— Строимся цепью! — скомандовал Тхакур. — Разворачиваемся по фронту — четные номера направо, нечетные — налево! Прочесать весь купол!
Исполнители-штурмовики рассыпались, пробираясь между труб, глухо щелкая подошвами по металлопласту. За угловой башней регенератора открылась маленькая треугольная площадь, обсаженная хилыми синими прутиками саксаула. С двух сторон на нее выходила диспетчерская энергостанции и Монтировочная, а замыкала площадь централь управления Регенерационного завода. По левую руку, из-за угла диспетчерской, выглядывал куполок синтезаторной. Трое исполнителей обогнули бочкообразный химреактор, поводя дулами лучеметов. Тусклые блики играли на черной броне их БК, резко выделялись щели между сегментами, округло, как ядра, отливали налокотники и наколенники.
Потом в дверях синтезаторной блеснуло и красный луч дезинтегратора пересекся с Четвертым. Исполнитель подпрыгнул, взмыл с тихим гулом метров на пять, поджимая ноги и вертя головой. Второй импульс разворотил Четвертому энергоранец на спине, повыше ребер радиатора. По площади прокатился гулкий хлопок, исполнителя завертело, как балерину в фуэте, что-то ярко вспыхнуло; поднялось, наливаясь яризной, грибовидное полымя.
— Живьем брать стрелка! — взревел Тхакур. Исполнители бросились к синтезаторной, безостановочно паля от пуза. Красные и зеленые лучи били вперехлест, бросая красивые коричневые отсветы и оставляя блестящие, будто глазурованные вмятины на стенах и мостовой. Красный огонь слабел. Еще один удар, еще, совсем слабый… Двое исполнителей нырнули в синтезаторную и выволокли упиравшегося нанотехника в сером комбинезоне. Был он молод — лет двадцати, не больше. Светлокожий, светловолосый, светлоглазый. Северная раса.
Тхакур неторопливо достал из-за плеча свой любимый лазер-мегаваттник. Пленный дернулся, но исполнители держали крепко.
— Стрелять, значит, любишь… — протянул Тхакур, небрежно сбрасывая предохранитель. — Я тоже.
Двумя выстрелами он прожег светлому локтевые суставы. Тонкий поросячий визг, переходящий в хрип, заметался по треугольной площади. Тхакур наклонил ствол и прострелил пленнику колени. Исполнители отпустили жертву. Воя, парень упал, корчась от боли и еще более рассаживая дымящиеся, развороченные суставы.
— Не стреляйте!
Задрав руки вверх, синтезаторную оставил еще один техник — на спине у него значилось «Марс». Тоже доброволец…
— Меня зовут Вожжеватов, — заторопился нанотехник, — Василий Вожжеватов! Я три года в «Лиге» и хочу к вам, в Боевую Группу!
Тхакур хмуро оглядел перебежчика. Такого он не ожидал. Трусливой пассивности большинства — безусловно. Бешеного сопротивления одиночек — само собой. Но такого… «Он не врет, — толкнулось у него в голове, — проверь». Тхакур кивнул, как будто Локи мог его видеть.
— Стрельни этого. — Тхакур Сингх качнул толстым стволом лазера, указывая на пленника, и протянул оружие Вожжеватову. — Только не в голову — в брюхо.
Вожжеватов осторожно принял мегаваттник, облизнул сухие губы, навел трясущееся дуло на лежавшего товарища.
— Пр-редатель… — прохрипел тот, повернув к Вожжеватову свое лицо, залитое слезами и потом. — С-сука…
Вася нажал на спуск — синий вертел лазерного луча просадил лежащему живот.
— Тут еще один был, — сказал Вожжеватов, искательно заглядывая Тхакуру в лицо, — Григорий Черняк. Он сбежал. Догнать, может?
