниже плеч, цвета свежей крови волосы, и зеленые, как сочная трава, глаза. Он был бледным еще при жизни, но сотни лет без солнечного света еще сильнее выбелили его кожу, а волосы стали такими красными, насколько это вообще было возможно. Я ощутила, что он держит чью-то руку и мысленно увидела стоявшую рядом ним, почти такую же высокую, как и он сам женщину. Волосы Кардинал были скорее рыжими, нежели красными и вьющимися, в отличие от его совершенно прямых волос, но у них у обоих от природы были рыжие волосы, оба были высокими, стройными, только он был начинающим бодибилдером, а она стройной моделью. В физическом плане они были очень похожи, словно пара отлично подобранных породистых лошадей.
Дамиан работал менеджером в танцевальном клубе Жан-Клода«Пляска Смерти», а Кардинал танцовщицей. Она была его партнершей во время выступлений старомодных танцев, тех времен, когда он еще был жив, но за несколько веков до ее рождения. Она также была одной из тех танцовщиц, которым платили за танец с вампиром. В «Пляске Смерти» люди выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с оборотнями и вампирами. В клубе был даже работающий с новичками учитель, обучающих их старинным танцам. Весь клуб был забит под завязку: людьми, вампирами, оборотнями. Все выстраивались ровными рядами, держась за руки и двигаясь в позабытом уже несколько веков танце. Это было что-то.
Дамиан показал вторую женщину перед ним. Она была хрупкой и ниже меня ростом, настолько ниже, что могла бы спокойно пройти под моей рукой, если я положила бы ее ей на плечо. Ее блестящие черные волосы, как водопад лакированной кожи, ниспадали до талии. Раскосые глаза казались карими, но я немало видела подобных ей, чтобы точно знать, что на самом деле они были оранжевыми, но настолько темными, что почти казались карими. При прямом свете они были цвета глубоко проникшего в полено огня, когда можно было подумать, что гореть уже нечему, но если не залить пламя водой, оно может вспыхнуть и спалить целый дом. Ее китайское имя переводилось как Черный Нефрит, но для меня она была просто Джейд, моя Джейд. Она была моим черным тигром зова и первой женщиной, из-за которой моя ориентация из гетеросексуальной стала гетерогибкой.
Джейд выглядела взволнованной. Она отдернулась от руки Дамиана и побежала по коридору. Дамиан посмотрел вверх, большинство из нас сделало так же, когда мы видели друг друга в своих головах:
— Кто-то сказал ей, что ты ранена.
— Черт, — выругалась я вслух.
— Что не так? — спросил Год.
— Кто-то сказал Джейд, что я ранена. Она захочет лично убедиться, что я излечилась.
— А ты не можешь просто передать ей это мысленно? — спросил Год.
— Она слишком напугана и в панике. Это делает ее ментально глухой.
— Не хочу никого обидеть, — заметил Год, — но для убийцы ниндзя супершпионки она слишком пугливая.
— Сам попробуй столетиями терпеть тиранию от Мастера Вампиров, а потом посмотрим, каким станешь ты, — высказался Домино.
Внутри него зашевелился зверь, подняв волну жара, схожую с дыханием лета в прохладном как пещера коридоре.
— Эй, я же сказал— без обид, — повторил Год.
— Да я и не обиделась, — ответила я, и коснулась руки Домино. Я пыталась успокоить его до того, как сюда влетит Джейд. Он все время вставал на ее защиту. Прикосновение к нему распалило его животное, оно хотело перекинуться на меня и вызвать аналогичного тигра, но теперь я знала, как утихомирить эту энергию. Не вырубить ее полностью, не посадить животное в клетку, а успокоить, как домашнего любимца, приласкав, словно большого котенка. Если бы такое было возможно, эти котята с превеликой радостью разорвали бы меня на клочки, лишь бы выбраться на волю, чтобы обладать собственными телами. Мы, наконец-то, выяснили, что именно метки Жан-Клода удерживали меня от превращений по-настоящему. Современная ликантропия для вампиров не заразна, и благодаря его меткам и собственной некромантии я была слишком схожа по природе с вампирами. Заразной для нежити была только древнего происхождения ликантропия.
