— Ну, чёрт с тобой, — простонал штабс-капитан, поднимая себя из шаткого деревянного кресла, — пошли!
И они пошли. Ниже цитадели, возле златоглавого храма Богородицы, превращённого турками в мечеть, а ныне отнятую у правоверных в пользу православных, была заметна деятельность фортификаторов, внедрявших в городе русский дух, — дома близ храма были снесены, а освободившаяся территория разровнена под площадь для парадов. Пока что площадь пылила изрядно, напоминая плац в степном гарнизоне, но Кирилл приветствовал даже грязь ради искоренения азиатчины.
А вот и купола хаммама показались. Авинова встретил банщик-теллак, здоровенный пузатый дядя с мускулистыми лапами и мощной грудью в колечках седых волос. Непрестанно кланяясь, теллак повёл Кирилла в предбанник, где штабс-капитан разделся, оставив вещи на попечение Саида, и закутался в полотенце-пештамал. Дальнейший путь лежал в жарко натопленную мыльню, где банщик разложил Авинова на гебек-таши, ложе из пористого камня, подстелив тонкую циновку, и давай измываться над русским человеком — ломать члены, вытягивать суставы, чувствительно поддавая кулаками, локтями и коленями. Потом теллак долго тёр Кирилла рукавицей из верблюжьей шерсти, оплескал горящее тело тёплой водичкой, намылил взбитой ароматной пеной и обмыл из двух медных тазиков.
Когда Авинов покинул гебек-таши и прошлёпал в отдельный зальчик покейфовать, он ощутил в теле необычайную лёгкость. Дух его был бодр, а недавнее утомление будто смылось водою.
Он сидел на красном скрипучем диване и вольно дышал. Теллак, угодливо склоняясь, предложил ему трубку с мундштуком от кальяна, но Кирилл отказался — восточная нега хороша в меру.
Расслабленным вернувшись в предбанник, он встретил там верного Саида.
— Ну как, сердар? — лукаво улыбнулся текинец.
Авинов молча закатил глаза, и Батыр растянул губы ещё шире.
— Потопали, Батыр…
Солнце садилось, когда штабс-капитан двинулся в обратный путь. Сознание его, недавно ещё притуплённое, прояснилось, как по волшебству, в мышцах жила свежесть — хоть сейчас в поход!
— Помогите! — послышался женский крик. — Спасите!
Не раздумывая, Авинов бросился помогать и спасать. Завернув за баню, он обнаружил троих оборванцев — двое держали за руки вырывавшуюся девушку, а третий, рывком расстегнув коротенькое, поношенное пальтишко, задирал подол длинного богатого платья. Кирилл сразу узнал ориорд Нвард.
— Пошёл вон, грязный ушахбаз!
[141]
— яростно шипела она, вырываясь из цепких рук.
Подскочив к троице, Авинов свалил насильника, стоявшего спиной к нему, врезав по шее ребром ладони, после чего, продолжая движение, саданул локтём в челюсть тому, кто держал «одалиску» за правую руку. Босяк свалился, а его напарник ощерил зубы и выхватил длинный тонкий стилет. Этого уделал Саид — словно не замечая кинжала, Батыр двинул без замаха могучим кулаком, снося противника с ног. Готов.
Девушка не удержалась на ногах, и Кирилл подхватил её под руку, радуясь, что побывал в бане до стычки. Хвала теллаку, в теле жила готовность пойти хоть на десяток подвигов!
— Они вас не тронули? — спросил Авинов заботливо.
— Н-нет… — ответила Нвард дрожащим голосом. — Спасибо вам огромное, вы уже второй раз спасаете меня!
— Пустяки! — с удовольствием отмахнулся Кирилл. — Я провожу вас?
— Будьте так любезны! Я остановилась в гостинице у Мехмета-эфенди, он осман по отцу, а мать его из рода грузинских князей Чичуа. Греки его не трогают, боятся — Мехмет-эфенди держит в руках местных контрабандистов, а с этими ребятками не забалуешь.
— А оружие у вас есть, Нвард?
— Откуда? — печально сказала девушка. — Ударить ножом я не смогу, не хватит ни сил, ни духу, а стрелять я не умею…
— Это просто делается. Саид! Дай мне твой «браунинг».
Батыр протянул сердару пистолет, а тот передал его ориорд Нвард.
— Осторожно, — предупредил текинец, — оно на взводе!
Девушка приняла «браунинг» обеими ладошками, взялась опасливо за рукоятку — и, не глядя, двинув большим пальцем, поставила на предохранитель. Покачав пистолет в руке, она спрятала оружие в карман.
— Уже лучше, — заключил Кирилл.
Нвард нежно сжала его пальцы и сказала тихонько:
— Мне будет по-настоящему спокойно, если вы останетесь со мной до утра… Иначе я не засну.
Авинов взволновался, в его воображении мигом поплыли пленительные картинки.
— Хорошо, — сказал он дрогнувшим голосом…
…В гостиницу Мехмета-эфенди, скромно наречённую «Версалем», Нвард вошла через чёрный ход и провела Кирилла по лестнице наверх, в гулкий коридор второго этажа. Номер её находился в самом конце — это была небольшая комната, половину которой занимала огромная кровать под рваным балдахином. У противоположной стены помещался продавленный диван, в углу стояло трюмо, на широком подоконнике — тазик и кувшин с водой. Пахло в номере приятно — крепким кофе и женскими духами.
Пока Кирилл озирался, Нвард скинула пальто и теперь расставалась с платьем. Девушка снимала его, стягивая через голову, и допускала взгляд к стройным ногам, крутым бёдрам, узенькой талии, круглым грудям… Кизлярагасы был прав — эта девушка поневоле восхищала, вызывая желание.
Раздевшись, Нвард шагнула к Авинову — гладенькая, влекущая, ласковая — и принялась раздевать своего спасителя, улыбаясь сладко и непосредственно, словно то, что она затевала, относилось к невинным детским забавам.
Подавшись к Кириллу, девушка потерлась об него отвердевшими сосками и прошептала:
— Я не забыла уроков, преподанных в гареме…
Авинов молчал, жадно водя руками по шелковистому телу девушки, а после подхватил и отнёс на ложе, склоняясь к манящим ручкам, касаясь, трогая, целуя, погружаясь в горячее и влажное, затягивающее в жаркую и сладкую тьму…
Рано утром он проснулся рядом с Нвард. Девушка лежала в позе мадам Рекамье и глядела на него с улыбкою. Заметив, что Кирилл проснулся, она протянула руку и погладила его по груди. Перебирая ладонью, прошлась по напрягшемуся животу, дотянулась до лобка, надавливая подушечками пальцев. Авинов молча сграбастал нечаянную возлюбленную, подминая, тиская, лаская грубо и нетерпеливо.
Четверть часа спустя он остыл достаточно для того, чтобы вести связную речь.
— Мехмет-эфенди говорил, что русские уезжают в Эрзерум… — проговорила Нвард. — Ты тоже уедешь?
— Я должен, — просто ответил Кирилл.
— Понимаю… А можно мне с вами? Нет-нет, — заспешила девушка, — ты не думай, что я навязываюсь! Мехмет-эфенди даст мне свой мотор, у него почти новый «лорен-дитрих». Водить я умею, но ехать одной в Ван, да ещё зимой… Это настоящее безумие!
