Начались томительные и скучные будни. Асатурову обучали музыке и танцам, поэзии и всем видам любезного обхождения в обществе, а опытные рабыни преподавали теорию соблазна и обольщения — Нвард познавала тайную силу взглядов и особых слов, переливов ароматов при изменении позы, ритма дыхания, а также множества иных тонкостей, составлявших искусство управлять телом немолодого султана-калифа.
Гарем — это всего лишь женская половина жилища в мусульманском доме, гаремлык. Однако то, что веками творилось в «Доме радости» у османских султанов, давно уж вышло за пределы простого убережения жён от посторонних мужчин.
Одалиски, всю свою жизнь проводя в замкнутом пространстве, переполняли гарем сексуальной энергией, здесь самый воздух был пропитан сладострастием. Гречанок, иудеек, голландок, полек, британок, австриек, испанок, француженок, персиянок обрекали на долгое томление, исход которого был предрешён.
Правда, даже османов не миновали новые веяния, смягчавшие средневековые нравы. Лет семьдесят назад милостью султана Махмуда II все женщины гарема обрели право гулять по улицам Стамбула в своих накидках из цветного, сверкающего шёлка, но Нвард эта вольность пока что не касалась.
И вот однажды скучное течение буден было нарушено. Смуглые карийелер обмыли армянскую невольницу, удалили все излишки волос на её теле с помощью воска, умастили благовониями — и проводили в хамам.
[133]
Там, у бассейна, на своём троне восседал султан, дозволяя девушкам развлекать своё величество играми и плесканием в воде.
Храня каменное выражение на лице, Нвард опустилась в тёплую воду бассейна, «одетая», как и все, — с одним лишь кусочком полупрозрачной ткани, обёрнутым вокруг бёдер. Кизлярагасы поместил на поверхность воды деревянный насест, и султан — пожилой, обрюзгший осман с седою бородой и выпиравшим пузом, сразу оживился.
Девушки стали взбираться на насест, а Решад Мехмед принялся окатывать их холодной водой. Одалиски визжали, ныряли в бассейн, играя, роняли повязки. Нвард эти дурацкие потехи скоро надоели, но опытный слуга, смиренно стоявший позади султана, немедленно нашептал Большому Мустафе, чтобы тот готовил Асатурову, — владыка османов изволит потратить свой ночной отдых на армяночку из Вана…
…В ушах у Нвард засели шепотки наставниц, и она следовала незыблемым канонам гарема — вошла в опочивальню одна, подползла к султанской кровати и взошла на ложе там, где помещались его ноги. Девушка дрожала, стараясь не смотреть на того, кто минуту спустя лишит её невинности и чести, в ней всё восставало против подобного непотребства, а рыхлое султанское тело вызывало тошноту. Она сдерживалась изо всех сил, но, когда на её бедро опустилась влажная ладонь султана-калифа, терпение Нвард лопнуло.
— Пошёл вон, козёл вонючий! — вскричала она, с размаху отвешивая пощёчину властелину Османской империи, и с такой силой толкнула его в жирную грудь, что султан-калиф, совершенно ошалевший, свалился с кровати на пол.
Асатурова подхватилась и бросилась бежать, совершенно не ведая, куда, не зная, где ей скрыться от султанского гнева. Стражники у дверей в личные покои повелителя правоверных растерялись настолько, что лишь гневный вопль Рашида Мехмеда стронул их с места и бросил вдогонку за беглой одалиской.
Босые ноги Нвард быстро шлёпали по полу из драгоценных мраморов или пород дерева, а круглые груди упруго подскакивали на бегу. Интуиция ли вела девушку или Провидение, а только оказалась она в караулке на первом этаже, у самых ворот. Озираясь и запалённо дыша, Нвард забегала по длинной комнате, натягивая чьи-то штаны, сапоги… Нет, эти слишком велики. Ага, вот эти почти как раз… Китель с красными погонами, отмеченными парой квадратных звёздочек… Пояс… Кобура с револьвером… Кабалак цвета хаки, но с той же алой окантовкой…
[134]
Хватит, пора!
С громко бьющимся сердцем Асатурова подошла к двери и прислушалась. Снаружи слышался топот, доносились крики, но глухо, как бы издалека. Внезапно дверь распахнулась, и девушка увидела прямо перед собой усатое свирепое лицо стража ворот. Нвард нашлась мгновенно.
— Что стоишь?! — заорала она усачу в лицо. — Живо к воротам Султана!
Аскер аж присел от неожиданности, развернулся кругом и понёсся вперевалку. На лестнице он опамятовался, но одалиска-беглянка не собиралась его поджидать — девица опрометью выскочила из дворца. Стража кричала ей вслед, но стрелять не решалась. Аллах свидетель, аскеры не могли знать, кто покинул Долмабахче Сарай — преступница или офицер. Да и как отнесётся султан-калиф к тому, что странную одалиску убьют? Наградит? Или прикажет удавить? Вот и думай…
А Нвард бежала и бежала, одолевая путаницу улиц и переулков, пока силы не покинули её окончательно. Той же ночью она залезла в чей-то дом и переоделась в гаремлыке, держа на мушке перепуганных женщин. Позаимствовав платье жены хозяина и пальто служанки, Асатурова на рассвете добралась до порта. Прежде чем жандармы оцепили причалы, она взошла по трапу на борт парохода «Йилдиз Деде»…
— …Вот так я и оказалась здесь, — вздохнула Нвард. — Нас не остановили форты в Босфоре — никто же не знал, где я. А когда всё вызнали, пустили по нашему следу подлодку UC-14…
— Вы и номер знаете? — усомнился Кирилл.
— А лодка не сразу торпеду пустила. Немцы сначала всплыли, стали из пушки стрелять, требуя, чтобы мы остановились. А на пароходе много армян было и грузин, людей горячих… Кто-то стал из винтовок палить, одного подводника подстрелили… Субмарина погрузилась, все стали орать: «Победа!»… А я смотрю и мертвею — по воде такой белесый, пузырчатый след потянулся… И ка-ак жахнет! Многих сразу взрывом убило, другие утонули потом, а виновата во всех этих смертях одна я…
— Во всех этих смертях виноват султан-калиф! — с силою парировал Авинов. — Нечего на себя наговаривать, ориорд Нвард.
— Просто Нвард, — тихо сказала девушка, опуская трепещущие ресницы.
— Тем более, — мужественным голосом проговорил Авинов, бережно прижимая к себе измученную одалиску.
С востока занимался рассвет, а на юге мутной, едва различимой зубчатой линией проглядывали Понтийские горы. Было пять часов утра.
Глава 16
ГОСПОЖА ЧУЖБИНА
Из сборника «Пять биографий века»:
«Трапезунд числился окраиной Турции, глубинкой, забытой Аллахом. Это был маленький, пыльный городишко, чьи дома, склады., коптильни, сараи теснились в долине между морем и подошвой Колат-Дага. По горным склонам спускались персиковые сады и виноградники, оливковые рощи и дикие заросли, не знавшие топора.
В 1916-м Трапезунд был захвачен Отдельной Кавказской армией под командованием генерала Юденича. Русские войска заняли всю Турецкую Армению — от Персии до Чёрного моря.
