– Ты же сказала, что вернемся к твоему графу. Если я правильно помню, твой граф – это Рэйвенвуд.
– Да, справедливое замечание. Так вот, насчет Руперта. Представляешь, захожу я вчера в наш дом, дети висят на люстре, гувернеры сбились с ног, все вокруг в перьях из подушек, а графа, понимаете ли, нет дома. По словам дворецкого, граф несколько дней назад отбыл в неизвестном направлении, сообщив лишь, что у него возникли срочные дела на севере и что о дальнейшем он уведомит в письме, как только сможет. И какие это могут быть дела, когда он знал, что я возвращаюсь в Лондон? Я же ему написала!
– Да, я помню. И что он ответил?
– Что лежит в постели в лихорадке, покрытый оспинами и страшно несчастный, – поведала Луиза.
– Луиза! Ты же знаешь, что я имею в виду.
– Да, знаю. Но ответить могу лишь одно: спроси у МакТирнана сама, если все же решишь, что ему найдется место в твоей новой жизни. Но поверь мне, лучше бы ты решила навсегда захлопнуть за собой дверь, помеченную именем Айвен МакТирнан.
– Я спрошу, – вздохнула Анна. – Если еще когда-нибудь его увижу.
– А, поверь мне: ты его точно увидишь. Молись, чтобы потом ты не прокляла тот день, когда узнала, что Айвен МакТирнан вернулся. Я вот уже проклинаю.
– Луиза, пожалуйста! – взмолилась Анна.
– Хорошо-хорошо, – отступила Луиза. – Но ты должна знать, что я думаю по поводу твоего женишка.
– Предлагаю первую заповедь новой жизни: мы не говорим об Айвене МакТирнане. Давай просто сделаем вид, что мы его не знаем.
– Это легко. Я же действительно с ним не встречалась.
– Да, это правда. Кстати, кое-что хорошее Айвен все же сделал.
– Например?
– Если бы он не отправился в Крым, мы бы с тобой не познакомились.
– А ведь и верно… – Луиза попробовала мороженое и зажмурилась от удовольствия. – Так, – спохватилась она. – Вернемся к тому, что мы не говорим о МакТирнане.
– Именно.
Луиза вернулась к поеданию мороженого, но Анна по лицу подруги видела, что разговор еще не закончен.
– Знаешь, – не выдержала Луиза, – а мне почему-то стало любопытно. Можешь меня проклясть, но мне захотелось увидеть МакТирнана во плоти, так сказать.
– Луиза, будь же последовательной! Это ты утащила меня в Лондон, убедила, что так будет лучше…
– Я просто хочу, чтобы ты развеялась. Ты же сама сказала, что желаешь начать новую жизнь, без своего блудного жениха.
– Последнее не совсем верно. Я бы предпочла начать новую жизнь с Айвеном, но, кажется, судьба не намерена предоставить мне такого шанса.
– Вот поэтому и не надо резать хвост по частям. Делай что должен – и будь что будет.
– Если бы это было так просто. Вчера, сообщив брату и матушке, что Айвен вернулся, я ожидала чего угодно, только не того, что получила. Ты ведь знаешь, что они много лет пытались выдать меня замуж, несмотря на мое полное нежелание. Остановило их только наше пошатнувшееся материальное положение. То есть оно не их остановило, а оттолкнуло потенциальных женихов. И вот теперь, когда появился, можно сказать, последний шанс… Они никак не прореагировали. Просто никак. «Решай сама, Анна». И это все.
Луиза покачала головой.
– А я полагала, что Джексом сразу же ухватится за шанс выдать тебя замуж.
– Если ты помнишь, именно он воспрепятствовал нашей с Айвеном свадьбе.
– Все меняется. Теперь-то, могу побиться об заклад, Джексом согласен на любого кандидата, лишь бы сбыть тебя с рук.
– Да, тут ты права. Об этом я как-то не подумала. – Анна поковырялась ложечкой в уже начавшем таять мороженом. – Это может стать проблемой. Если мой брат начнет суетиться по этому поводу, все усложнится. Я бы предпочла оказаться на другом конце света в тот прекрасный день, когда эти двое встретятся лицом к лицу. Джексом, конечно, не размазня, но… В общем, в теперешних обстоятельствах я ставлю на Айвена.
– Ты лучше подумай вот о чем: если родственники начнут подталкивать тебя к браку с МакТирнаном, а ты к тому времени окончательно убедишься в том, что это тебя больше не прельщает, как ты сможешь объяснить свой отказ?
Анна задумалась всего на мгновение, а потом решительно махнула рукой.
– Никак. Просто не буду ничего объяснять. И сомневаюсь, что матушка и Джексом отправятся за объяснениями к Айвену.
– Это точно. Но есть еще кое-что. А если МакТирнан решит разыграть эту карту?
– То есть?
– Если он вотрется в доверие к леди Присцилле, убедит Джексома выступить единым фронтом?
– Айвен с Джексомом? Скорее луна упадет на землю!
– Да? Давай-ка обдумаем все внимательно: МакТирнан, ты говоришь, богат – твоему брату выгоден богатый жених; Айвену достаточно и твоего сопротивления, зачем еще наживать проблем – вот и повод заключить по меньшей мере договор о ненападении с Джексомом, а еще лучше – действовать сообща.
– Все это имело бы смысл, если бы Айвен хотел меня вернуть. А я в этом совершенно не уверена.
– Не обманывай себя. Ты совершенно уверена, что он захочет. Я не знаю, почему ты так в этом уверена, но я же вижу, что ты готовишься к битве. Узнаю это выражение лица. Ты знаешь, что он придет за тобой, – и ты будешь сопротивляться.
– Да. Я буду сопротивляться. Но самое грустное то, что это не борьба с ним. Это борьба с самой собой.
Возвращаясь от графа Саллингтона после музыкального вечера, Анна поймала себя на том, что напевает одну из услышанных там мелодий. Удивительно, но вечер действительно Анне понравился. Может быть, из-за прекрасной музыки в прекрасном исполнении, может быть, из-за комментариев Луизы, которые та нашептывала подруге на ушко, стараясь как можно подробнее ввести Анну в курс дел относительно последних сплетен и взаимоотношений представителей великосветского общества. А может быть, потому, что эти несколько часов действительно прошли приятно. Анне нравилось ее платье, после небольшой переделки в духе последних тенденций моды подчеркнувшее достоинства ее стройной фигуры, нравилась музыка, нравились улыбающиеся гости. Даже лимонад и закуски, которые Луиза назвала посредственными, Анне тоже понравились. Во всем этом была какая-то манящая новизна. Много лет назад Анна воспринимала сезон и связанные с ним балы и прочее времяпрепровождение как некую повинность, которую нужно поскорее отбыть – и можно будет вернуться в Верн, к тишине, заполненной мечтами и ожиданиями. Теперь же, воспринимая светскую жизнь непредвзято, с надеждой, что развлечения и общение отвлекут от грустных мыслей, Анна находила ее даже приятной.
– Я ведь говорила, что ты многое упустила, – попеняла Луиза, когда подруга поделилась с нею своими ощущениями. – Подожди, через три дня будет бал у графа Тремейна, тогда ты действительно поймешь, что такое настоящее великосветское событие.
– Буду рада увидеть графа где-нибудь в обстановке, отличной от нашей гостиной. Я начинаю думать, что он – просто предмет мебели этой самой гостиной. Пару раз я даже его не заметила. Он вообще дома-то бывает?
