Тут можно было пойти прогуляться на обзорную палубу, иначе именуемую салоном, искупаться в бассейне, посидеть в кают-компании, полюбезничать с хорошенькими стюардессами потанцевать под хориолу, распить игристое «европеанское желтое» из хемолитотрофных водорослей, что выращивают подо льдом в океане самого гладкого спутника Юпитера, закусить ломтиком фиолетовой капустки… М-м! Куда лобстеру до нее! Или крабу. Совсем не тот вкус! Однако все эти удовольствия и увеселения — только для пассажиров, только для «передовиков потребления». А вот инспектору Службы правопорядка Эдуарду Иволгину сие непозволительно. Инспектор Иволгин на службе, ему нельзя. Он конвоирует опасного преступника. Собственный планетолет у зонального управления СОП пока отсутствует и еще не скоро появится. Это только в сериалах полицейские на кораблях носятся, в жизни их укладывают на полку шкафа, пышно поименованного «каютой»… Этапируемому и то просторней. Кстати, надо бы его проверить.
Эдик приподнялся с узкого диванчика и изогнулся, чтобы не треснуться головой о верхнюю полку. Повернулся, одновременно уворачиваясь от дверок стенных шкафчиков, и боком протиснулся в изолятор. В изоляторе поместилась лишь одна койка. Тхакур Сингх, шеф Боевой Группы Пурпурной Лиги, опасный гангстер, садист и убийца, был привязан к ней четырьмя широкими эластичными ремнями. Его волосатый торс облепляли датчики, во рту торчал загубник питательного шланга — мягкие лапы манипуляторов утирали струйку мутной жидкости с губастого рта. Другой шланг… Ну, это понятно.
Сканер на стойке по-мушиному жужжал, покачивая детекторной головкой. Над Тхакуром, бросая ему на лицо неприятно-синий мерцающий свет, тоненько гудел гипноиндуктор. Похоже было, что перевозят тяжелобольного. Эх, если бы! Хоть не так было бы обидно… Тхакур зашевелился, и Эдик вздрогнул. Тьфу ты! Напугал! Это манипуляторы массаж делают…
— Чтоб ты сдох! — сказал Эдик сердито и покинул изолятор.
Тронул сенсорную пластину — дверь защелкнулась. Все, долг исполнен. Сгибаясь, отклячивая задницу и уводя голову, Эдик уселся и уставился в обзорный экран. Звезды, звезды… Одни звезды. Что вчера, что сегодня. Позавчера только появилась во-он та искорка. Она движется. Фотонный бот какой-то, что ли. Или грузовик. А вон то пятнышко — это Сатурн. А с краю — Церера. Не сегодня-завтра они прилетят, сдадут Тхакура… и чтоб он еще хоть раз… Хватит с него. Пусть-ка другие теперь сопровождают всех этих аутло, эту погань… А Церера-то… все прибывает и прибывает… Нет, это не так называется… Выросла она, в общем. Раньше не на что смотреть было — сверкающая точка, а теперь до нее… Эдик глянул на индикатор — 160 тысяч кэмэ, — и астероид кажется лишь вдвое меньше, чем Луна с Земли. Эх, посмотреть бы на Луну сейчас! Не в телескоп, а так — поднять голову и посмотреть. Из садика. Или с балкона… Ничего, скоро уже отпуск…
В круглое окошко заглянул напарник — Гриша Юсупов. Дурачась, отдал честь. Эдик протянул руку и разблокировал дверь.
— Иди поешь, — сказал Гриша, протискиваясь и загибаясь. Эдик поджал колени. — Праздничный обед!
— С чего это вдруг?
— Прибываем же! Как там наш груз?
— Дрыхнет… Воняет… Сходить, что ли, правда пообедать?
— Сходи, сходи!
— Ладно, уговорил!
Эдик вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Сюда, на 6-й уровень, туристов не пускали — нечего им было тут делать. Тут, рядом с двигательным отсеком, располагались служебные помещения — вакуум-отсек, грузовые камеры, гасительная камера… Из маленькой душевой вышла Настенька, оператор-распределитель питания, в коротком халатике, в шлепанцах на босу ногу. Склонив голову, она расчесывала мокрые волосы.
