Разве он любил её? Даже когда предлагал руку и сердце? Руку – ладно, а сердце? Лукавил он тогда, лукавил. Просто побоялся потерять очаровательную любовницу, вот и предложил ей замужество. Ведь так? Да вроде так… Но ведь было, было и ещё что-то, помимо прелюбодеяния! Была в нём и нежность, и влюблённость… И что? Тогда, в ночь на девятое марта, когда он проводил Риту до дому и остался у неё до утра, они оба просто получили разрядку. И потом, в апреле, в мае, в июне… Им было хорошо вдвоём, но разве это любовь? И ведь Рита не зря выговорила для себя время подумать о свадьбе, она прекрасно понимала… ладно, не понимала, но чувствовала – это не то, что нужно ей. Ему – может быть, а ей?
Тимофей отёр лицо ладонями и долго смотрел на Риту. Изнемогшая и расслабленная, она лежала на стогу, на разбросанной одежде, глядела в небо и улыбалась. Гоцкало сидел рядом и смотрел из-под руки – где враг?
– Устала? – спросил он ласково.
– Ну да! – смешливо фыркнула девушка. – Столько оттопать! Тащил меня как паровоз!
Сергей засмеялся и погладил любимую по рассыпавшимся волосам. Девушка опять закрыла глаза.
– Я сейчас почти самый счастливый, – признался Гоцкало.
– Почему почти? – открыла глаза Рита. – А, понимаю… Отбил девушку у друга! Да?
Она села и обняла Сергея со спины.
– Не думай об этом, – сказала Рита тихо, – с Тимой я сама поговорю. Он нормальный парень, и мне с ним было хорошо, но… но нельзя же всю жизнь провести в постели! Мы друзья, мы хорошие друзья, и, я надеюсь, останемся ими…
– А я? – тихо и напряжённо спросил Гоцкало.
– А тебя я люблю, – просто сказала девушка, и Серегино лицо залучилось и воссияло…
Тимофей вздохнул. На душе было погано. Паршиво до невозможности. И не всякому о таком расскажешь, ибо не всякий поймёт. Скажет, изменила она тебе, и не морочь себе голову! Да где ж тут измена? Кто ему Рита – жена? Невеста? Подружка, хорошенькая девочка, с которой приятно провести время. И она не клялась ему в верности. Правда, было такое, что вроде как ревновала к Даше. Да нет, то не ревность была… Просто, наверное, хотела сделать ему приятное. Как же, ревнуешь, значит, ценишь! Она же очень добрая, Рита…
– Это за нами! – послышался злой голос Гоцкало, и Кнуров встрепенулся, глянул на экран. С края пустоши показался джип, переваливавшийся на буграх и ямах. Левее двигались ещё две машины.
– Бежать мы уже не будем! – решила Рита. – Хватит.
– Да что позориться, – пробурчал Сергей, – всё равно ж догонят…
Девушка натянула платье и заозиралась.
– А ты мои трусики не видел?
– Нет… Да чёрт с ними.
– Правда что…
Рита, подобрав подол, соскользнула со стога и принялась отряхиваться, поправлять волосы. Джипы приблизились и остановились. Седоватый мужчина выпрыгнул с переднего сиденья и пошёл вразвалочку.
– Мадемуазель… – сказал он врастяжку. – Вы меня огорчаете!
Он повернулся к насупленному Гоцкало и сделал неуловимое движение рукой – Сергей согнулся в дугу, хватая ртом воздух, а Рита молча бросилась на седого. Тот одной рукой скрутил её и сказал:
– Будем считать это ЧП любовным свиданием, а не побегом. И продолжим наше сотрудничество. Коста! Морис! Поставьте палатки! Нет, там вот, под деревьями! Портос, помоги мне увести наших русских друзей.
В кадр попал плотный, коренастый малый. Скрутил руки Гоцкало за спиной и тычком указал направление движения.
Тимофей медленно поднялся. Постоял и двинулся к вертолёту. Останови его сейчас и спроси, что он делает, Кнуров вряд ли сумел бы ответить. То ли обида на весь белый свет вела его, то ли потеря девушки так на него повлияла, а только Тимофей в тот момент соображал плохо. Но действовал быстро. Он натянул на себя силикетовый спецкостюм, прихватил «дюрандаль» и пошагал на запад – идти ему было минут двадцать от силы.
Он шёл быстро, перескакивая через ямины, вспрыгивая на бугры. И ни разу не оглянулся на вертолёты с обвисшими лопастями, на спецкоманду, ждущую его сигнала.
Продравшись сквозь кусты, Тимофей выбрался к лагерю – три палатки в куче, рядом джипы и костерок. На огне кипит котел, Коста нагибается над ним, берёт пробу ложкой, дует, чмокает, задумчиво оценивает вкус.
Кнуров оглянулся – никого и двинулся к палаткам. Он ступал неслышно, пригибаясь за кустами и хоронясь за стволами деревьев, и вышел прямо к надутым тентам. В каком из них Рита? Он опустился на корточки и стал прислушиваться. Тут-то его и взяли. В какую-то секунду он лишился автомата, а лицо сунулось в палую листву.
Послышалась команда на французском, кто-то грубо перевернул Тимофея лицом вверх.
– Ах, вот кто к нам пожаловал! – радостно воскликнул седой. – Месье Кнуров! Какая встреча! Надо же, все вершины треугольника в сборе.
В средней палатке охнули, и Тимофей понял, где прятали Риту.
– Отпустите девушку, – мрачно сказал он. – Что вам, нас двоих мало?
– Мало, – серьёзно сказал седой и тут же добавил в речь галльской лёгкости: – Нам без неё будет скучно!
– Вас же всё равно схватят, – пожал плечами Кнуров, – зачем же наглеть? Суд бы учёл смягчающие обстоятельства…
– Ах, Тимофей, Тимофей… – покачал головой седой. – Все русские – странные люди. Они терпеть не могут спецслужбы, но чуть что – начинают ими пугать! Ладно… Коста, вызов прошёл?
– Oui! – откликнулся костровой.
– Время, время! – озабоченно проговорил седой и прислушался. – Ага!
Он довольно потёр руки и стал глядеть в небеса. А там ширился и рос рёв, пока не перешёл в адский режущий свист. Из-за кромки леса выплыл странного вида летательный аппарат, похожий налетающую тарелку, завис над пустошью и стал опускаться. В выпуклом днище открылись лючки, высунулись телескопические опоры, коснулись земли, сжались, принимая вес, и рёв утих.
– Быстро грузимся! – скомандовал седой. – Портос! Арамис!
Названные кинулись к средней палатке и вывели Риту и Гоцкало. Девушка оборачивалась к Тимофею, пыталась что-то сказать, но дюжий Портос мало этому способствовал. Седой поволок Тимофея. Всех троих запихнули в тесный отсек с голыми стенами и надувным матрасом на полу, и откинутый трап поднялся, запирая узкий проём. Только маленький круглый иллюминатор пропустил луч света, вытянутым овалом лёгший на исшарканный металлический пол.
– Это ракетоплан! – подал голос Гоцкало. – Экспериментальная модель. Как они её, интересно, выцарапали?
– Деньги… – пожала плечами Рита, не поднимая склонённой головы.
Тимофей не знал, что сказать. Пробормотал только:
– Вот же дурак я… Надо было вертолёты поднимать на захват, а я сам припёрся… Как дурак!
Ефимова всхлипнула и заплакала. Гоцкало дёрнулся её утешать и остановился, взглядывая на Кнурова. Тот дёрнул рукой: чего ты, дескать? Утирай любимой слезы, я тут третий лишний…
