– Разве может ребенок обойтись без пищи первые дни жизни? – спросила Ога, глядя на своего сына Брака, который только что уснул. – И как он мог стать вождем, если его мать не была женщиной вождя или будущего вождя?
Ога гордилась своим здоровым сынишкой, и Бруд был еще больше горд тем, что его женщина так скоро после брачной церемонии родила ему сына. Суета вокруг малыша, которому суждено было продолжить род вождей, не оставляла равнодушным даже несгибаемого Брана.
– А кто стал бы вождем, если бы у тебя не было Брака? – задала, в свою очередь, ей вопрос Овра. – Или у тебя были бы одни дочери? Может, мать мальчика стала женщиной помощника вождя, а может, с вождем что-то случилось. – Молодая женщина немного завидовала Оге. Овра до сих пор не имела детей, несмотря на то, что они с Гувом стали жить вместе гораздо раньше, чем Ога с Брудом.
– И все-таки я не могу взять в толк, как калека от рождения мог вдруг стать нормальным и здоровым? – не унималась Ога.
– Думаю, все это придумала женщина, у которой был ребенок калека и которая мечтала, чтобы он стал нормальным, – сказала Иза.
– Но это старинная легенда, Иза. Она пережила не одно поколение. Видать, в те времена бывало всякое, чего теперь быть не может. Разве узнаешь наверняка? – Аба попыталась встать на защиту своей истории.
– Да, в давние времена кое-что было по-другому, но думаю, Ога права. Калека не может вдруг стать нормальным, да и вряд ли какой ребенок выживет несколько дней без пищи и ухода. Но это древняя история. Кто знает, может, в ней есть доля правды, – заметила Иза.
Когда еда была готова, Иза отнесла ее к очагу Креба, а Эйла, подхватив малышку, пошла за ней. После родов Иза похудела, прежняя сила к ней не вернулась, поэтому нянчить Убу приходилось в основном Эйле. Девочек объединяли особые узы привязанности. Уба всюду следовала за Эйлой по пятам, и та, казалось, никогда не тяготилась ее обществом.
После того как все поели, Иза стала кормить Убу, но та вскоре закапризничала. Иза раскашлялась, отчего ребенок стал еще беспокойнее. В конце концов, пришлось отдать ее Эйле.
– Возьми ребенка. Спроси, может, ее покормят Ога или Ага? – раздраженно попросила Иза, заходясь в очередном приступе кашля.
– Тебе нехорошо, Иза? – осведомилась Эйла.
– Просто я слишком стара для такого маленького ребенка. У меня пропало молоко, вот и все. Уба хочет есть. В последний раз ее кормила Ага, но, боюсь, она уже покормила Оуну и у нее осталось мало молока. Ога говорила, что у нее молока больше, чем надо. Отнеси-ка Убу к ней. – Иза чувствовала на себе пристальный взгляд Креба и, когда Эйла ушла, умышленно отвела глаза в другую сторону.
Эйла приближалась к очагу Бруда, склонив, как положено, голову. Она знала, что малейшая оплошность может вызвать его гнев. Несомненно, он не преминет воспользоваться любым поводом, чтобы отругать или ударить ее, а Эйла не хотела, чтобы из-за этого пострадала Уба. Ога охотно согласилась покормить дочь Изы, но все это время Бруд не сводил с них глаз, поэтому женщины не проронили ни слова. Когда девочка насытилась, Эйла отнесла ее к себе и, сидя у стены, долго укачивала на руках, что-то мурлыча себе под нос, пока та не уснула сладким сном. Эйла давно не говорила на своем родном языке, но привычка напевать по-своему, держа на руках ребенка, у нее до сих пор сохранилась.
– Я уже старая женщина, Эйла, поэтому часто ворчу, – сказала Иза, когда та уложила малышку. – Я была слишком стара, когда рожала, у меня уже почти не осталось молока, а Убу еще рано отлучать от груди. Ей не миновал еще даже год хождения, но ничего не поделаешь. Завтра я научу тебя, как готовить пищу для малышей. Я не хочу отдавать Убу другой женщине, тем более что я могу без этого обойтись.
