– Сыграемся, – сделал вывод Чантри, оглядев молодцев.
– Так точно, сэр! – прогудели молодцы.
– Паспорта у всех в порядке?
– Да, сэр!
– Так, ребята. Наш рейс – через полчаса. И я очень надеюсь, времени полёта вам хватит подзабыть, что я «сэр». Ясно? Мы – туристы!
– Так точно, сэр! – рявкнули ребята.
Борден вздохнул и повёл «сборную» на посадку.
До Москвы долетели без приключений. Макон с Рассом как прилегли, так и продрыхли до самого Шереметьева. Том листал «Плейбой», Батч заигрывал с хорошенькой русской стюардессой, а сам Чантри прижимал к уху коробочку фонодемонстратора и глядел девятую серию «Термократора».
Все заслоны в Шереметьево прошли на пять с плюсом. В багаже – пяти одинаковых чемоданчиках – лежали только бритвенные принадлежности, смена белья, да по паре неказистых сувениров, якобы русским друзьям. «Оружие? Наркотики? Запрещённые имплантаты? Проходите!»
Борд провёл «квадригу» по застеклённому туннелю на станцию монорельса и проинструктировал:
– Связь по «липучкам». – Он раздал ларингофоны с выходами на спутник связи, и все одинаковыми движениями налепили рации на могучие шеи. – Оружие получим позже. Садимся.
Все пятеро зашли в вагон, подоспели ещё пассажиры с их рейса, и поезд тронулся, бесшумно скользя на магнитной подвеске.
– Не стучит! – осклабился Том.
– Магниты, – со знанием дела объяснил Батч.
За окнами проскальзывали пейзажи Подмосковья, живописные полянки сменялись рощицами. Чантри успокоился, расслабился и отвлёкся отдел. Ему нравилась русская природа, что-то в ней было такое… такое, что есть, наверное, в здешних девушках. Что-то западающее в душу, щемящее, мягкое, поэтичное. Борден Чантри, потомок первопоселенцев, любил отдыхать вдалеке от курортов, где-нибудь в диких местах, в заброшенных каньонах Четырех Углов
[24]
, в лесах Монтаны. Но природа Америки иная, её красота величественна и монументальна. Это Большой Каньон, это секвойи и Ниагара. А русская натура – лирична, её радость тиха, а печаль светла.
Но вот за лугами и перелесками поднялись сверкающие этажи Москвы, и «морской котик» собрался. Он на чужой территории. Он на спецзадании.
На первой же остановке они вышли. Такси сновало множество, но Чантри поджидал своего человека. И тот подвалил. Канареечно-жёлтый кеб, ностальгически поминавший Нью-Йорк, развернулся, и водитель, высунувшись из окна, сказал кодовую фразу:
– Такси на Дубровку заказывали?
– Да! – кивнул Борден и перевернул вверх ногами путеводитель по Золотому кольцу – как отзыв.
– Садитесь!
Все дисциплинированно расселись, Чантри устроился на переднем сиденье. Такси тронулось.
– Оружие под сиденьем, – сообщил водитель.
«Квадрига» дружно нагнулась и с улыбками вытянула по пистолету 45-го калибра с запасной обоймой на двадцать патронов. Малышня получила любимые игрушки, подумал Борд и спросил:
– Что нового по объектам?
Водитель кивнул.
– Группа разделилась, – сообщил он. – Двое ученых находились на военной базе Форт-Руза, двое – в городе Королёве, в доме генерала Жданова, и один сейчас вертится над Землею. Астронавт.
– Вы сказали, – припомнил Чантри, – «двое учёных находились»? Надо ли это понимать так, что они там больше не находятся?
– Совершенно верно. По каким-то причинам эти двое бежали с территории базы, и очень вовремя – форт уже был окружён отрядом спецназа РВ.
– Они прорвались?
– Так точно, – кивнул водитель, ненароком выдавая военное прошлое. – Где они сейчас, сказать трудно, но где-то в границах Можайского уезда… ну, это графство по-нашему.
– Я понял, – кивнул Борден. – Спутник работает?
– К этой теме подключили «Спектор».
– Отлично… С какого вокзала лучше попасть в те места?
– С Белорусского.
– Тогда давай на Белорусский!
«Таксист» кивнул и бросил кар вниз, на пандус, ведущий под землю. Автоярусом, где на разных горизонтах соседствовали и пересекались метропоезда, электрички, грузовики-автоматы, земские электробусы и частные машины, такси выбралось по прямой к Белорусскому вокзалу и подкатило к ступенькам.
– Удачи! – пожелал «водила».
Чантри махнул рукой ребятам и стремительно зашагал к перронам. На их счастье, под застеклённым сводом, где перекликались, дробясь и агукая, десятки голосов, объявлявших посадку, стояла электричка, готовая вот-вот отправиться в направлении Можайска.
Борд энергично запрыгнул в тамбур и устроился у окна. «Квадрига» расположилась поблизости, с удивлением рассматривая пассажиров. Это были дачники, в основном старпёры и преимущественно небогатые. В спортивных костюмах и камуфляжных комбезах, с сумками и садовыми инструментами, с котами и собаками, с минеральными удобрениями и волновыми генераторами («По телевизору передавали, облучишь семена – и знать не будешь, куды урожай девать!»), они ехали на «фазенды» – картошку копать, собрать фасоль и просто подышать свежим воздухом.
– Я не понял, сэ… Борд, – шепнул Том. – Фазенда – это ж как ранчо?
– Это они так шутят над собой, Том, – спокойно разъяснил Чантри. – «Фазенды» их, хорошо если пару акров занимают, вместе с каркасным домиком. По-русски они называются дачами… Огороды это, они там картофель сажают, помидоры, огурцы, капусту…
– Всё равно не понял… – пожал плечами Рэдиган. – А… зачем? У них что, в магазинах овощей нет?
– Отчего ж? Тут и супермаркеты есть, и гипермаркеты… Просто людям делать нечего на пенсии, а по заграницам мотаться не каждый может – пенсии у них пожиже, чем у наших старцев.
– Ну так! – взбодрился Том и отвалился в кресле, снисходительно оглядывая русских пенсионеров. Пенсионеры переговаривались.
– Опять я банки забыла… Вот голова дырявая!
– Да зачем тебе банки, бабушка?
– А компот?! А огурчики на зиму?
– Да в магазине купим!
– Всего не понакупаешься! Да и сравнить разве покупное со своим?
– И не говорите. Никакой же химии! У меня вон всё на навозе да на компосте…
– А картошечки я в том году собрала – тридцать мешков! По три ведра мешок!
– А что сажали?
– Розовую такую… Не помню названия, но крупная, хорошая.
– А я лично садик держу. Бананы эти с ананасами вы сами ешьте! Лучше яблочка ничего не найти.
– Да они у тебя червивые все!
– Да сама ты червивая! И язык у тебя раздвоенный! Моя одного компоту двадцать банок закатала!
