— Достаточно, сестра. Теперь вам придется лишь немного подержать ногу в полной неподвижности. — Он подозвал санитара и велел принести две плотные дощечки и тряпок для перевязки. Вскоре вся нога была аккуратно забинтована, а на открытые раны наложены плотные повязки.
Мы с месье Форе обменялись радостными улыбками по поводу столь успешного завершения операции.
— Хорошая работа, — заметила я, отбрасывая волосы, упавшие на лоб, и тут же увидела, как выражение лица месье Форе переменилось — только сейчас он заметил, что на мне нет чепца. В этот момент со двора донесся звон церковного колокола. Я, полуоткрыв рот, уставилась на высокое окно в конце палаты, одна створка его была приоткрыта, чтоб выветривались все неприятные запахи. Небо потемнело и приобрело глубокий синеватый оттенок, — это означало, что день на исходе.
— Простите, — я начала торопливо развязывать завязки халата, — мне уже давно пора домой, муж будет беспокоиться. Страшно рада, что мне выпала такая честь, помочь вам, месье Форе. — Высокий костоправ, онемев от удивления, наблюдал, как я раздеваюсь.
— Так вы… выходит, вы не монахиня? Мне следовало бы догадаться раньше. Однако скажите, кто же вы тогда? — с любопытством спросил он.
— Мое имя Фрэзер, — коротко ответила я. — Послушайте, я должна идти, иначе муж…
Он выпрямился во весь свой огромный рост и поклонился:
— Окажите мне такую любезность, мадам Фрэзер, позвольте проводить вас до дому.
— О… благодарю, — ответила я, тронутая его любезностью. — У меня есть провожатый. — Я оглядела холл, высматривая Фергюса, который в свободное от основных своих занятий время иногда сопровождал меня вместо Муртага. Мальчик был на месте — сидел привалившись к дверному косяку и весь так и изнывал от нетерпения. Интересно, как долго бедняге пришлось просидеть здесь? Сестры не пускали его ни в приемный покой, ни в палаты, настоятельно требуя, чтоб он ждал у дверей.
Месье Форе с сомнением оглядел этого провожатого, затем взял меня под локоток.
— Нет уж, мадам, я провожу вас до самого дома, — решительным тоном заявил он. — Бродить дамам по вечерам в этой части города довольно рискованно, не имея при этом лучшей защиты, чем какой-то ребенок.
Я заметила, как Фергюс весь надулся от злости, услышав, что его назвали ребенком, и поспешила заверить месье Форе, что лучшего провожатого и пожелать нельзя. Но месье Форе, не обращая на мои слова никакого внимания, кивнул на прощанье сестре Анжелике и повел меня к выходу, через огромные двустворчатые двери больницы.
Фергюс трусил по пятам, цепляясь за мой рукав.
— Мадам, — твердил он настойчивым шепотом, — мадам, я обещал хозяину, что буду в целости и сохранности доставлять вас домой каждый вечер. И я вовсе не собираюсь позволять этому нахальному…
— О, ну вот мы и дошли. Вы, мадам, садитесь сюда, мальчик может устроиться рядом. — Игнорируя протесты Фергюса, месье Форе подхватил его под мышки и усадил в ожидавшую нас карету.
Карета была маленькая, с откидным верхом, но элегантная, с обитыми синим бархатом сиденьями и небольшим тентом, долженствовавшим защищать пассажиров от капризов погоды и нечистот, выплескиваемых из окон. Герба на дверцах не было, очевидно, месье Форе не отличался знатностью происхождения. Должно быть, просто богатый буржуа, подумала я.
По пути к дому мы поддерживали светский разговор, беседовали также на медицинские темы. Фергюс сидел молчаливый и угрюмый, забившись в уголок. Когда карета остановилась у дома на Рю Тремолин, он, перемахнув через бортик, выпрыгнул из нее, не дожидаясь, пока кучер распахнет перед нами дверцу, и тут же шмыгнул за ворота. Я тупо смотрела ему вслед, удивляясь, что за муха его укусила, затем обернулась — поблагодарить месье Форе.
— Ну что вы, какие пустяки! — вежливо заметил он в ответ на поток благодарностей. — В любом случае нам было по пути, мой дом чуть дальше. К тому же разве я мог доверить этому персонажу сопровождать благородную даму по парижским улицам в столь поздний час. — Он помог мне выйти из кареты и только было собрался сказать что-то еще, как ворота распахнулись.
Я успела заметить на лице Джейми целую гамму эмоций — от легкого раздражения до сильнейшего изумления.
— О! — воскликнул он. — Добрый вечер, месье… — И поклонился месье Форе, который ответил на приветствие с мрачной сдержанностью.
— Ваша супруга оказала мне огромную честь, позволив доставить до дому, милорд. Что же касается столь позднего ее возвращения, то умоляю, вините в том только меня. Мадам была столь добра и благородна, что согласилась ассистировать при одной маленькой операции.
— Да уж… — недовольным тоном заметил Джейми. — И потом, — добавил он уже по-английски, обращаясь ко мне, — разве может случиться от страха за нее с ее супругом хоть что-нибудь страшнее несварения желудка или разлития желчи, не так ли? — Уголок его рта нервно дернулся, и я поняла, что он не то чтобы злился, а просто очень беспокоился за меня. И мне тут же стало стыдно за то, что я доставила ему столько переживаний.
Отвесив еще один поклон месье Форе, он схватил меня за руку и повел к двери.
— А где же Фергюс? — спросила я, едва она за нами захлопнулась, — На кухне. Ожидает наказания, я так полагаю.
— Наказания? Но за что? — удивилась я.
Тут он вдруг рассмеялся.
— Ладно, — сказал он. — Я сидел в гостиной и ломал голову над тем, куда ты подевалась, и уже готов был мчаться в эту проклятую больницу, как вдруг дверь распахнулась, ворвался юный Фергюс, упал передо мной на колени и стал умолять прикончить его на месте.
— Прикончить? За что?
— Тот же вопрос и я ему задал, Саксоночка. И еще подумал: на вас, должно быть, напали по дороге какие-нибудь разбойники, ты же знаешь, по улицам в поздний час шляются целые банды злодеев. И первой мыслью было: он потерял тебя, иначе бы ну с чего ему так убиваться? Но тут он заявил, что ты у ворот. Я помчался посмотреть, все ли с тобой в порядке, а Фергюс бежал по пятам, бормоча, что обманул мое доверие, нарушил клятву, данную мне как хозяину, и умолял запороть его до смерти. Я был совершенно сбит с толку всеми этими причитаниями и просто ответил, что займусь им чуть позже и чтоб он дожидался меня на кухне.
— О, черт возьми! — воскликнула я. — Так он что же, действительно считает, что обманул твое доверие только потому, что я вернулась домой чуть позже обычного?
Джейми покосился на меня:
— Ну да. И еще потому, что позволил сопровождать тебя постороннему. Правда, при этом он клянется и божится, что чуть ли не под колеса кареты бросался, чтоб этого не допустить. — В голосе Джейми звучал упрек. — Однако, похоже, ты в довольно хороших отношениях с этим господином…
— Ну разумеется, в хороших, почему бы нет, — ответила я, стараясь держаться с достоинством. — Я помогала ему вправить кость.
— M-м… — По-видимому, это объяснение показалось ему недостаточно убедительным.
