— Все понял, командир! — ответил заместитель.
— Погоди ты… Эй, Тахо…
— Да.
— Слушай… Сколько там экипаж…
— Тринадцать. Стандартный штат.
— Итак, Федя… Мне нужно тринадцать подтвержденных трупов… Я не хочу, чтобы какая-то свинья выпрыгнула с парашютом и ходила по моей земле… Пленных… Не брать… Как понял…
— Все понял, командир!
— Да что за херня, Соловей! — Артем выхватил рацию. — Федя! Прием!
— Кто это?
— Полукров! Вашему комбату нужна срочная и серьезная медицинская помощь! Немедленно снаряжайте машину с медиками в Чертог!
— Хорошо! Понял тебя!
Позади заревел мотор мотоцикла, и рядом возникла Химера.
— Вовремя ты, сестрица! — воскликнул Артем. — Тебе знаком этот Чертог? — Он пристально уставился в непроницаемый шлем.
Та невозмутимо пожала плечами:
— Я в любом Чертоге как дома.
Полукров не придал этому значения и продолжил:
— Лети со всей мочи к мосту! На южной окраине…
— Я знаю, где это. Не отвлекайся.
— Так вот. Там сейчас сбор батальона. Проведи к нам машину с медиками, но чтобы в свищи не попали!
— Да я понимаю. Что-нибудь еще?
— Ходокири прихватите!
— Сделаю. — Химера рванулась с места, и мотоцикл умчался прочь.
Она лишь мельком взглянула на двух вооруженных людей, которые возникли слева в кустах. Что-то подсказало ей, что это свои.
Булава и Крылов проводили ее взглядом и поспешили к товарищам.
— Парни, что тут у вас?
— Соловей совсем плохой, — вздохнул Мустафа.
— Не-е… хлопчики… я… хороший… — Черный, который теперь всем видом соответствовал своей фамилии, вымученно улыбнулся. — Где… мои… очки…
— Командир! — вскрикнул Крылов и, повалившись на колени в грязь, склонился над бетонной плитой с Соловьем. — Как же так, командир?!
— Это… же… война… сынок… не… не сопи… мне в ухо… бляха… мушечка…
Тахо подскочил к Булаве:
— Иван! Моя аптечка не у вас?
— Специально прихватил. Как чуял, что тут неладно. — Рейтар протянул ему пластиковый короб.
Малон принялся извлекать шприцы.
— Артем, — морщась, Иван взглянул на друга, — чья там нога валяется?
Полукров приподнялся, содрогнувшись от боли в ране, и посмотрел в сторону, куда указал Булава. Метрах в тридцати действительно валялась нога в штанине и ботинке с высоким берцем. Нога была совсем свежая, кровь не свернулась.
— Вот зараза, а мы и не заметили, — скривился Мустафа. — Это все, что осталось от нашего пленника. Он же к фаркопу был пристегнут. Блин, нехорошо получилось.
— Хрен с ним, — простонал Соловей. — Сам виноват… Убейте врага и жалейте его… А предателя… Убейте и… плюньте на его могилу…
* * *
На старой дороге перед мостом царила суета, подъезжали машины и бронетехника. Замкомандира батальона отдавал распоряжения: несмотря на победу, нельзя было допустить компактного скопления и живой силы и машин. То, что после столь сокрушительного поражения Оазис отважится выслать новых воздушных карателей, казалось маловероятным, но исключить такой вариант никто не мог.
Люди стекались и растекались, машины что-то привозили и увозили. Кто-то о чем-то докладывал Федору. Только три автомобиля ГАЗ-66 с кунгами стояли на месте: внутри выполнялись срочные операции. Медики спасали раненых и боролись за жизнь командира. Медслужба в батальоне Черного была на высоте: даже когда подразделение подолгу простаивало без дела и бойцы уже отвыкали от походной жизни, батальонные медики продолжали трудиться. Они кочевали из одной общины в другую, помогая нуждающимся и поддерживая свое врачебное мастерство на должном уровне. Вели статистику. Содействовали местным знахарям, делясь с ними бесценным опытом, и за всем этим неустанно следил сам Соловей. Что и говорить, весь Воронежский резерват просто обязан молиться за его жизнь…
Артем, Иван и Мустафа сидели на паре разбитых вражеских квадроциклов, стоявших у обочины, и наблюдали за происходящим, взывая мысленно каждый к своему богу — просили, чтобы достойный человек, каким все они считали Олега Юрьевича Черного, выжил.
Выслушав доклады двух командиров ячеек, Федор что-то сказал им и направился к рейтарам.
— Ребята, вы тоже ранены. Давайте в левый кунг, я вас вне очереди…
— Федя, — перебил его Артем. — Обожди. Мы вроде дышим нормально. Сначала с тяжелыми разберитесь, мы потерпим.
— Ну, смотрите. Но если что…
— А как там Пашка? — Мустафа с надеждой на добрую весть заглянул в глаза заместителя.
— Матерится и обещает всех трахнуть. Включая докторов, их мам и бабушек заодно. Орет, как хренов вепрь в брачный период…
— А-а-а. Ну, значит, с ним все в порядке, — вздохнул Засоль.
— Ладно, рейтары. У меня дела, но я буду рядом. Ежели что, крикните. — Федор махнул рукой и побежал навстречу катившей в их сторону БРДМке.
— Учтем, — лениво вздохнул Артем.
Из Острогожска по мосту катил мотоцикл — знакомый черный зубастый рейт с очаровательной всадницей. Артем зажмурился, чувствуя, как треклятое сердце снова затарахтело, словно мотор во время перегазовки. Позади Химеры сидел Малон Тахо. Мотоцикл подъехал к рейтарам.
— Друзья мои, совсем забыл. — Тахо спешился и, улыбаясь, протянул Артему мешок с золотыми монетами. — Это по праву принадлежит вам. Пригодится для отдыха и лечения перед новым делом.
— Новым делом? — Полукров вопросительно уставился на иноземца, косясь на женщину. Снова проклятый шлем, хоть бы сняла! — И что же у нас намечается?
— Мир стремительно меняется, — уклончиво ответил Тахо. — А значит, и дел будет много.
— Обрадовал, черт тебя подери, — проворчал Иван.
— А зачем вы мотались в Чертог? — спросил Артем. — Чего там забыли?
— Во-первых, мы оставили после себя много трупов, а это люди корпорации — следовательно, все с чипами. Их надо было извлечь и уничтожить. Во-вторых, мы забрали то, ради чего все и затевалось. — Сказав это, он снял ранец и извлек оттуда два обернутых в полиэтилен увесистых предмета. — Это твердотельные носители информации от бортовых самописцев. От того самолета. Они были в машине, и я, к счастью, спрятал их в надежном месте раньше, чем мы столкнулись с «ганшипом».
— И вот из-за этих хреновин весь сыр-бор? — протянул Мустафа. — Может, наконец расскажешь, что и к чему?
— Друзья мои, простите, я спешу. На юге меня ждут люди, которым я должен все это передать. Чем скорее они покинут ваш резерват, тем вероятнее, что сюда никто не направит войска.
