– Выходим! – скомандовал пилот и выпрыгнул из кабины.
Кнуров с опаской вытянул ноги, нащупывая ступеньку, но не удержался, шмякнулся на траву. Даше упасть не дали – пилот снял её и поставил на землю, заслужив чопорное «благодарю», произнесённое ледяным тоном.
– Саферби! – крикнул пилот. – Асфар! Доставите обоих в Хумух! Шеф там уже.
Два лица кавказской национальности кивнули в знак послушания и повели похищенных к джипам. Даша обернулась к пилоту и процедила:
– Батя тебя отыщет!
– Очень страшно, – серьёзно сказал пилот и полез обратно в кабину вертолёта.
Кавказцы запихнули пленников в мощный квадратный джип, захлопнули дверцы, подёргали ручки – не отворятся ли.
– Ничего, Дашка, – тихо проговорил Тимофей, – ещё не вечер.
Девушка не ответила, вздохнула только.
Оставляя розоватую скалистую громаду горы Фишт с правой стороны, джип покатился по грунтовке. Дорогу недавно грейдеровали, и ямы не попадались, но машину мелко трясло, а сзади коптил в небеса жёлто-серый пыльный шлейф.
Но пылило недолго, вскоре дорога опала вниз, заюлила серпантином и пошла по каньону. Теперь справа бурлила горная речка с удивительно голубой водой, а за узеньким бережком поднималась стена с разноцветными пластами пород – синими, красными, свинцовыми, белыми, черными и дымчатыми.
Зелёный плющ упорно покорял сырой камень стен, то ли спускаясь сверху, то ли поднимаясь снизу. С обрыва в пропасть заглядывали деревья, а там, где склоны делались положе или скатывались крутыми осыпями, трухлявые пни сползали до самой воды.
Дорога за каньоном стала получше и вывела прямо к аулу Хумух – десятку кирпичных домов, растянутых вдоль одной улочки. Аксакалы в папахах, посиживавшие на «мужских скамьях», туда-сюда водили головами, провожая джипы.
Кавалькада заехала во двор последнего дома и затормозила. На террасе появился полный гражданин, уже в годах, с роскошными чёрными усами, обряженный в мешковатые камуфляжные штаны, грязную майку и лохматую папаху.
– Е-во-вой! – радостно завопил он. – Саферби Мешлоков к нам пожаловал! Здравствуй, чале
[11]
!
– Счастливый тхаматэ
[12]
, – поклонился Саферби, – салям!
– А это те урусы, ы? – спросил усач, спускаясь по ступеням во двор.
– Они! – сказал Саферби.
– Вох-вох! – воскликнул усач. – И девушка! Ыгы… Проводи наших дорогих гостей в кунацкую, их уже ждут.
Тут на террасу вышел бледный, сухопарый человек с головой, обритой наголо, в котором Кнуров с изумлением узнал Алека Пеккалу.
– Его, – указал Алек на Кнурова, – в кунацкую, а девушку отведите в хачеш
[13]
.
– Аферем
[14]
! – воскликнул усач.
– Тох, – обратился Алек к усачу, – если она сбежит…
Названный Тохом усач приложил ладонь к сердцу, клятвенно заверяя начальство в своём великом усердии.
Саферби и Асфар цепко ухватились за Кнурова и поволокли его в кунацкую.
– И за что же вы меня сюда, дяденьки? – спросил Тимофей, криво улыбаясь.
– А тебе это сейчас объяснят, тётенька! – загоготал Асфар, лоб с грубым голосом.
– Ведите его, – приказал Тох, – я пока машину поставлю.
«Каку них всё просто…» – подумал Кнуров, получив пинка для равноускоренного движения. Схватили, доставили, ведут… Будто за овощами в «Ашан» съездили.
Его провели сумрачным коридором, где гуляло эхо и, как чудилось Тимофею, разносились стоны прежде замученных и убиенных. Поднявшись на второй этаж, конвоир открыл дверь и ввёл инженера-программиста в светлую комнату. Она была пустой и голой. Только шкаф в углу, стол посередине и два стула. На одном уже сидел Алек Пеккала, на другой усадили Тимофея.
– Свободны, – кивнул Алек конвоирам, и те удалились. – Ну, здравствуй, Тимоша.
– Привет, Фантомас! – буркнул Кнуров.
Весёлая злость побулькивала в Тимофее, поддерживая тонус.
– Фи! – поморщился Пеккала. – Что у вас, у русских, за привычка – хамить при задержании?
– А кто ты такой, чтобы меня задерживать? – процедил инженер-программист.
Пеккала усмехнулся и достал сигарету. Щёлкнул зажигалкой, неторопливо раскурил, втянул дым и выпустил струю, щурясь в потолок.
– Я могу вернуть Саферби, – сказал Пеккала доверительно, – и поручить ему первоначальную обработку. Боюсь только, что после неё вам придётся денька три отлёживаться и долго харкать кровью. Но давайте не будем пачкать паркет, ладно?
– Что вы хотите? – пробормотал Тимофей, не находя в себе мужества выдержать побои. Побои – ладно, но если дело дойдёт до пыток… Не, геройствовать он не будет.
– Ну вот, вы уже делаете верные выводы, – сказал Пеккала. – Начнём, пожалуй…
Куратор неторопливо достал из стола папку, раскрыл её, вынул фото Бирского, Ефимовой, Гоцкало, Царёва. Потом Риту и Гену убрал обратно, пробормотав: – Ну, эти нас пока не интересуют… Итак, вопрос номер один. Где находится предиктор?
– А я откуда знаю? – буркнул Тимофей и подлебезил, удивив сам себя: – Вот, будь у вас под рукой детектор лжи, вы бы заметили, что я говорю чистейшую, беспримесную правду!
– А это я наблюдаю и без полиграфа, – спокойно парировал Пеккала и затушил сигарету. – А что вам известно из предсказаний?
– Мало, – пожал плечами инженер-программист. – Да и кто вам сказал, что они действительно сбудутся?
– А вы с чего это вдруг так разбогатели, господин Кнуров? – вопросом на вопрос ответил Пеккала. – До сих пор, знаете, никому ещё не удавалось предвидеть поведение биржи!
– Там не биржа повела себя, – буркнул Тимофей, – а министерство обороны…
– Тем более!
Тима вдруг поймал себя на унизительном чувстве – ему хотелось слышать вопросы и отвечать на них, хотелось ему, чтобы его допрашивали. «На кого работаешь?! Имена! Явки! Пароли!» Раньше он об этом только читал, об этой полумистической связи «следователь – подследственный», теперь он сам её протягивает. Правильно говорят – от тюрьмы не зарекайся…
– Это тюрьма? – спросил Кнуров.
– Это следственный изолятор Разведывательного Ведомства, – любезно растолковал Пеккала. – СИЗО. Но можно, конечно, и тюрьмой назвать. Секретной такой тюрягой… Так как там насчёт предсказаний?
Тимофей пожал плечами и наморщил лоб, припоминая:
– Ну, вроде путч в Киеве обещали… Заварушку в Китае… А вот Индия с Пакистаном, наоборот, замирятся и объединятся. И еще туда Бангладеш войдёт, Непал и Шри Ланка. И Европа с Американской Федерацией сольются, появится Евроамерика.
