Две противоположные стены «прихожей» были скрыты за рядами мощных квадратных колонн. В той стене, что направо, имелся проход в наклонный коридор. Ступеней под ногами не было, вниз уходил каменный пандус, поворачивая под прямым углом и опускаясь локтей на двадцать в глубину. Сергий, Эдик, Искандер и Гефестай шли впереди и переговаривались:
– Сколько ж всему этому лет, интересно?
– Ой, да ну… Тыщ десять, как минимум…
– Ха, десять! А двадцать не хочешь?
– Двадцать пять! Кто больше?
– Пересмотрим историю?
– Да ее давно уже надо пересматривать. Мы же как учим: древнее Египта и Шумера ничего. А потом – раз! – и Чатал-Хююк. Семь тысяч до нашей!
– Так то семь, а тут, ты сам говоришь, двадцать. Есть же разница!
– Какая?!
– Да просто египтянам повезло с Нилом. Все условия от природы – живи, не хочу! Река и поит, и удобряет, только зерно сажай. Место исключительное, потому я и не удивляюсь почтенному возрасту Башни…
– И что это за башня, еще надо разобраться. Боевая? Наблюдательная? Или тут храм был?
– Все равно, двадцать тысяч – многовато будет… Неолит!
– Тридцать тысяч, Гефестай. Гляди!
Они спустились на самый низ и вышли в просторный длинный зал с клиновидным потолком. В трепещущем свете ламп показались два гигантских черепа с бивнями. Черепа стояли друг против друга, отодвинутые к стенам, но бивни, прямые и толстые в основании, странного зеленоватого оттенка, заходили промеж себя, вытягиваясь на добрых восемь локтей.
– Это не слоны были, – зачарованно произнес Искандер, поднимая лампу повыше, – это мастодонты, наверное…
– А здесь что? – Сергий склонился и присел на четвереньки.
Прямо на полу лежало много всяких вещичек – амулетов, бус, дощечек из золота с выбитыми на них значками, лопнувших кожаных мешочков, полных золотого песка или каменьев – рубинов, изумрудов, сапфиров. Отдельно лежали куски бирюзы с нацарапанными на них значками и фигурками.
– Это подношения… – сказал Ахми дрогнувшим голосом. – А вот и дар моего пра-пра-пра…
Ливиец бережно взял в руки пожелтевшую шкатулку из слоновой кости, на крышке которой был вырезан сложный символ, похожий на переплетение нескольких букв.
– Это клеймо нашего рода, – выдохнул Ахми, и открыл крышку. В глаза брызнули зеленовато-голубым сверканьем крупные бериллы.
– Забирай ее с собой, – посоветовал Сергий.
– Как можно?!
– Тебе, – надавил Сергий, – можно. Это был твой предок!
– Жену купишь, – принялся соблазнять ливийца Эдик, – а лучше две или три! Дом выстроишь. Скотину заведешь…
– Боги не обеднеют, – успокоил ливийца Искандер.
– Ладно… – заколебался Ахми, но шкатулку поставил обратно. – Я… потом…
Сергий усмехнулся, и посветил вперед. Переступив бивни (и пожалев зверюг – этакую тяжесть таскали!), он медленно двинулся по залу. Плиты пола, если они вообще были, в глаза не бросались – под ногами лежала утоптанная глина. То ли нанесли, то ли так было задумано. Вдоль стен стояли каменные кубы – тутошняя «мебель», а пространство между стен было уставлено и усыпано вещами самыми разными, то странными и непонятными, то вполне ясного назначения.
Связка обычных, слоновьих бивней. Череп крокодила, в пасти которого мог спокойно растянуться даже огромный Гефестай. Куча трухи – все, что осталось от пучков трав, или что тут еще могло лежать подобного? Горшки, украшенные налепленными поясками. Сосуды, выточенные из камня, алебастра и хрусталя. Ножи, лезвиями которым служили огромные клыки – саблезубых тигров, надо полагать. Гранитный шар в локоть поперечником. Зеркало из полированного камня. Полуистлевший ковер с интересным орнаментом из ромбов, крестиков, квадратных и шестиугольных спиралей…
Лобанов шел как зачарованный. Когда-то у него кружилась голова от мысли, что он шагает под сводами, выставленными три тысячи лет тому назад. А теперь этой голове вообще положено принять положение набекрень – тридцать тысяч лет дышали в затылок! Бездна времен! По всему северу тогда люди на мамонтов охотились, на юге каменными топорами от пещерных львов отбивались, а здесь строили храмы… С ума сойти!
Свет лампы высветил торцевую стену, где выделялась ниша с полукруглым верхом. В глубине ниши виднелся рисунок, сделанный черной и белой краской, покрывавшей глубоко врезанные линии. Нарисована была длинноклювая птица.
– Ибис! – воскликнула за спиной Неферит.
– И что? – нахмурился Сергий. – Молиться теперь на него?
– А ты попробуй, толкни, – посоветовала Неферит.
Роксолан попробовал. Плита с изображением ибиса, птицы, посвященной Тоту, хоть и с трудом, но сдвинулась с места, загудела, отодвигаясь вглубь, укатываясь от усилия руки. Сергий глянул на пол и увидел уже знакомые ему ложбинки, выдолбленные под шары-каточки.
Откатив плиту шагов на пять, Роксолан открыл в боковой стене еще один проем, запертый каменной «дверью», теперь уже со знаком скарабея.
– Ага!
Сергий оставил в покое плиту с ибисом и переключился на ту, что отмечена жуком.
– Ой! – вскрикнула Неферит. – Она движется!
Сергий обернулся. Плита с ибисом медленно катилась обратно – видать, древние умельцы проложили ей путь с таким ничтожным уклоном, что и двигать по ней каменную глыбу было не слишком трудно, и запирать не требовалось – дверь закрывалась сама. И как он потом выйдет, если она затворится?!
– Гефестай! – позвал Сергий, придерживая плиту. – Постой тут, подержи!
– Держим! – прогудел кушан, упираясь в камень могутным плечом и подмигивая Неферит.
Сергий тем же манером нажал на дверь со скарабеем. Ан нет! Не пошло!
– Тут дырка… – проговорила Неферит, наклоняясь.
– Вставляй амулет!
Девушка просунула каменного скарабея в овальное отверстие.
– Ай, он туда провалился!
Сергий толкнул стену. Пошла!
– Так и надо было, – успокоил он Неферит. – Жучара сработал как гирька, перевесил там что-то – и убрал засов. Механика!
Дверь с жуком докатилась, куда надо, и глухо ударилась о стену. Справа от Сергия открылась ниша, а в ней, на диске из слоновой кости, лежал крест с верхним концом в виде овала. Или петли.
– Анкх… – прошептала Неферит.
– Ты поглянь! – хмыкнул Гефестай, рассматривая диск. – Это не простая слоновая кость, а выпрямленная. Видишь, как волокна пошли? Или ее как-то размягчили…
– «Эллинский секрет»? – улыбнулся Искандер.
– Похоже…
– А что это за рисуночки?
