Слепить что-нибудь общее из этих трех проектов было явно нереальным. Принятие предложения немцев собирать танки из германской комплектации казалось единственно верным решением.
«Ну, вот и приплыли, – решил Виктор. – Хорошо другим по альтернативной истории шляться, приходя на готовенькое. Поковырял в носу и сказал – а вот люк в лобовой броне повышает уязвимость. И вообще хорошо быть умным, глядя из будущего».
Он сел на кровать и почесал в затылке.
«Интересно, а что со мной здесь сделают, если не справлюсь? Расстреляют, наверное. И правильно сделают. Потому что люди будут тысячами в хреновых танках гореть. Или же беззащитную пехоту будут давить гусеницами. За такое надо расстреливать. Потому как на фиг все эти знания будущего, если для своего народа их применить не умеешь…»
В дверь постучали.
– Ужинать с нами идите! – позвала Катерина. – Я как раз ленивые голубцы сделала!
Несмотря на жару, ужинали не на веранде, а в гостиной, правда, при открытых окнах. Фольксэмпфенгер мурлыкал какой-то английский блюз – видимо, по просьбе «родственников», с которых спрашивать не будут.
– А давайте по чуть-чуть! Ради приезда! – Катерина доставала из буфета знакомую наливку. Надо полагать, нынешние временные неудобства были ей с лихвой компенсированы, например, тем же амнистированным бытовиком, будущим технологом аудиопиратского бизнеса.
«Что-то слишком часто стал появляться повод для алкоголя, – подумал Виктор, возвратясь после ужина в свою комнату. – Надо уже самоограничиваться. Хорошо во второй реальности – там система. Кому-то нравится, кому-то нет, но в целом естественная для здоровой жизни. Режим санатория-профилактория».
Опять открыл папку и начал перелистывать документы.
Надо посмотреть, есть ли в нашей ситуации положительные моменты, сказал он себе. А они есть. Во-первых, не надо доказывать, что колесно-гусеничные и многобашенные машины – это тупик, а плавающие несвоевременны. Это уже поняли, глядя на немцев. Во-вторых, мы не связаны конструкцией танка, уже запускаемого в производство, и изготовленной для него оснасткой. Значит, можно выбирать любые конструктивные решения. Ну и, наконец, восемьдесят пять миллиметров – это очень, очень хорошо. Это, пожалуй, поставит крест не только на третьем, но и на четвертом «панцере», и заставит нашего стратегического союзника лепить сложные и дорогие «тигры» и «пантеры». «Тигр» вообще рабочей лошадкой войны быть не может, его даже по железной дороге возить проблема. Да только как это мощное орудие со всем остальным совместить? Должно, должно быть решение…
Да, и еще – как у них с кадрами-то? Армия растет, значит, опытных экипажей мало, и они будут быстро выбиты в первые месяцы войны. А обстрелянный, слаженный экипаж – самая главная часть танка. Так, подумаем, где у нас в будущем из развитых стран было плохо с качеством брони и с возможностями мобилизации личного состава. СССР? Нет, у нас как раз наоборот. США? Ну им в принципе наемного контингента хватало. ФРГ? Пожалуй, тоже. Может, пойти другим путем и на стороне трактористов набрать? А где? В США? В Европе? Оттуда только евреи от геноцида сейчас побегут… а вот, кстати, в Израиле людские ресурсы страны как раз и ограниченны. Берем на заметку. Чего у них там? «Меркава», она себя тем и зарекомендовала, что не горит и не взрывается. Блин, да у нее же вес тонн под семьдесят. Ни один движок не потянет. Вот гадство, не понос так золотуха…
Потом главный вопрос – ну, допустим, будет решение, а как это все в производство запускать? Останавливать завод для освоения нельзя – армейцы будут требовать технику на замену планово списываемой. Новый завод строить? Когда, где, сколько это потребует денег и времени?..
…Ночью за окном шумел дождь без грозы, но крупные капли стучали по стеклам. Почему-то в эти дни дождь шел в основном ночью. Случайность. Сегодня шестнадцатое, четверг. Всего пять дней в этой реальности. Завтра пятница – если верить приметам, плохой день. Ну что ж, если ничего не выйдет, то расстреляют, наверное, в понедельник, а это целых два дня, и при нынешней насыщенности жизни событиями еще много чего может произойти. А может, в понедельник еще только судить будут.