– Отдать Убу другой женщине! Как ты можешь ее отдать, ведь она же наша!
– Эйла, я тоже не хочу ее отдавать, но она должна получать достаточно питания, а я его дать не могу. Не можем же мы ее держать без еды. Ребенок Оги еще мал, поэтому у нее довольно много молока. Когда же Брак подрастет, молока хватит, только чтобы кормить его одного, – пояснила Иза.
– Жаль, что я не могу ее кормить.
– Видишь ли, Эйла, хоть ростом ты уже большая, но еще не стала женщиной. И, по всей видимости, это произойдет не так скоро. Мамами могут стать только женщины, а молоко бывает только у мам. Мы начнем постоянно прикармливать Убу и посмотрим, как пойдут дела. Но прежде я хочу, чтобы ты кое-что узнала. Пища для малышей готовится особым образом. Она должна быть мягкой, потому что молочные зубы не могут все хорошо пережевать. Зерна, перед тем как варить, следует тщательно растолочь, вяленое мясо растереть в порошок и прокипятить в небольшом количестве воды, чтобы образовалась кашица, свежее мясо очистить от грубых прожилок, а овощи измельчить. У нас остались еще желуди?
– Последний раз я видела горстку, но почти все порченые, к тому же их воруют мыши и белки.
– Попробуй найти немного целых. Нужно будет снять с них горечь, размолоть и добавить к мясу. Батат для малышки тоже подойдет. Не знаешь, где найти моллюсков? Они по размеру для нее были бы то, что надо, и она бы с них начала учиться есть. К счастью, зима заканчивается, а весной еда станет более разнообразной.
Девочка слушала Изу с напряженным вниманием. Сколько раз, в особенности за прошедшую зиму, целительница благодарила судьбу за то, что у нее есть такая помощница. Не за тем ли была дана ей во время беременности Эйла, чтобы заменить мать ее позднему ребенку? Но причиной немощи целительницы был не только возраст. Хотя она никогда не жаловалась на свое здоровье и не упоминала о боли в груди и о том, что частенько кашляет кровью, но Креб видел, что дела у нее неважные. Он тоже чувствовал приближение старости и с трудом переносил зиму. Почти все время он провел в своем углу, греясь у факела.
Густая грива шамана уже подернулась сединой. Двигаться с воспаленными суставами и увечной ногой было для него сущим наказанием. Оттого что его зубы часто заменяли недостающую руку, они изрядно стерлись и стали болеть. Правда, Креб уже давно приучил себя к страданиям и боли. И он по-прежнему все тонко чувствовал и потому тревожился за состояние Изы. Он смотрел на Изу, когда та говорила с Эйлой, и поражался, как иссохло ее прежде здоровое тело. Лицо вытянулось, померкшие глаза были обведены темными кругами, из-за чего еще сильнее выделялись надбровные дуги. Руки исхудали, волосы побелели, но более всего Креба волновал ее непрекращающийся кашель. «Скорее бы пришла весна, – думал он. – Ей нужно тепло и солнце».
Наконец зима отступила, и на землю обрушились потоки весеннего ливня. Снег давно сошел в окрестностях пещеры, но с гор вдруг понеслись снежные лавины. Почва, пропитавшаяся талой водой, превратилась в вязкое месиво. Лишь вымощенные камнями дорожки у входа помогали поддерживать пещеру сухой.
Но разве могла грязь, заполонившая все вокруг, удержать людей в пещере? Едва пригрели землю ласковые лучи солнца, и с моря подул теплый весенний ветерок, как весь Клан высыпал на свежий воздух. Пока до конца не растаял снег, они бродили по нему босиком или шлепали по холодной топкой земле в промокающих, даже не пропитанных жиром башмаках. У Изы прибавилось забот: весной появилось больше больных простудой.