— Привет! — улыбнулась Настя и пошла дальше, откидывая длинные волосы на спину.
— Привет… — Эдик задумчиво проводил девушку взглядом, прикидывая — в трусиках она или дезабилье? Так сразу и не разберешь — халатик толстоват. Вроде без…
Он оправил комбинезон — черный, блестящий, обтягивающий, с серебряной звездой слева на груди, — пригладил волосы и поднялся по стволу «Б» к туристам. Обычный коридорный отсек, закольцованный вокруг центрального ствола. Самый дешевый модуль — тут разместили третьекурсников, неработающих, молодых специалистов и людей, которым было все равно на чем лететь, лишь бы добраться до места.
Эдик кинул два пальца к виску, приветствуя Кленина, Ипполита Георгиевича, грузноватого карго-мастера, по совместительству — секьюрити. Студенты частенько устраивали драки с неработающими, могли и в каюту вломиться, и карго, бывший инструктор по субаксу, твердой рукой (а также ногой) наводил порядок на пятой палубе.
На четвертый уровень Эдик поднялся, испытывая мелкое удовольствие и опаску. На эту палубу выходил камбуз, откуда плыли запахи, резко активизирующие секрецию желудка, но на нее же открывалась и каюта командира корабля, личности суровой и драконистой.
Третий уровень. Сюда гул главного реактора почти не доносился, и здесь было прохладно. Тут центральный ствол был занят под инженерный отсек рубки. Каюты тоже по окружности, как кабинки на карусели, но числом пятнадцать — они тут шире, чем на четвертой. Аж на 25 сантиметров! Люкс — вдвоем не развернешься. Но зато тихо. Стильно. Рассчитано на работников. На всяких там главных инженеров, администраторов, ведущих ученых с инопланетных баз. По этому ярусу не спешишь пройти. Наоборот, хочется задержаться, прикинуться «своим». Глупо, конечно. И все равно…
В кают-компании играла хориола, смеялись женщины. И пахло в отсеках соответственно — дорогим табаком и духами «Жё д'этуаль». Эдик вздохнул и сунулся в ствол «А». Поднялся на второй ярус — в салон с огромным иллюминатором. За ним мадам Вселенная развешивала черные простыни пространства, все заляпанные тускло светящимся звездным серебром. А в принципе, что 2-й уровень, что 5-й. Те же звезды, те же завесы темной материи. Тот же Сатурн — малюсенькое светлое пятнышко. Точечка Весты. Или Паллады. И давешний бот — уже не звездочка, а моделька. Значок «Юного космонавта».
Проходя между зеркальными колоннами, Эдик увидел, как круглилось и вытягивалось его отражение. Из-за уха прядка выглядывает. Вечно она топорщится… Он уже и водой ее смачивал, и все без толку. Хоть наголо стригись…
Эдик пошел вперед. Переборки были отделаны панелями из настоящего амарантового дерева. Наигрывала музыка. Издалека долетело: «За тебя, Каролинка…»
Эдик замедлил шаги. На молочного стекла стенки сауны падали обольстительные тени, то удлиняясь и расплываясь, то приближаясь и очерчиваясь очень четкими силуэтами, словно вырезанными из черной бумаги. «Потягивающаяся женщина». «Дама, обматывающая волосы полотенцем». «Девушка, втирающая крем».
Через дверь со строгой надписью «Конец палубы — посторонним вход воспрещен» он прошел в маленький закуток, отливающий металлом. Поднялся по пандусу и раздвинул двери в «Столовую для персонала». Длинное и узкое помещение когда-то было грузовым отсеком, теперь здесь подкреплялся экипаж и сервис-команда. Вдоль короткой стены расположилась дублирующая система управления рейсовым двигателем. Выше — экраны панорамного обзора. На узком столике у стены в кольцевых зажимах — пустые стаканы. Напротив — окно блока доставки стандартных блюд. Крышка была сдвинута, а на дне кубического ящика лежал экспресс-обед в фирменной упаковке — золотой с черным. Призывно горела зеленая лампа над окном.
