Меркурий с тоской посмотрел вниз — на золотистые, зреющие поля, на зеленые кудри виноградников, на темные шапки вековых дубрав. Неужели всего этого не будет? И форума не станет, и самого Рима? Мраморных храмов, базилик и терм? Великолепных рынков, лавок и банков? Ни дорог? Ни придорожных гостиниц?
Ни железнодорожных станций? Ни заводов, ни мастерских? Ничего, чему он покровительствовал так успешно. Все божественные труды пропадут зазря! Только изверг мог придумать такое!
— Каков будет наш мир, мы еще не знаем, — поведал Гэл. — Но скорее всего мало похожий на нынешний. Тебе в нем понравится.
Гюн подбрасывал на ладони смертоносный перун Юпитера, и Меркурий в ужасе наблюдал за его забавой. Что будет, если гений уронит перун на землю? Даже бог не мог представить, что из этого выйдет.
— А Трион? И его лаборатория? — Задавая вопросы, Меркурий пытался помахать крылышками на сандалиях — вдруг удастся улететь? Но платиновая паутина намертво спеленала щиколотки. Крылышки даже не трепыхнулись.
— Трион исчезнет, когда мы воспользуемся его изобретением. Так же, как и весь этот мир и его наука. Науки вообще не станет. Будут лишь суеверия.
Меркурий вздохнул с облегчением. Хотя бы от одной опасности они избавятся.
Но Меркурий не был уверен, что от меньшей. Бог торговли, сам изрядный жулик, не верил гениям. Они слишком похожи на богов. Но они — не боги. В этом вся закавыка, и потому им очень хочется стать богами. И то, что они задумали, пугало покровителя торговцев не меньше, чем изобретение Триона.
Гэл схватил его за шиворот и поволок, беспомощного, неведомо куда. А Гюн вместе с перуном Юпитера помчался по своим делам.
«Минерва! Марс! Венера наконец! Куда вы все по-девались?! — обратился мысленно к собратьям Меркурий. — Неужели вам плевать, что творится в этом несчастном мире?!»
Но на его призыв никто не откликнулся. Возможно, боги пили амброзию и не могли прервать столь важного занятия. Или Вулкан сооружал новые покои для нового божества, и грохот его молота заглушил вопль несчастного Меркурия?
Во всяком случае никто в Небесном дворце не проявил интереса к происходящему.
Все повторялось. Вер сидел в своем номере в гостинице «Император», а Сервилия Кар пришла к нему. Она была одета почти так же, как в свой первый визит. И лицо ее было столь же надменно. И губы так же сжаты. И взгляд так же скользил, едва касаясь лица. Не удостаивая. Такая женщина могла бы спокойно наблюдать, как на арене гладиаторы убивают друг друга. И он, Юний Вер, не ведающий, кто он такой и зачем живет на земле, кто его родители и любит ли он этот город или ненавидит, должен был служить этой женщине. Потому что он, Юний Вер, исполнитель желаний, а она взяла у него клеймо. Он вечный раб ее желания. Он должен спасти ее дочь.
Сервилия остановилась, как и прошлый раз, у окна. Вентилятор молотил под потолком душный воздух. Ошалелая муха прилипла к огромному панорамному окну и не могла взлететь. Муха отчаянно махала крылышками, пытаясь отлепиться от стекла и спастись. Интересно, муха настоящая или нет? А вдруг это тоже чей-то гений? Кто знает, на что способны гении? Вер прихлопнул муху. Жирный мазок остался на стекле. Вер вытер руку о полотенце. Гостья поморщилась. Вер решил заговорить первым:
— Я знаю, что существует заговор гениев. Против людей и богов. И именно гении хотят убить твою дочь. Гении используют наемных убийц. За Петицией охотятся люди. Но я могу ее спасти. Ты купила у меня клеймо. Мечта Империи — исполнять желания, и я их исполняю, где бы ни был, пока у меня есть силы. Спасти жизнь ребенка — священный долг каждого римлянина. Любой другой на моем месте сделал бы то же самое. Просто у меня больше сил и, значит, больше шансов. — Он говорил так, как должен был на его месте говорить Элий. Но чувствовал он иначе. Вернее, ничего не чувствовал. Иногда, правда, он вспоминал, что такое жалость, но тут же забывал. И вынужден был вспоминать вновь.
Сервилия молчала, глядя на форум Траяна. Когда провинциалы в первый раз приезжают в Рим и попадают на этот форум, видят эти бесчисленные колонны из малоазийского мрамора с пурпурными прожилками, эти бесчисленные капители с пучками акантовых листьев, эти бесконечные фризы, украшенные барельефами, и золоченую черепицу крыш, и золоченые бронзовые упряжки на фоне небесной бирюзы, из глаз их сами собой начинают катиться слезы. Только здесь они понимают, что означает слово величие. Слово, воплощенное в камне. Город торговцев и вояк прожил еще один свой день. Потому что где-то живет ее девочка. Когда она умрет, город исчезнет. Что будет на этом месте? Груда обломков? Новое поселение? Или какая-нибудь безобразная крепость? Сервилия Кар не хотела этого знать.
— Летти — дочь одного из гениев, — сказала она. — И потому у нее есть пророческий дар. Она сделала неосторожное предсказание. И теперь гении хотят во что бы то ни стало помешать ей это пророчество уничтожить.
— Что за пророчество?
— Не важно. Я не хочу даже повторять его лишний раз. Это надпись в книге. И книга хранится в доме моей матери Фабии. Заперта в ее таблине в сейфе.
— Гении могут завладеть книгой? — Сервилия Кар отрицательно покачала головой. — А люди? Я же сказал: гении нанимают убийц, соглядатаев, отравите-лей — на выбор. А выбор у них большой.
— Люди, как тараканы, могут добраться до чего угодно, — согласилась Сервилия.
— Я поеду туда, — предложил Вер.
Сервилия Кар села за стол, взяла лист голубоватой бумаги с золотым тисненым изображением гостиницы, долго выбирала ручку и, наконец выбрав, принялась писать матери — пусть та доверяет Веру, насколько сможет. Пока она писала, расшитая золотом палла медленно стекала с ее плеч. И наконец, соскользнув, открыла новомодную тунику с вырезом, оголявшим всю спину до самой аппетитной ямочки.
Сервилия повернулась на стуле и взглянула на гладиатора снизу вверх. Приоткрыла рот и тронула языком губы. В уголке ее рта дрожала непередаваемая злая насмешка — крупица соли, брошенная в сладкий пирог. Вер наклонился и поцеловал Сервилию в шею.
— Ты должен торопиться, — напомнила она.
— Я тороплюсь! — И он обнял ее за талию.
— Ты мог получить меня в тот первый вечер, — прошептала она на ухо бывшему гладиатору.
— Я был глуп.
— Я это заметила.
Когда она ушла, Вер оделся в черную тунику — очень удобно для путешествия в темноте, натянул черные брюки и удобные ботинки легионера. Толстый пояс из кожи, перевязь с мечом. Он помедлил и открыл окованный железом ларец. Вытащил «парабеллум» и проверил магазин. В ящике стояла шкатулка, подаренная неизвестной светлоокой госпожой. В углублении из алого шелка по-прежнему сверкало золотое яблоко. Вер достал его. Прочел надпись, хотя и так знал, что там написано, — «достойнейшему». Поколебавшись, он положил яблоко в карман.
Глава 5
Пятый день ожидания Меркуриевых игр в Антиохии
