Глава 42. Крайний юг
Почти везде Антарктида выходила к морю ледовым барьером – отвесным обрывом метров десяти – двадцати, а то и сорока вышиной. За зиму намерзал припайный – прибрежный – лёд. Взломает припай лишь в самый разгар здешнего лета, в январе, а осенью в Антарктиде стояло что-то вроде ранней весны – крепок был лёд, так что корабли швартовались прямо к припаю, где возлежали тюлени и суетились пингвины Адели. Рядышком с галдящей колонией аделек поднимались на сваях оранжевые купола станции Порт-Эймери.
Почтительно огибая айсберги, белые с голубым, «Генерал Корнилов» приблизился к берегу и остановился у линии припая. Вертолёт доставил желающих на берег, а на суше их встретили полярники в огромных тёмных очках и в длинных дохах с электроподогревом.
– Привет северянам! – заорал полярник с облупленным носом, опуская капюшон и поднимая очки на лоб.
– Салям алейкум, – небрежно сказал Царёв.
– Здоровеньки булы! – в том же стиле выразился Гоцкало.
– Кучеряво живёте! – ухмыльнулся Бирский, делая жест в сторону научного городка.
– А то! – загудели полярные жители.
Низкий гул упал с небес, и над обледенелыми скалами пронеслось звено палубных истребителей. Полярник с облупленным носом помрачнел.
– А вот заварушка нам на фиг не нужна, – пробурчал он.
– Не вам одним… – сказал Кнуров, провожая глазами самолёты. – А нефть отсюда далеко?
– Там! – дружно показали полярники. – За горами Принс-Чарлз. Да ничего интересного – белое поле в трещинах, и нефтяные вышки вразброс – высокие такие цилиндрические башни. А рядом цилиндры «лежачие», серебристые. Лежат в рядок, впритык – это емкости. Туда нефть закачивают, а дирижабль утром и вечером забирает полные… Во, глядите! Гружёный полетел.
С юга, важно плывя над заливом Прюдс, показался обтекаемый дирижабль, выкрашенный под касатку, в чёрный и белый цвета. Под молочное брюхо были притянуты блестящие цистерны.
Господи, вздохнул Тимофей, где я уже только не побывал… И в сельве, и во льдах, и все за мной гоняются, все меня домогаются, одни вяжут, другие на волю выпускают… Когда ж это кончится?..
В кармане у Кнурова завибрировал радиофон. Он торопливо достал аппарат.
– Алло!
– Тима? – спокойно сказал генеральский голос. – Вы где?
– На берегу.
Генерал помолчал, словно обдумывая сказанное.
– Не уходите никуда, – сказал он наконец, – я пришлю за вами вертолёт…
– Началось? – выдохнул Кнуров.
– Ещё нет, но надо же подойти поближе, занять позицию… Выходим в море Уэдделла.
Война началась по расписанию. Без пяти одиннадцать на горизонте показались две чёрные точки. Они неслись над поверхностью моря, быстро увеличиваясь в размерах, пока не пронеслись мимо авианосца гигантскими чёрными птицами. Это были экранолеты «Пеликан» – громадины двести метров длиной. Их фюзеляжи даже круглыми не были, а имели квадратное сечение, как у египетских обелисков, и носы стягивались в слегка обтекаемые пирамидки. Широкие крылья казались изломанными – посередине размаха они гнулись книзу, дабы загребать побольше воздуха. Один «Пеликан» нёс в себе пятнадцать тысяч морских пехотинцев, другой перевозил семнадцать тяжелых танков типа «Дракон»
[33]
.
– Фигня, а не машины! – презрительно сказал Царёв, глядя вслед улетавшим экранопланам. – Видали, какое шасси под брюхом? На каждой «птичке» – семьдесят шесть колёс! Нашито на воду садятся, а ихним посадочную полосу подавай.
– Тут все поля в трещинах… – проворчал гляциолог Динавицер, приглашенный на борт консультантом.
– Я и говорю – фигня!
Завыла сирена. Голос Зенкова, металлизированный звучателями, проревел над палубой:
– Готовность ноль! Второму и четвёртому звену – взлёт!
Загрохотали движки на пробе тяги, и четыре «сушки» поднялись над посадочной площадкой, развернулись и понеслись вслед «Пеликанам», удаляясь в сторону берега – белой полоски на горизонте.
– Айда в штабной отсек! – сказал Царёв. – Отсюда мы больше ничего не увидим.
– А нас пустят? – сильно засомневался Кнуров.
Геннадий пренебрежительно фыркнул.
Штабной отсек отыскался в недрах корпуса «Б». Это был просторный зал под низким потолком, опёртым на тонкие колонки. Рядами и шеренгами стояли пульты, за ними сидели десятки офицеров, сдержанно переговариваясь. На их сосредоточенные лица падали разноцветные отсветы с экранов. Голоса неслись отовсюду:
– Атака на «Обаму»!
– Цель поражена…
– «Хенераль Бельграно» уходит мористее!
– Задержать!
– Внимание! Ракетно-лазерная атака в районе поселка Рузвельт.
– Сигнал на спутник! Картинку на экран!
– Атакующий опознан. Африканский крейсер «Ассегай»!
Из-за главного пульта привстал Зенков и крикнул:
– Бить по корме!
– Есть!
Кнуров пробрался в зал рубки и глянул на большие настенные экраны, запечатлевшие моменты баталии. На правом экране пикировал стратегический бомбардировщик, с его тупого носа сорвался ослепительно-фиолетовый луч лазера. Мигнул и погас, успевая сжечь ракету, предназначенную авианосцу «Барак Обама». На левом экране белело снежное поле, прочерченное глубокими колеями. В грудах снега пластали крылья убережённые «Пеликаны» – морпехи окружали экранопланы плотным кольцом, строя защиту для тех, кто ещё не высадился. Могучие «Драконы» скатывались со сходней, воинственно ворочая лотками метателей, и ломили по снегу к станции Эсперанса.
А на среднем экране горел крейсер африканцев – его капитан слишком рьяно взялся отстаивать интересы Соединённых Штатов Южной Африки, едва не расстреляв плавучий госпиталь, и поплатился за это пожаром в машинном отделении и сильным дифферентом на корму.
– А где Мишка? – спросил Царёв, вертя головой. – Вижу!
По стеночке он направился к растрёпанному Бирскому, нервничавшему за рабочими экранами предиктора.
– Привет! – сказал Кнуров. – Враг бежит?
Михаил вымученно улыбнулся и кивнул на экран. По экрану бежали строчки – названия кораблей, самолётов и прочего военного имущества. Строчек было много. Самая верхняя – «АПЛ «Хенераль Бельграно» – вдруг мигнула, и рядом с ней высыпали красные буковки: «Отработано».
– Хана АПЛ! – перевёл на русский Царёв.
– Нет, – замотал головой Бирский, – ей повредили винты и лишили хода. М-да… Ну, пока всё идёт точно по графику!
Мигнула следующая надпись, с названием летающей платформы «Рапт». Отработано…
