Эйла совершила страшный, непростительный проступок, и позор падает на него, Креба. Он должен был расспросить ее, едва заметив неладное. Напрасно он давал ей столько свободы, не проявляя необходимой суровости. Но что толку сокрушаться впустую – упущенного не вернешь. Теперь Кребу предстояла мучительная обязанность. Бран примет решение, Мог-ур исполнит его. Он свершит проклятие над девочкой, которую любит всей душой.
– Мы лишь предполагаем, что тех хищников убивала Эйла, – заметил Бран. – Завтра мы расспросим ее обо всем. Одно мы знаем наверняка: она убила гиену и у нее есть праща. Судя по тому, как ловко она владеет оружием, она долго совершенствовалась. Поверь, она метает камни искуснее самого Зуга, она, женщина! Как ей удалось достичь такого мастерства? Я давно подозревал, что она наполовину мужчина, и не я один. Ростом она уже со взрослого мужчину, но до сих пор не достигла женской зрелости, и, судя по всему, никогда не достигнет. Как ты думаешь, Мог-ур?
– Эйла всего лишь девочка, Бран. Настанет день, когда она, подобно всем остальным девочкам, станет женщиной. Но эта девочка посмела взяться за оружие.
Сказав это, Мог-ур крепко сжал челюсти. Он не мог себе позволить цепляться за вымысел, пусть даже спасительный для Эйлы.
– Ладно, оставим это, – не стал вступать в спор вождь. – Надо выяснить, давно ли она начала охотиться. Но это можно отложить до утра. Мы проделали долгий путь и устали. Скажи Эйле, что утром мужчины будут говорить с ней.
Креб, прихрамывая, побрел в пещеру. Подойдя к своему очагу, он знаками сообщил Изе, что завтра утром Эйла должна предстать перед вождем и охотниками, и удалился в прибежище духов. К очагу он не возвращался всю ночь.
Женщины молча провожали глазами процессию, удалявшуюся в сторону леса. Вслед за мужчинами Клана плелась Эйла. Всем было не по себе, а в душе у Эйлы царил полный сумбур. Конечно, она знала, что женщинам запрещено охотиться, и все же не отдавала себе отчета, насколько страшное преступление совершила, взявшись за оружие. «Знай я, что вина моя так велика, отказалась бы я от охоты? – спрашивала она себя. – Нет. Я слишком хотела охотиться. Но я вовсе не хочу стать добычей злых духов». Представив их себе, девочка содрогнулась.
Страх ее перед невидимыми губителями был столь же велик, как и вера в спасительную силу духа-покровителя. «Неужели даже Дух Пещерного Льва не смог защитить меня, – терзалась Эйла. – Видно, я все же совершила ошибку, – пронеслось у нее в голове. – Мой покровитель ни за что не подал бы мне знак, разрешающий охотиться, будь ему известно, что за это меня предадут смертельному проклятию. Наверное, он отвернулся от меня, как только я в первый раз дерзнула взять пращу», – пронзила Эйлу ужасная догадка.
Дойдя до небольшой поляны, мужчины устроились по обе стороны от Брана на поваленных стволах и валунах, а Эйла опустилась на землю у ног вождя. Бран коснулся ее плеча, позволяя поднять на него глаза, и безотлагательно приступил к делу.
– Скажи, Эйла, это ты убивала хищников, которых охотники находили в лесу? – задал он первый вопрос.
– Да, – кивнула девочка.
Отпираться было бессмысленно: тайна ее вышла наружу и охотники сразу поймут, если она попытается ввести их в заблуждение. К тому же ложь претит ей, так же как и всем ее соплеменникам.
– Как ты выучилась владеть пращой?
– Зуг выучил меня.
– Зуг! – изумленно повторил Бран.
Все взоры устремились на старого охотника. Тот решительно воспротивился навету.
– Никогда я не учил ее, – заявил он.
Эйла поспешила разъяснить недоразумение.
– Зуг не знал, что я учусь у него, – сообщила она. – Я тайком наблюдала, как он обучал Ворна, и все перенимала сама.
– Давно ли ты охотишься? – изрек Бран следующий вопрос.
– Два лета. Я взялась за пращу три лета назад, но в первое лето я не охотилась, только училась владеть ею.
– Да, три лета назад Ворн тоже впервые взялся за пращу, – подтвердил Зуг.
– Мы с ним начали учение в один день, – сообщила Эйла.
– Откуда тебе известно, с какого именно дня обучается Ворн? – в недоумении спросил Бран.
– Я была там. Наблюдала за ними.
– Где «там»?
– На полянке для метания. Иза послала меня в лес набрать коры вишни. Но когда я подошла к зарослям вишни, то увидела охотников, – пояснила Эйла. – Уйти я не могла: Изе была нужна кора. Тогда я затаилась и стала ждать, когда уйдут мужчины. Я видела, как Зуг дал Ворну первый урок.
– Значит, ты видела, как Зуг дал Ворну первый урок, – вмешался Бруд. – А ты уверена, что это был именно первый?
Бруд слишком хорошо помнил тот день. И воспоминание о стычке на лужайке снова вызвало краску стыда на его щеках.
– Да, я уверена.
– А что ты видела еще?
Бруд злобно прищурил глаза. Жесты его стали отрывистыми и резкими. Бран тоже припомнил, что произошло в тот день на метательном поле. Мысль о том, что свидетельницей столь позорного случая стала женщина, отнюдь не была приятна вождю.
Эйла замешкалась.
– Я видела, как другие мужчины тоже упражнялись в метании камней из пращи, – попыталась она выкрутиться.
Взгляд Брана посуровел. Эйла заметила это и решила не хитрить.
– Я видела, как Бруд толкнул Зуга на землю, – добавила она. – И ты очень разгневался, Бран.
– Ты видела? Ты видела все? – настаивал Бруд.
Он побагровел от стыда и смущения. Почему из всех соплеменников именно она, эта несносная девчонка, стала свидетельницей его унижения. Она видела, как Бран грубо отчитал его. С досадой Бруд припомнил, что в тот неудачный день ему отнюдь не сопутствовала меткость. Да ведь и гиену, схватившую сына его женщины, он не сумел убить. Гиену убила она, Эйла. Девчонка, одержавшая над ним верх.
Признательность, которую он еще недавно испытывал к Эйле, улетучилась без остатка, а ненависть вспыхнула с новой силой. «Я был бы рад, если бы ее обрекли на смерть, – твердил он про себя. – Она заслужила это». Мысль о том, что свидетельница его позора останется в живых, казалась ему невыносимой.
Бран не сводил глаз с сына своей женщины. По лицу Бруда можно было понять, что душу его захлестнули обида и ярость. «Да, скверно вышло, – думал вождь. – И как раз тогда, когда неприязнь между Брудом и Эйлой могла, наконец, прекратиться». Он вновь обратился к девочке:
– Ты сказала, что начала обучаться в тот же день, что и Ворн. И как ты обучалась?
– Когда вы скрылись, я вышла на поляну для метания и увидела пращу, которую Бруд бросил на землю. После того как ты разгневался на Бруда, все позабыли о ней. Сама не знаю почему, но мне вдруг захотелось попробовать метнуть камень. Я вспомнила наставления, которые Зуг давал Ворну, и попыталась последовать им. Это оказалось нелегко. Я провела там целый день. Позабыла обо всем, не заметила, как наступил вечер. Наконец камень попал в цель. Я думаю, это вышло случайно. Но все же я решила, если буду много упражняться, сумею овладеть пращой. И я спрятала ее.
