Стас не стал дочитывать – коснулся экрана, закрывая страницу с новостями. Да, этот мир спасет только принудительная эвтаназия. Произошло окончательное разделение населения на несколько слоев: те, кому можно все, те, кому можно многое, те, кому что-то все-таки можно, и те, кому нельзя ничего. И еще те, кого нужно уничтожить: изгои общества, преступники, беспризорники, старики, больные, ненужные дети…
– Господи, если Ты есть – пожалуйста, сделай что-нибудь, – прошептал Стас, невидяще глядя в экран. – Пожалуйста, хоть что-нибудь. Хуже уже не будет, но вдруг станет лучше?
Господь не отвечал, и Стасу пришлось открыть глаза. На экране всплыло рекламное окно очередного почтового сервиса, и Ветровский вспомнил, что именно на этом сервисе он когда-то давно, еще во времена наивного и нелепого студенческого Ордена создавал резервную почту, адрес которой знали только самые близкие друзья.
Не позволяя себе подумать, что и зачем он делает, молодой человек перешел по ссылке, ввел логин, пароль, комбинацию кода и ответ на проверочный вопрос – «арн ил аарн». Ну да, что еще он мог тогда поставить на свою почту?
«В вашем ящике сто тридцать пять непрочитанных сообщений», – доложила программа. Стас коснулся сенсора, пролистнул страницу, другую – все до единого письма от одного и того же адресата. Алика Гонорина.
Первое письмо пришло три года назад, в июле две тысячи семьдесят второго, – в то время Ветровский еще только-только начал осваиваться в корпорации.
«Не знаю, зачем пишу тебе – ты же не сможешь прочитать… но если вдруг сможешь – мало ли, как повернется, – я хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе за то, что ты дал мне смысл жить дальше, невзирая ни на что. Я верю, что ты освободишься, верю, что ты не сломаешься. Я верю в тебя, Командор. И очень хотел бы, чтобы ты тоже сохранил веру в нас».
Сентябрь того же года:
«Знаешь, а ведь у нас все получилось. Это не то, чего ты хотел, не то, во что мы все верили, о чем мечтали, но это гораздо больше, чем то, на что мы могли рассчитывать».
Декабрь того же года:
«Сегодня у нас пополнение – я взял волонтером моего соученика с педагогического факультета. Дал ему прочитать книгу, он загорелся идеей, хочет вступить – но я сказал ему, что не могу принимать решение о вступлении в Орден без тебя».
«Стас, ты нужен нам. Я не знаю, где ты, что с тобой, но просто знай – ты нам очень нужен. Ты не имеешь права нас теперь бросить».
«Пишу тебе, как будто в свой дневник. Жду и боюсь того дня, когда ты прочитаешь все это. Знаю, я выгляжу идиотом. Но я до сих пор не жалею ни о чем».
Апрель две тысячи семьдесят третьего года:
«Только что позвонили из полиции, спрашивали про тебя, хорошо ли я помню твое лицо. Когда я ответил – хорошо, велели ехать в морг на опознание. Я верю, что это не ты. И я рад этому звонку – значит, ты на свободе. Значит, ты еще вернешься. Приеду из морга – напишу тебе».
Тот же день, спустя четыре часа:
«Я знал. Стас, где ты? Появись. У меня есть возможность тебя легализовать».
Через два дня:
«В новостях сообщили о массовом побеге из корпорации, в которую тебя отправили, и что несколько человек были убиты при задержании. Мол, скрыться никому не удалось, все опознаны и водворены обратно под стражу. Я знаю, что они лгут. Стас, мы тебя ждем».
Май того же года:
«Стас, приехал Гранд. Он тебя ищет. Просто, чтобы ты знал».
Август того же года:
«Командор, я уже не надеюсь. Но жду. И буду ждать. Раз в месяц я буду выходить в чат нашего первого сайта – помнишь, который в итоге почти загнулся. Раз в месяц я буду присылать письмо с датой и временем выхода в Сеть».
Несколько минут спустя:
«Семнадцатое августа, шестнадцать часов».
Сентябрь того же года:
«Двенадцатое сентября, тринадцать часов».
Дальше каждый месяц – по письму. Дата и время, и больше ни слова.
Стас пролистнул страничку наверх, открыл последнее письмо, пришедшее неделю назад:
«Тридцать первое июля, семнадцать часов».
По позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, прежде чем перевести взгляд в верхний угол экрана и прочесть: тридцать первое июля, среда, семнадцать часов сорок восемь минут.
Трясущимися руками Ветровский с четвертой попытки ввел адрес страницы. Вместо привычного оформления старого сайта перед ним всплыло черное окно с белой строкой, над которой была надпись: «Призови». Несколько секунд Стас помедлил, потом нервно усмехнулся и быстро набрал: «Арн ил Аарн».
Через секунду на экране появилось окошко регистрации в чат. Логин, пароль – системное сообщение: «В чат приходит Ветер».
«Здравствуй, Алик» – непослушными пальцами набрал Стас, чувствуя себя… нет, не предателем, а чем-то мельче, хуже, гаже. Краем глаза он отметил, что оплаченного времени осталось восемь минут.
Ответ пришел спустя секунду:
«СТАС??? ЭТО ТЫ???»
«Перед экзаменом по общей психологии мы с тобой спорили – дарить Галине Викторовне цветы до экзамена или после. Я настоял на том, чтобы дарить до экзамена, и она решила, что мы хотим подмазаться. Ты мне припоминал этот случай еще полгода».
«Где ты, что с тобой?»
«Я жив, я в России, за Ростовом».
«Мы можем встретиться?»
«Это был вопрос?»
«ДА, КРЕТИН!!!»
«Только если ты приедешь. У меня нет ни чипа, ни каких-либо документов, ни денег. И у меня еще три минуты времени в Сети».
«Выезжаю в пятницу вечером, раньше не могу работа какой точно город».
«Новый Озерск, это четыреста километров к югу от Ростова».
«В субботу буду к вечеру где именно встречаемся».
«Западный парк, фонтан с дельфинами. Я буду там вечером, точное время не знаю».
«Приеду в Новый Озерск сразу поеду к этому парку буду ждать хоть до утра».
«Все, время кончается. До встречи».
В последнюю секунду Стас успел разлогиниться и закрыть сайт. На экране всплыло системное сообщение, но он даже не стал на него смотреть – поднялся и вышел.
Спустя два часа полегчавший воз тащился по улицам к выезду из города, за ним ползли сразу два робота-уборщика.
– Андрей, как ты думаешь – если я куплю бутылку водки и напьюсь в хлам, что со мной Дед сделает? – задумчиво спросил Ветровский.
– Выпорет, – флегматично и совершенно серьезно ответил бородач. – И не за то, что пьешь, а за то, что дрянь пьешь. Если так надо – как вернемся, поди к нему да спроси самогона. У Деда знатный самогон. Дед тебе и нальет, и выслушает, если надо, и совет даст. А не надо – так просто помолчит рядом. Сам говорить начнешь, и, кстати, очень быстро полегчает.
