Впрочем, вскоре я обнаружила, что поглощать еду и напитки, а также потчевать ими гостей мне скучно, и посетовала на это Джейми. Он предложил мне вести его гроссбухи.
— Уж лучше этим заняться, чем изводить себя, — заметил он, критически глядя на мои обкусанные ногти. — Кроме того, и почерк у тебя четче, чем у наших клерков Итак, я оказалась в кабинете и долгие часы просиживала, сгорбившись над огромными гроссбухами. И вот однажды где-то к концу дня зашел мистер Сайлас Хоукинс, заказать две тонны фламандского бренди. Мистер Хоукинс был господином солидным и процветающим; подобно Джареду, он тоже эмигрировал, но только из Англии, и занимался экспортом французских коньяков на родину.
Мне всегда казалось, что купец, похожий на трезвенника, должен испытывать затруднения в торговле вином и другими, более крепкими спиртными напитками, тем более — в таких количествах. Но Хоукинсу в этом смысле повезло. Природа наделила его вечно румяными щечками и лучезарной улыбкой завзятого весельчака, хотя Джейми и утверждал, что человек этот ни разу не попробовал своих товаров, да и вообще редко пил что-либо, кроме грубого эля, однако о пристрастии его плотно поесть в городских тавернах слагались легенды. И лишь в самой глубине светло-коричневых глазок просвечивал жесткий и трезвый расчет, что никак не сочеталось с внешностью простака и добряка.
— Лучшие мои поставщики, доложу я вам, — заметил он с улыбкой, подписывая заказной бланк. — Всегда можно положиться, и товар отменного качества. Мне будет страшно не хватать вашего кузена, — кланяясь, сказал он Джейми. — Но выбор он во всех отношениях сделал верный. Правильно поступил, что доверил дело человеку из семьи, тоже шотландцу.
Маленькие блестящие глазки остановились на килте Джейми, яркая клетчатая расцветка клана Фрэзеров отчетливо выделялась на фоне темных деревянных панелей, которыми была отделана гостиная.
— Недавно из Шотландии? — как бы между прочим спросил Хоукинс и запустил руку во внутренний карман.
— Нет. Какое-то время жил во Франции, — уклончиво ответил Джейми, избегая прямого ответа. Он взял из рук Хоукинса птичье перо, но, сочтя его немного притупившимся, отложил, достал из небольшого стеклянного кувшина на столе одно из длинных гусиных перьев и приготовился обмакнуть его в чернильницу.
— Вот оно как… По одежде сразу видно, что вы — настоящий шотландец. Я уж было подумал, что вы сможете дать мне совет относительно разного рода настроений, что существуют в этой стране. Ходят, знаете ли, такие слухи… — Повинуясь жесту Джейми, мистер Хоукинс опустился в кресло и склонил круглое розовое лицо к толстому кожаному кошельку, извлеченному из кармана.
— Что касается слухов, то они в Шотландии явление довольно распространенное, — заметил Джейми, затачивая и без того острое перо. — Но настроения? Вы, наверное, имеете в виду политику? Боюсь, должен разочаровать вас: совершенно не интересуюсь политикой. — Маленький перочинный нож издал резкий щелчок, от толстого перьевого стержня откололась стружка.
Мистер Хоукинс извлек из кошелька несколько серебряных монет и присоединил их к аккуратному столбику, выстроившемуся на столе между двумя мужчинами.
— Вот как? — рассеянно заметил он. — Ну, если это действительно так, тогда вы первый в моей жизни шотландец, который ею не интересуется.
Джейми закончил затачивать перо и поднял его кончиком вверх, оценивая проделанную работу.
— M-м?.. — буркнул он. — Ну, мне, по правде сказать, просто не до этого. Дела отнимают слишком много времени. Вам это знакомо, уверен.
— Это верно. — Мистер Хоукинс пересчитал монеты в столбике, потом убрал одну и заменил ее двумя, помельче. — А я тут слышал, что Карл Стюарт недавно прибыл в Париж. — Мягкое круглое лицо отражало лишь сдержанное любопытство, но маленькие глазки в толстых складках жира смотрели настороженно.
— А-а-а… — протянул Джейми неопределенно. По тону не было ясно, признает ли он этот факт или проявляет вежливое свое к нему равнодушие. Перед ним лежали на столе бланки заказа, и он аккуратно подписывал бумаги, любовно вырисовывая каждую буковку, вместо того чтобы расписаться лихим росчерком, как он это обычно делал. Его, прирожденного левшу, с детства учили писать правой рукой, однако до сих пор искусство письма давалось ему с трудом, и он крайне редко проявлял такое тщание.
— Так вы не разделяете симпатий вашего кузена в этом плане? — Хоукинс откинулся на спинку стула и сощурясь смотрел на склоненную голову Джейми.
— А почему это вас так интересует, сэр? — Подняв голову, Джейми устремил на Хоукинса взгляд пронзительно синих глаз. Секунду толстяк его выдержал, затем отвел глаза и отмахнулся пухлой ручкой.
— Да ничуть не интересует! — ответил он. — Просто предметом изучения вашего кузена всегда были якобиты, он… вовсе не делает из этого секрета. Ну я и подумал: интересно, все ли шотландцы единодушны во мнении, что Стюартам принадлежит право на престол?
— Если уж вас так волнуют шотландские горцы, — сухо заметил Джейми, протягивая ему копию заказа, — тогда следовало бы знать, что в тех краях трудно отыскать двух человек, придерживающихся одинаковых взглядов на что-либо, кроме, пожалуй, цвета неба над головой. Да и по этому поводу порой разгораются споры.
Мистер Хоукинс расхохотался, под жилетом мягко заколыхалось круглое брюшко, и сунул свернутый листок во внутренний карман. Видя, что Джейми надоели эти расспросы, я позволила себе вмешаться и предложила гостю мадеры с бисквитами.
Секунду мистер Хоукинс колебался, затем с сожалением покачал головой и, отодвинув кресло, поднялся:
— Нет, нет, благодарю, миледи, но нет. Сегодня в порт приходит «Арабелла», я должен встретить ее в Каласе. А до отъезда еще куча дел. — Он скроил гримасу, глядя на целую кипу бумаг, извлеченных из кармана, затем присоединил к ней подписанный Джейми бланк и убрал в большой кожаный бумажник. — Правда, — лицо его оживилось, — часть дел можно провернуть и по пути в Калас, заскакивая в таверны и пабы.
— Если заглядывать во все встречающиеся по пути таверны и пабы, то вы попадете в Калас не раньше чем через месяц, — заметил Джейми. Достал кожаную сумку, отделанную мехом, и убрал туда столбик серебряных монет.
— Верно, милорд, — согласился Хоукинс и нахмурился. — Думаю, пару-другую придется пропустить, заскочу туда на обратном пути.
— Но раз у вас так туго со временем, может быть, стоит послать в Калас кого-нибудь еще? — спросила я.
Он выразительно закатил глаза и попытался сложить губы скорбным бантиком.
— Хотел бы, чтоб такое оказалось возможным, миледи, но — увы! На борту «Арабеллы» груз, который я не могу доверить никому другому. Моя племянница, Мэри, — объяснил он, — направляется, как принято говорить, к берегам Франции. Ей всего пятнадцать, и прежде она никогда не покидала родного дома. А потому разве я могу допустить, чтоб девочка в одиночестве добиралась до Парижа?
имя, оно никак не ассоциировалось у меня ни с кем. Я все еще размышляла над этим, когда Джейми поднялся — проводить Хоукинса до дверей.