Утро пятницы не отличалось от других дней ничем. Бежица была промытой и наодеколоненной жасмином. После завтрака в гостиной – на этот раз без спиртного – с улицы раздался гудок «опеля». В машину Виктор сел в сопровождении обоих «родственников», с портфелем в руках; за рулем сидел все тот же Быгов, свежий и довольный, и рассказывал о том, что вчера вечером на Десне был хороший клев.
Машина на этот раз поехала на Городище через деревянный мост и довольно долго катила по буграм нагорной части будущего Советского района.
– Можно было у «Соловьев» срезать, – пояснил Быгов, – но там дорога через лес, лучше не рисковать. Мало ли…
На Покровской горе они спустились вниз к Деснянскому проспекту мимо Горне-Никольской церкви; дореволюционные деревянные домики, облепившие склоны, еще не выглядели ветхими, были аккуратно покрашены и смотрелись какой-то милой исторической декорацией, а самому Виктору вновь показалось, что его снимают в каком-то кино. Дальше «опелек» покатил по Деснянскому, мощенному здесь булыжником, в сторону Черного моста к вокзалу; мимо мелькали утонувшие в зелени подновленные и надстроенные купеческие домики. Поворот там, где сейчас стоит пушка – памятник артиллеристам, – Виктор сразу узнал, а дальше дорога, обсаженная невысокими деревцами, сворачивала влево у места нынешней автозаправки и шла в сторону Моршколы, вместо которой и стоял высокий деревянный мост. Там они проехали через переезд между новым депо и уже виденным Виктором красным кирпичным вокзалом на другую сторону, протряслись по еще дремлющей слободе. Виктор думал, что на Володарке он будет прекрасно ориентироваться, но сквозь покрывшиеся густой дорожной пылью боковые стекла узнал только пивзавод – машина шла вовсе не по будущему троллейбусному маршруту, да и куски еще нетронутого леса оказывались здесь в совершенно неожиданных местах. К тому же отвлекали массово попадающиеся по пути телеги, с одной из которых они чуть не столкнулись: возница при обгоне другой телеги выехал на встречную полосу. Собственно, полос тут еще, как таковых, не существовало, а сама проезжая часть была чуть шире одной полосы, так чтобы только разъехаться.
В конце концов они подъехали к какому-то забору в густом лесу. У ворот с орлами Быгов предъявил пропуск, и их быстренько пропустили внутрь. Сквозь стоявший в «опеле» бензиновый аромат Виктор уловил, что запахло сосной и угольным дымком. Машина пискнула тормозами и заглушила мотор.
Где-то неподалеку свистнул паровоз, и лязгнули буфера. «Станция, наверное», – подумал Виктор, выбираясь из тесного гнезда заднего сиденья «Олимпии». Он оглянулся по сторонам – и ахнул.
Вдоль проезда на путях, замаскированных лесом, стояли самые настоящие бронепоезда.
Глава 5
Стальная фора
Только тут Виктор понял смысл слов песни о бронепоезде, стоящем на запасном пути. Не где-нибудь на станции, а здесь, меж старых сумрачных елей, эти зеленые ухоженные коробки выглядели величественными и грозными. Из круглых клепаных башен высовывались здоровые, как телеграфные столбы, стволы стомиллиметровых орудий. Виктор нагнулся и заглянул под вагон – на соседнем пути стоял еще один стальной монстр, за ним еще, и так чуть ли не до самого горизонта. «Сколько же их тут?» – подумал он. Путь между проездом и отстоем был свободным; по нему, тяжело урча, прокатился длинный, низкий, похожий на крокодила самоходный броневагон с толстой противоснарядной броней, парой литых восьмиугольных башен, из которых торчали слоновьи хоботы тех самых восьмидесятипятимиллиметровых орудий, и башенкой со спаркой зенитных крупнокалиберных пулеметов. На зеленых пятнах камуфляжа борта раскинул крылья белый орел.
