— «Мыряйте» в нее! Там потолок, правда, провис, но ничего, пройти можно! Черт, я уж думал, вообще никто не придет!
— Ну, здрасте…
Габа отцепился от пола, доплыл до поворота и замер, как предки в старину замирали, высматривая льва-симбу. Тишь да гладь. Из осевого коридора, от централи управления, где засели пурпуры, не доносилось ни звука. Не шевельнется тень, не дрогнет отсвет. Габа бесшумно вернулся и «мырнул» в дыру.
Нижняя палуба повторяла верхнюю. Тем же коленом выгнутый коридор, та же цепочка красных фонариков. И изломки льда, кружащиеся в воздухе. Крупка, блестки, кристаллики, большие куски — переливчатые, сверкающие рубином, отсвечивающие мокрым улем, угрюмо кровенеющие и вспыхивающие ало-золотистым. Распихивая кувыркающееся леденье, Габа на карачках прополз под нависшими панелями потолка, сочащимися струйными дымками, меж стен, пошедших складками, и выбрался в коридорный отсек, примыкавший к энергомодулям.
— Стой! Кто идет?
Из ниши в стене высунулся худущий человек в сером комбинезоне техника и в теплом подшлемнике. Руки его неумело сжимали квантовый разрядник.
— Свои, — буркнул Габа. — Ты так больше не делай — не кричи и не пали в воздух. Бей сразу по ногам.
— Ну, ты мне щас наговоришь… — протянул дозорный, опуская дуло разрядника.
— Вот тебе и «ну»! Пока ты кричал, я тебя раз пять подряд смог бы пристрелить…
Габа демонстративно поставил «Биденхандер» на предохранитель и закинул на спину, в захват.
— Волков? — кивнул он на нашивку с фамилией, крепившуюся над карманом комбеза.
— Волков! Толя! — Дозорный переложил оружие в левую руку и протянул правую. Габа вздохнул — неисправим! — и пожал ее.
— Габа. Где все?
— А тут они! Пошли!
Они свернули в поперечный коридор и вышли в кубическую камеру, похожую на кессон.
— Пурпуры нас отбросили в нижние модули и заблокировали! Ты удачно попал… э-э… Габа, как раз с нашей стороны!
У входа в камеру стоял длинноволосый парень в гермошлеме. Обеими руками он держал квантовый пистолет, направляя железку дулом вверх. Гермошлем медленно качнулся, приветствуя вошедших, а левая ладонь похлопала по нашивке над нагрудным карманом, где значилась фамилия «Калитин». Габа молча пожал длинноволосому руку.
Напротив входного люка имелся другой, широкий и полукруглый, у самого пола. Из горловины торчали, подергиваясь, две ноги в серебристых «космических» сапогах, а рядом реял в воздухе инженер-контролер Одинцов. Сам он был в скафандре, но без шлема. Пол-лица инженер-контролера скрывалось под черным намордником кислородной маски, голова была обмотана белым стерильным эластиком.
— Пришли, Ванька! — закричал он, опуская маску. — Вылезай!
Давление воздуха в отсеке было столь мало, что крик его был еле слышен. Ванька неуклюже зашебуршился и раком вылез из люка. В руке он сжимал плазменный излучатель — не лучемет какой-нибудь, а фузионный рабочий инструмент, годный хоть для сварки, хоть для резки.
— О! — повеселел Иван Гомес, углядев пирамидальный ствол дезинтегратора. — Живем!
— Я не понял. — Габа присел на корточки и заглянул в люк. — Вы к централи пробиваетесь или куда?
— К емкостям! А тут лед не дает!
— С-суки эти пурпурные постарались! Мало того, что весь ярус разгерметизировали, так еще и цистерну нам пробили! И вся вода — сюда! Будто специально!
— Хотим устроить просадку в системе, — объяснил Толик Волков. — Успеем если закоротить энерговод, сработает блокировка и антенна сама вырубится. А тут этот лед! Как назло, прямо!
— А-а… — врубился Габа. — А я-то думаю, чего им этот лед дался? Теперь понятно… Пусти-ка…
Габа пролез в узкую ледяную пещерку и решил для начала расширить жилплощадь. «Шш-ши-и-и-хххх!» Дезинтегратор полыхнул оранжевым, и в люк, брызжа конденсатом, повалил грязно-серый пар.
— Ага!
— Пошло дело!
Вспышки окрашивали испарения в густой апельсиновый цвет, в люке что-то сыпалось, скворчало, брызгало и звенело леденеющими на лету каплями. Габа поднялся на ноги и позвал:
— Иван Батькович! Залазь!
«Иван Батькович» уцепился руками за край и втянул себя в люк. Его ждало среднее арифметическое между морозильником и парилкой. Оплавленный пористый лед мрел за крутящимся паром, намерзшие сосульки, гребенчато топырящиеся в стороны, оплывали талой водой.
— Ты давай с этой стороны, — показал Габа, — а я с этой.
— Бу-сде!
Два плазменных заряда крутящимися огненными буравами просверлили ледяную «затычку», описали квадрат, и мутно-зеленая глыба, скрежетнув по потолку, мягко отвалилась, поплыла, колеблясь и качаясь. Габа хотел отпихнуть ее ногой, но сноровистый Ванька перехватил ледовину и пропихнул ее в люк.
— Серега! Держи!
— О, вот это я понимаю — кубик!
И опять струйка плазмы ушла в лед, не плавя, даже не испаряя, а буквально сжигая воду. Вспышка. Еще! Со скрипом, скалывая тонкие сквозистые пластинки, пополз, перекручиваясь и ломаясь, толстый ледовый брус. И вдруг гул прошел по палубам, отзываясь втореньем в закоулках. Пол выбух горбом, опрокидывая людей, сминая гармошкой стену, и из коридора ударил воющий свист вырывающегося воздуха. Туман колыхнулся и потек слоистыми лентами.
— Саморазряд! Ч-черт…
— Только этого нам еще и не хватало!
Ледяная пробка, раскрошенная у потолка, подалась, вываливаясь внутрь, и в образовавшуюся дыру пахнуло горячим воздухом. Изморозь на стенах в момент стаяла, набухла каплями, оголяя сырую пластиковую обшивку.
— Жги, жги ее, заразу! — прикрикнул Габа и ожесточенно вогнал плазменный сгусток в оплывавшую льдину. С хрустом лопаясь, змеясь снежистыми трещинами, ледяной завал разбух, словно впитав огонь, и просел, поплыл. Писк и шуршание, скрежет и треск полезли в уши.
— Сюда все! Есть пролом!
Проталкиваясь сквозь плавучую груду льда, Габа ступил на дрожащую палубу. Здесь было не просто жарко, а горячо, как в духовке. Дымились, скукоживаясь, мягкие панели термоизоляции, коробился пол, расходились швы. Тек откуда-то ядовито-желтый дым, шатко стелясь под ноги.
— Что еще за ерунда? — крикнул Габа.
— Под нами накопители! — Иван потыкал рукой под ноги. — Пурпуры пробили энергозаборники, и пошел разряд! Да их за одно это убить мало! Какие все-таки сволочи!
— Пошли, пошли! — потащил их Сергей. — Времени совсем нет!
Пол и стены дрожали мелкой дрожью, вибрация отдавалась в скафандрах неприятным зудом. Оскальзываясь и валясь, подлетая к потолку и отталкиваясь ногами от стен, уворачиваясь от шипящих «колбасок» жидкого металлопласта, четверка пробежала по узкому и высокому коридору, на пузе въехала в низкий аварийный люк и поднялась на ноги в энергозоне.
