– А ты, Уахенеб? – поинтересовался Лобанов.
Египтянин аккуратно вытер пальцы холстиной и заговорил негромко:
– Два года я был мастером паруса,
[130]
водил корабли из Александрии в страну арабов за миро и ладаном, ходил и в Индию… А той весной мне посулили большие деньги, и подрядился я возить оружие парфянам, добирался по Евфрату до самого Ктесифона. Там-то меня и прижали легионеры. Продали по дешевке иудею-работорговцу, тот перепродал меня в Сиракузах Трифону, а Трифон довез до Толозы…
Воцарилось молчание.
– А я восстание поднял… – негромко промолвил Кадмар и глянул исподлобья: все ли серьезны? Но никому смешно не стало.
– Против Рима? – поднял бровь Лобанов.
Кадмар кивнул.
– Грабят народ, – сказал он, – душат налогами… Я и побил квестора в Лугдуне, расписки долговые спалил, а деньги раздал тем, кому детей кормить не на что было. Зиму по лесу пробегал, а в апреле меня поймали…
– Да-а… – протянул Эдик и оживился: – Слушайте теперь, что я вам расскажу!
Лобанов вздохнул и поднялся.
– Ты куда? – подхватился Эдик.
– Коней гляну… Да ты ври, не стесняйся!
– Ха! Чего б я врал?! – возмущенно фыркнул Эдуардус.
И стал рассказывать о подвигах Сергия Роксолана на арене Колизея. Лобанов прошелся, похлопывая коней по теплым мордам, проверил узлы. Травы животинам хватало, а в бочажке отражала первые звезды чистая дождевая вода.
– …И тут они выпускают тигра! – с воодушевлением повествовал Эдик. – Громадного! Клыки – во! Когти – во!
Судя по уханью рабов, рассказ Чанбы имел успех.
– Закругляйся! – сказал Лобанов. – Спать пора! Завтра рано подниму, а тебя первого!
– А чего сразу я?! – возмутился Эдик, но не очень сильно и не слишком серьезно.
– Ладно, тогда ты дежуришь первым! Вторым будишь Гефестая, третьим дежурит Искандер! Меня растолкаете на рассвете! Отбой!
Лобанов завернулся в одеяло, меч положил справа, арбалет слева. Закрыл глаза – и провалился в черную дыру сна.
Проснулся он на рассвете. Было нехолодно, но воздух бодрил. Деревья вокруг поляны стояли черные и неподвижные, а небо пламенело всеми переливами розового.
Сергей протер глаза. Наконец-то он выспался! Проведя ладонями по траве, он умылся росой и проснулся окончательно. Друзья его спали, изображая коконы чудовищных бабочек. Лобанов пересчитал их. Шесть. Никто, значит, не смылся. Ну-ну… А где седьмой? Костер давно потух, а дежуривший Искандер бессовестно дрых. «Разбужу пинками, – коварно подумал Лобанов, – и спрошу, по-отечески эдак: «Дисциплинку нарушаем?..»
Он посмотрел на коней… Коней не было.
– Подъем! – заорал Лобанов, вскакивая. – Тревога!
Лагерь зашевелился, забарахтался. Подбежав к Искандеру, Сергей понял, что с дисциплинарными взысканиями придется повременить. Искандер лежал бледный и еле дышал. Лобанов стряс ему на лицо росы, похлопал по щекам.
– А где кони?! – возопил Эдик.
Искандер застонал и открыл глаза. И тут же сморщился, зашипел, заведя руку за голову. Поднес ладонь к глазам. Рука была в крови.
– Ударили по голове, – поставил диагноз Уахенеб. – Ну-ка…
С помощью воды, лечебной травки, сорванной Кадмаром, и относительно чистой холстины Искандера привели в божеский вид.
– Не помню ни черта! – выговорил Тиндарид. – Сидел, зевал… Кони зафыркали, помню, словно почуяли кого… Я подбросил веток, чтоб светлее стало, тут-то меня и скопытили…
– Эгей! – крикнул Гефестай. – Смотрите! Мы думали, тут чаща, а тут хоть слона води!
Лобанов посмотрел. За монументальными стволами прятался широкий проход.
– Гадство! – ругнулся Лобанов. – Не проверили все подходы, вот же ж…
– Что, и никто не слышал ничего?! – шумел Эдик.
– А что тут услышишь?! – осерчал Гефестай. – Вся земля хвоей усыпана, ходишь как по ковру!
– Ладно, хватит болтать! – оборвал его Лобанов. – Быстро собираемся! Акун! Глянь, следы есть? Куда эти гады двинулись?
Венед внимательно оглядел поляну, прошелся взад-вперед.
– Двое приходили, – сообщил он.
– Веди! Мы за тобой! Седла с собой берем!
Акун без шума скользнул за деревья. Лобанов двинулся следом. Гефестай шел последним.
Лес поредел, оставляя большие прогалы – хоть гуляй! Лобанова даже в жар бросило. «Позорники! – подумал он. – Перли, как бульдозеры, а тут аллеи целые!»
Следы вывели весь «контуберний» на дорогу.
– Совсем недавно прошли! – оживился Акун.
– Откуда знаешь? – спросил Эдик.
– А вона! – Венед показал на лужу. – Они тут шагали, и муть в луже не осела еще!
– Бегом марш! – скомандовал Лобанов.
– Погодите! – поднял руку Искандер. – Слышите?
Издалека доносилось тарахтение тележных колес и лошадиный топот. План в голове Лобанова не то что созрел, а оформился моментально, вспыхнул вдруг, как сигнальная лампочка.
– Искандер, Гефестай, Акун – на ту сторону! – скомандовал он. – Выпрягаем коней! Но чтоб без мокрых дел!
Трое метнулись через дорогу и скрылись за кустами ежевики. Лобанов поднял руку, требуя тишины. Громко сопящий Кадмар закрыл нос ладонью.
Из-за поворота выкатилась телега, запряженная шестеркой лошадей. На козлах сидела парочка легионеров – один правил лошадьми, другой бдил, держа руку на рукоятке меча.
– Щас мы их… – прошептал Эдик.
– Цыц! – сказал Лобанов.
Следом за первой показалась вторая телега.
– Эдик, Уахенеб, Регебал! – прошептал Сергей. – Снимаете вояк на задней телеге! Только без летальных исходов! Нам нужны кони римлян, а не их жизни! Кадмар, ты со мной!
Галл кивнул – понимаю, мол, серьезность момента.
Лобанов снял с себя арбалет и меч и бросился скачками к проезжающей телеге. Легионеры не замечали нападающих до самого последнего момента.
Колеса скрипели на все лады, а вояк мотало из стороны в сторону – то ли выпили изрядно, то ли кемарили.
Лобанов зашагал рядом с охранником. Положив тому руку на локоть, он спокойно спросил:
– Закурить не найдется?
Легионер подпрыгнул, вертя головой. Сергей сдернул его с облучка и врезал по шее, опуская в пыль обмякшее тело. Кадмар, возникнув за спиной возницы, уложил его, ловко опутав руки вожжами.