— Стой здесь, — буркнул Тхакур, забирая обратно мегаваттник. Почему-то Тхакуру казалось раньше, что предатель вызовет в нем брезгливость. Ничего подобного. Вон заискивает как, шакал. И ведь приятно, когда тебе зад лижут… Да еще так старательно…
— Хрен вам, а не репликатор! — выкрикнул кто-то, задыхаясь, и Тхакур вскинул лазерник.
— Это Черняк! — заоглядывался Вожжеватов. — Его голос!
— Хрен вам, а не репликатор!
В синтезаторной грохнуло, сыпануло искрами, и повалил дым. Из густых клубов иноходью выбежал серворобот с четверкой на спине.
— Хрен вам, а не репликатор! — выкрикнул кибер, прытко, зигзагами побежал и юркнул за толстую башенку химреактора.
— Тхакур, блокируй Регенерационный, — приказал Локи.
— Понял…
— Всю смену загонишь в сауну. Сейчас Гереро очередь…
2
Если биостанцию с ее агрокуполами и хлорелловыми плантациями можно было назвать чревом системы «Большой Сырт», то технический купол был ее сердцем, ее легкими, ее почками, печенью и так далее — отсюда в купольные города поступали кислород, вода и энергия.
Каждые пять часов в техкуполе сменялось 250 человек — кибернетистов, инженеров-контролеров, операторов. Смену из города-порта и из Соацеры подвозили электробусами, по подземным магистральным туннелям, выплавленным в базальтах на глубине двадцать метров. Электробусы шли строго по расписанию, люди выходили на остановке «Техкупол» и спешили на работу.
Тридцать лет подряд по этим человечьим приливам и отливам можно было часы сверять. Люди собирались потихоньку, холостые — в общежитиях, семейные — в отдельных модулях. Заказывали по Линии Доставки комплексные обеды, спешили на остановку, ехали минут пять от порта или минут десять от Соацеры, обмениваясь по дороге информацией или просто травя анекдоты, выходили, принимали дежурство, работали… И ничто, никакие великие потрясения и переустройства не могли нарушить этот заведенный порядок. Потому как и шохо, и хомо, и работникам, и неработающим — всем одинаково надо было дышать, пить и греться.
Директор системы Гереро первым внес сбой в этот отлаженный механизм. И началось все не в длинных блоках общежитий на Главной, и не в жилых модулях дома-города под куполом Соацеры, а в маленьких трехкомнатных коттеджиках за Голубым парком, где селились ведущие специалисты системы. Ровно за час до смены закурлыкали видеофоны у старшего планетолога и план-энергетика, у начальника ракетодрома и коменданта города-порта. Чуть ли не сотня руководящих работников Сырта, вплоть до начальника социального сектора и заведующего детской колонией, нажали клавишу приема, и вершитель третьего разряда Восемь объявил, что спецрейсом с Земли на Сырт прибыл генеральный инспектор МУКСа Халид ибн аль-Йазид и созывает производственное совещание в ЦПУ техкупола. Явка строго обязательна.
Выключая видеофоны, начальство ругалось, сердилось, недоумевало, пожимало плечами, вздыхало, кряхтело, но слезало-таки с диванов, покидало кресла перед СВ, натягивало комбинезоны и, объясняя женам или подругам, почему оно не успевает «пообедать по-человечески» (или сбегать в распределитель за хлебом, или сходить повидать любимую тещу), шло на остановку, доезжало до техкупола, поднималось по пандусу в ЦПУ…
Поднимались начальнички и знать не знали, ведать не ведали, какие впереди их ждут испытания, чья воля, чужая и недобрая, изготовилась уестествить их, подминая и подменяя личности. Превращая людей — хороших и с порчинкой, зануд и компанейских, храбрых и малодушных, умниц и недалеких, безнадежно влюбленных и счастливых в браке, мечтателей и скучных — в рабов-исполнителей, беззаветно преданных «пурпурному делу, идеалам технологической контрреволюции и лично Локи»…
