Когда брат Тук поставил ее на землю, все остальные уже вышли из леса. Настал странный момент — Мэриан казалась мальчишкой в своих штанах и с короткой стрижкой, а мальчишки, которых она знала прежде, превратились в мужчин.
— А я и не знал, что ты был рыбаком, брат Тук, — сказал Робин.
— Но вместо рыбы я поймал прелестную девчонку, — ответил монах.
Глава 27
Разбитый дуб
Порошок дерриса,
[14]
сделанный из его корней, очень эффективен от вшей, заводящихся в перьях.
Брат Тук, Мэриан и Робин добрались до разбитого дуба. Девушка поднялась к отверстию. В воздухе стояло какое-то напряжение. Она посмотрела на остальных — Рича, Скарлета, Малыша Джона. Потом все обратили взоры на брата Тука. Веселое настроение, овладевшее им, когда он нес Мэриан через поток, теперь улетучилось. Его лицо сделалось мрачным.
— Что случилось? — спросила Мэриан. — Король Ричард убит?
Робин пристально посмотрел на монаха. Тот помотал головой.
— Нет-нет. Ничего ужасного не случилось. То есть пока. Но наши враги узнали, что рубины пропали.
— Каким образом?
— Не хочется об этом говорить, но первое, что сделала настоятельница, — пошла к ручью в Барнсдейле и стала искать их. И поняла, что они исчезли.
— А ты откуда знаешь?
— У меня свои источники. Духовенство слышит много разного — и исповеди, и просто болтовню. Конечно же теперь принц, шериф, Гисборн и прочая многочисленная сволочь разволновались, понимая, что эти рубины можно использовать как выкуп за короля. Они и сами хотели их использовать, чтобы нанять кого-то для убийства Ричарда.
— Другими словами, началась гонка, — сказала девушка.
— Настоящая гонка между нами и ними за рубинами и Звездой Иерусалима, — произнес Брат Тук мрачно.
— Нужно достать их сейчас же. И продать как можно скорее, — предложила Мэриан.
— Легче сказать, чем сделать, — ответил Робин. — В этих лесах повсюду снуют патрули, их теперь гораздо больше, чем тогда, когда мы нашли куски.
На мгновение повисла тишина, потом девушка сказала:
— Разве не ясно? Я могу достать их с помощью своих птиц.
— Блестяще! — воскликнул Рич. — Просто блестяще!
— Это замечательная идея, Мэриан, — произнес Робин взволнованно. — И когда птицы достанут камни, ты прикажешь им принести их сюда. У тебя ведь получится, правда? Тогда мы сможем сразу же отправиться на материк.
То, как он произнес слово «мы», насторожило Мэриан.
— Мы? Ты имеешь в виду и меня тоже?
Парни нервно переглянулись. Мэриан сурово подняла бровь и спросила:
— Так я не еду с вами?
— Конечно, не едешь, — ответил Робин почти сердито.
— Что это значит — «конечно»? — Девушка почувствовала, как закипает. — Почему это меня исключили?
Робин открыл было рот, но она оборвала его:
— Мне осточертело, что меня все время оставляют позади. Осточертела вся эта дурацкая страна и этот проклятый принц! Я больше не маленькая девочка. Вы должны это понять.
Робин выглядел растерянно. Хуже всего было то, что он все прекрасно понимал. Ей вспомнились не только его слова, когда она придумала, как отобрать кольцо у епископа, но и взгляд. Взгляд полный уважения, с которым он сказал: «Она знает свое дело. Поступим, как предлагает Мэриан». Как же все могло измениться так быстро?
— Ты и не была никогда обычной девочкой, — сказал Робин. Его глаза, синие, словно два моря, как будто стремились поглотить ее. — А теперь ты взрослая девушка.
Все переглянулись, не зная, что сказать.
— Ладно, она права, — нарушил молчание Робин. — Она наш стратег. В конце концов, это Мэриан придумала, как ограбить епископа. А без Звезды Иерусалима нам не хватило бы средств на выкуп. Не говоря о том, что без нее у нас не было бы и рубинов.
Мэриан невольно думала о том, помнит ли он, как ей пришлось строить домик на дереве одной и как он извинялся за свое «скотское» поведение.
Ее охватило смятение чувств. Глаза встретились с глазами Робина, и в них читалось не только доверие, но и что-то большее. Девушка ощутила внезапную радость. «Он любит меня, и я люблю его. Я люблю его, — подумала она и едва не заплясала. — Я умру ради него, но не останусь позади… да и он этого больше не хочет».
Глава 28
Под наблюдением
Здоровый сокол необычайно проворен. Он может летать с наклоном, в одной плоскости или резко вверх. Быстрый сокол никогда не летает медленно или на одном уровне. Он постоянно приспосабливается к переменам ветра, и это тоже определяет качество полета.
На следующий вечер Мэриан вернулась в замок и сообразила, что не стоит использовать всех своих соколов для добычи камней. Это лишь усложнит задачу, к тому же пять птиц привлекут больше внимания, чем одна. Сейчас, когда Мох совсем одряхлел, сама собой напрашивалась мысль о Календуле. Управлять ею было не совсем просто, однако она была самой маленькой. Если бы даже кругом возвышалась королевская крепость, эту птицу вряд ли кто-то заметил бы.
Уже совсем скоро девушка с кречетом на плече прошла милю или около того по дороге, затем зашагала по темному полю к границе леса. Она и сама не заметила, когда у нее появилось чувство тревоги, желание поскорее уйти с поля. Барнсдейлский лес находился не так близко, как зеленая ограда Шервуда, и тропинки здесь были не столь прямыми. Королевским лесничим так было проще ловить браконьеров. И хотя Мэриан не заметила никаких следов лесничих, ей стало не по себе. Как будто некое шестое чувство велело ей не идти напрямую, а подождать и осмотреться. У нее появилось твердое ощущение, что за нею наблюдают. Неужели кто-то идет следом? Подумав об этом, она опустилась за большой камень.
Время шло, и девушка чувствовала все большее раздражение. Календула по-прежнему сидела у нее на плече. Сегодня она вела себя совсем не так, как подобает кречету, приготовившемуся к охоте. Она все сильнее прижималась к своей хозяйке и даже норовила залезть под капюшон. «Двигаться нельзя, — убеждала себя Мэриан. — Слишком опасно».
Она глядела на темные древесные кроны и видела, как на небе проявляются звезды. Хорошо, что ночь была безлунной, поэтому ее окружала лишь тьма и тени. До первого дерева с рубином отсюда было совсем близко. Только двигаться было нельзя. Девушка представляла сверкающий красный камень, который она обернула мохом и спрятала в покинутом гнезде сокола-перепелятника. Он так и притягивал ее, сияя в сознании, но двигаться было нельзя.
