Савельев молчал долго. Потом вздохнул, упрямо помотал головой.
– Я всё это понимаю, но… нет, вы меня не убедили.
Тимофей развел руками.
– Давайте вернёмся к этому разговору позднее? – предложил Алексей Дмитрич.
– Давайте… – равнодушно сказал Кнуров.
Подполковник с поклоном покинул комнату. Тимофей покусал губу и направился к терминалу.
– Не нравится мне это… – пробормотал он, набирая код Бирского. – Ох, не нравится…
Усталое лицо начальника проекта на экране изобразило улыбку.
– Привет, Тим! Как делишки? Как детишки?
Кнуров не принял тон.
– Ершов там? – спросил он.
– Не здесь, но в форте. А что?
– У меня такое подозрение… Тут Савельев предлагал учинить дозор… Этакую мировую закулису из нас, смертных. Чтобы мы пасли стадо человечье и оберегали его от волков.
Как ни странно, Михаил его понял и нахмурился.
– А к нам Никита Всеволодович подкатывался, – сообщил он, – те же деяния проповедовал. Сговорились они, что ли?
– Люди добра желают, – вздохнул Тимофей.
– Мостят благими намерениями… – пробормотала Рита.
– Съезжал бы ты оттуда! – вырвалось у Кнурова. – Гель – в термос, и айда к нам. А то, боюсь, Ершов задумает облагодетельствовать несмышлёных землян!
– И железной рукой загнать их к счастью… – договорила Ефимова.
Бирский закряхтел и шибко почесал в затылке.
– Щас, – вздохнул он, – буду думать.
– Ну, думай, думай… Звякнешь, когда надумаешь чего!
– Обязательно. Генке привет!
Тимофей выключил декодер и вернулся к Рите. Обнял её, поцеловал в шею, в плечо, огладил ладонью восхитительно – выпуклую попку.
– Ты ко мне пристаешь? – спросила Марго слабым голосом.
– Да!
Девушка запустила руки ему под рубашку и стала щипаться.
Глава 12. Момент истины
Царёв держал на своей громадной пятерне маленькую, узкую ладошку Дарьи Ждановой и бережно гладил вздрагивавшие пальчики. Девушка молчала, краснела только и опускала ресницы.
С Дарьей они были интересной парой – великан и Дюймовочка. Красавица и чудовище. Впрочем, с последним сравнением Даша не соглашалась, что Царёва умиляло до крайности.
Как всё случилось, он и сам не понимал. Просто увидел её, встретил серьёзный взгляд подведённых глаз, и всё. Купидон сделал контрольный выстрел из лука…
Геннадию всё в ней нравилось – и фигурка, и голос, и манера сердиться, и то, как она любит отца. В Даше было удивительно развито чувство меры, она постоянно нянчилась с котом Пенопластом, но как только эта наглая зверюга позволяла себе баловство – тут же следовал окрик. Могла и пинка дать… И так во всём. Сесть ей на шею не мог никто, даже её горячо любимый папочка. Мадемуазель Жданова строила и школила всех, кто жил в доме, включая и случайных гостей. Ей даже суровые дяди из Генштаба улыбались льстиво и искательно.
Но почему, почему она с ним, Царёв понять был не в состоянии! Он однажды робко заикнулся на этот счёт, но Даша не рассердилась – звонко захохотала и чмокнула Гену в курносый орган обоняния…
– Я тебя люблю… – вымолвил вдруг Геннадий, сам поражаясь смелости своей, и той истины, простой и великой одновременно, скрытой за словами признания.
Даша ещё сильней склонила голову и прошептала:
– Гена, ты же меня совсем не знаешь…
– Знаю! Ты красивая, ты добрая, ты милая, ты нежная, ты…
Девушка приложила пальцы к его губам, и Царёв замолчал. Он закрыл глаза, целуя Дашины пальцы. Вечно бы так сидел! И погружался в нирвану…
Потом его избранница отняла ладонь.
– Ты появился так неожиданно, взялся ниоткуда… – заговорила она задумчиво. – Вот, был вечер, когда я не знала никакого Царёва, а ночь прошла, настал день, и ты уже есть… Знаешь, почему мне было интересно с тобой? Не сейчас, раньше? Была какая-то тайна!
У Царёва мигом испортилось настроение. Тайна… Черт бы побрал эту тайну! Хранить её от Жданова – это одно, но не посвятить в секреты его дочь… Дашка же своя!
– То, что я тебе сейчас расскажу, – начал он негромко, – проходит под грифом «Совершенно секретно!» Короче говоря, мы построили предиктор…
Царёв не спеша, со всеми подробностями, поведал Даше историю пятёрки смертных, покусившихся на монополию Господа Бога – знать все наперёд.
– …Вот мы и решили спасти твоего отца, – закончил Геннадий, – чтоб и самим выжить, и помочь кому надо. А потом я встретил тебя…
Дарья Жданова слушала как зачарованная. Глубоко вздохнув, отчего её грудь поднялась и опустилась, натягивая тонкую ткань, девушка сказала серьёзно и строго:
– Пошли. Надо обо всем рассказать папе.
– Я не знаю… – промямлил Царёв.
– Папа знает! – отрезала Даша. – Идём.
Геннадий ссутулился и побрёл за любимой. Он себя неясно чувствовал. Правильным ли был его поступок? Или он просто разболтал общий секрет? Поймут ли друзья порыв откровения? Но всё равно на душе у Царёва здорово полегчало – перед Дашей он был чист.
Генерал молча выслушал сбивчивый рассказ инженера-контролёра и теперь сидел, ни слова не говоря. Только курил свою сигару да изредка стряхивал пепел. Даша терпеливо ждала.
– Та-ак! – увесисто сказал Жданов. – Это меняет дело. Дашенька, позови, пожалуйста, Тимофея и Маргариту.
Девушка кивнула и убежала. Царёв нервно-зябко потёр руки.
– Сюда идите! – донёсся Дашин голос.
В гостиную вошли Марго и Тимка. Ефимова поправляла платье, а у Кнурова на шее наливался тёмной краснотой след крепкого поцелуя.
– Присаживайтесь, молодые люди, – сказал генерал.
Рита с Дашей и Тима присели, а Жданов поднялся и стал ходить.
– Я в курсе ваших дел, – промолвил он внушительно, – и вот моё мнение. То, что вы уберегли базовые кристаллы – это правильно. Но будет большой ошибкой отказ от дальнейших исследований. Минуточку, – поднял генерал руку, осаживая Кнурова, порывавшегося встать. – Ваши аргументы, Тимофей, мне понятны. Да, человечество далеко ещё не созрело для алгоритма судьбы. А ядерная энергия? К ней мы разве готовы были? Или там генетика? Нанотехнология? Мы все можем запросто сгореть в пламени термоядерного огня. Или выродиться в стада уродов-мутантов. Или стать свидетелями того, как неуправляемая масса нанороботов-ассемблеров превратится в диссемблеры и разберёт на атомы всё подряд – дома, деревья, воду озёр, людей, покрыв всю Землю километровым слоем серой слизи! И что теперь? Прекратить научные исследования? Остановить прогресс?
