Охотники упражнялись во владении оружием перед первой весенней охотой. Зимой Эйла наблюдала за тем, как они мастерили новые копья. Для этого срубали тонкие, гибкие и прямые деревца, очищали их от веток, обтесывали и обугливали один конец на костре, после чего заостряли обожженный конец с помощью кремневого скребка. Закалка огнем предохраняла острие от раскола и повреждения. Эйла поморщилась, вспомнив, какую вызвала суматоху, дотронувшись до одного деревянного копья.
Ей сказали, что женщинам нельзя касаться не только оружия, но и инструментов, которыми его обрабатывают. Правда, Эйла не видела никакой разницы между ножом, которым вырезают кожаные полоски для пращи, и ножом, которым кроят одежду. Чтобы успокоить охотника, который делал то копье, оскверненное ею, решили обжечь его вторично, а Иза с Кребом долго ругали девочку, пытаясь внушить ей чувство вины за свое постыдное поведение. Женщины были в ужасе от ее поступка, а сердитый взгляд Брана говорил сам за себя. Но более всего Эйле досаждала злорадная усмешка на лице Бруда, подливавшая масла в огонь общего осуждения.
Девочке стало неловко скрываться в кустах и оттуда подсматривать за мужчинами. Кроме копий, они принесли с собой и прочее оружие. Пока стоявшие вдалеке Дорв, Грод и Краг обсуждали преимущества копья по сравнению с дубинкой, остальные упражнялись во владении пращой и болой. Среди них был Ворн. Бран решил, что уже пришло время обучать мальчика азам обращения с пращой, и Зуг приступил к первым урокам.
Когда Ворну исполнилось пять лет, охотники стали брать его с собой на полянку. Обычно он метал в землю или прогнивший пенек маленькое копье, дабы привыкнуть к оружию. Ворн всегда охотно шел со взрослыми, но на этот раз его ожидала более сложная задача – научиться владеть пращой. Для этого в землю вбили шест и принесли с ручья кучку гладких и круглых камешков.
Зуг как раз показывал мальчику, как держать за оба конца кожаный ремень и как вкладывать камень в середину старенькой пращи. Она уже совсем износилась, и Зуг собрался было ее выбросить. Но тут Бран предложил начать занятия с Ворном, и пожилой человек решил, что праща еще послужит мальчику, если ее укоротить.
Эйлу захватил урок Ворна. Она не меньше мальчика увлеклась объяснениями Зуга. Когда Ворн сделал первую попытку, праща у него запуталась и камень выпал. Ему трудно было правильно раскрутить оружие, чтобы придать камню достаточную центробежную силу. Камень у мальчика выпадал прежде, чем ремень успевал набрать нужную скорость.
Бруд наблюдал за ними со стороны. Молодой охотник покровительствовал Ворну и был предметом его поклонения. Маленькое копье для Ворна Бруд сделал сам, и подросток таскал его повсюду и даже брал в постель. Бруд держался с ним на равных, давая советы о том, как правильно держать копье и наносить удар. Но теперь Ворн с восхищением смотрел на старого охотника, и Бруду становилось слегка не по себе. Ему хотелось быть единственным наставником мальчика, и он злился на Брана за то, что тот велел Зугу взять его в ученики. Видя, что Ворн терпит одну неудачу за другой, Бруд вмешался в ход урока:
– Послушай, дай-ка я покажу тебе, Ворн. – И Бруд отодвинул пожилого охотника в сторону.
Зуг отошел в сторону, уступив место самонадеянному юнцу. Все остановились в ожидании, и в том числе Бран. Вождю не понравилось бесцеремонное отношение Бруда к лучшему стрелку в Клане, к тому же он просил давать уроки Зуга, а не Бруда. «Хорошо, что он проявляет интерес к подрастающему поколению, – рассуждал Бран, – но зашел он слишком далеко. Учить Ворна следует лучшему из лучших, а Бруд прекрасно знает, что в этом деле он далеко не мастак. Парню следует усвоить, что хороший вождь должен с умом использовать способности каждого члена Клана. Зуг стреляет из пращи лучше всех и может обучать мальчика, пока остальные мужчины на охоте. До чего же Бруд самонадеян, он становится просто невыносим! Как я могу дать ему высшее положение в Клане, когда он так себя ведет? Как будущему вождю Клана, ему следует думать о себе в последнюю очередь».
Бруд взял у мальчика пращу, вставил в нее камень и метнул его в сторону шеста. Снаряд приземлился, не долетев до цели, – обычное явление для мужчин Клана. Нужно было преодолеть природную негибкость плечевых и локтевых суставов, чтобы рука могла описать в воздухе большую дугу. Неудачный бросок разозлил Бруда, и тот почувствовал себя неловко. Он ощущал, что к нему приковано всеобщее внимание. Чтобы доказать, что он сможет это сделать, молодой охотник быстро заправил новый камень и повторил попытку. И снова промазал, только на сей раз снаряд ушел далеко влево.
– Ты пытаешься учить Ворна или хочешь сам взять несколько уроков? – с иронией осведомился Зуг. – Я мог бы переставить шест поближе.
Бруду с трудом удалось сдержать гнев. Кому понравится стать мишенью насмешек Зуга? К тому же юный охотник сам заварил эту кашу и в результате оказался в дураках. Бруд схватил и бросил еще один камень, но на этот раз перестарался – тот перелетел цель.
– Если ты немного подождешь, пока мы закончим урок с Ворном, я с удовольствием поучу и тебя. – Предложение Зуга было сделано с большим сарказмом. – А я уж подумал, что ты в этом деле мастер.
Гордость молодого человека была задета, и он от защиты перешел в наступление.
– И как только Ворн может научиться метать камни с этой старой паршивой пращой? – возмутился Бруд, с презрением швырнув кожаный ремень в сторону. – Из этого старья никому не удастся попасть в цель. Ворн, я сделаю тебе новую пращу. Вряд ли ты научишься чему-нибудь с помощью этого барахла. Да и вообще, какой из старика толк, если он даже не охотник?
Оскорбление достигло цели. Отстранение мужчин от охоты всегда было большим ударом по их гордости, и, чтобы не утратить в себе охотничий дух, Зуг неустанно совершенствовал свое мастерство во владении сложным оружием. Когда-то он являлся помощником вождя, так же как теперь сын его женщины, и поэтому был особенно уязвим.
– Уж лучше быть старым, но мужчиной, чем мальчишкой, возомнившим себя мужчиной, – ответил Зуг.
Этого Бруд снести не мог. Удар по самолюбию переполнил чашу его терпения. Он толкнул старика и сбил с ног. Не пытаясь подняться с земли, Зуг сел, широко раскрыв глаза от удивления. Такого он от Бруда не ожидал.
Охотники никогда не применяли друг к другу физическую силу, подобное наказание годилось только для женщин, не понимавших других форм внушения. Мужчины же давали выход своей огромной энергии во время состязаний в борьбе, в бросании копья, в стрельбе из пращи или во владении болой – во всем, что служило совершенствованию их охотничьего мастерства. Охотничья сноровка и самообладание считались мерилом мужского достоинства в Клане, само существование которого было продиктовано необходимостью выживания. Поведение Бруда поразило его самого не меньше, чем Зуга. И прежде чем он осознал происшедшее, лицо его вспыхнуло от стыда.
– Бруд! – взревел вождь.
Бруд съежился от страха и поднял глаза. Никогда ему еще не приходилось видеть Брана таким разъяренным. Вождь направлялся к нему, строго следя за каждым своим движением и жестом.
