– Лена, хотите мороженого?
– Не откажусь.
– Гражданка! Сударыня! За вами в какую сторону?
– А можно и здесь, – добродушно сказала мороженщица, ставя тележку на упор. – Вам какого? Клубничное, шоколадное, крем-брюле, кофейное…
– Я буду крем-брюле, – произнесла Лена с легкой тенью задумчивости на лице, – я, как ребенок, люблю сладкое.
– А я кофейное.
Мороженщица, полная женщина в белом торговом переднике, достала вафельные конусы, наполнила их цветными парящими шариками и воткнула белые деревянные палочки.
– Вам и вашей даме.
Лена попыталась воткнуть палочку в шарик, но сняла лишь нетолстую стружку.
– Еще твердое… Сейчас отлично придумали носить мороженое с сухим льдом. Сухой лед – это не вода, это газ… Ах да, наверное, вы к этому давно привыкли. В Москве сейчас уже везде есть эскимо в шоколадной глазури и станиоли… вы, наверное, его уже в детстве пробовали. А здесь пока еще не делают.
Карнавал в общем-то был коммерческим мероприятием. Гуляющим по копеечным ценам наперебой предлагали напрокат костюмы из гримерки какого-то местного театра, забавные бумажные шляпы и маски, накладные носы, усы и бороды, мишуру, конфетти, серпантин, воздушные шарики и бенгальские огни. Духовой оркестр на эстраде сменился джазом, который весело пиликал в ритме фокстрота знакомую с детства песенку про капитана. Перед эстрадой вместо скамеек поставили столики, как в варьете, оставив ближе к оркестру место для танцев. На полянке ставили незамысловатые фейерверки.
– Здесь всем положено во что-нибудь наряжаться? – спросил Виктор, для которого карнавальные костюмы стойко ассоциировались с далеким детством и новогодним утренником.
– По фантазии. Вы уже выбрали костюм?
– А то! Костюм веб-дизайнера. Гвоздь сезона.
Лена прыснула со смеху.
– Да… Главное, очень похоже.
– А вы уже присмотрели себе что-нибудь? Платье королевы?
– Лучше платье пиратки. Но мне что-то сегодня не хочется переодеваться.
В конце концов они разнообразили свой гардероб мелкими дополнениями. Лена подобрала Виктору забавное бумажное канотье и полумаску с большими очками под Бригеллу, а сама надела классическую черную полумаску и накинула на плечи гирлянду из фольговой мишуры, имитируя меховое боа.
– Если захотят задушить, легко порвется, – заметила она.
– Действительно. Дешево и практично. На случай, если вас будут душить, у меня браунинг.
– У меня велодог в сумочке. Он простой и не дает осечек. А вы как будто на карнавалах в первый раз. Боитесь, что нападут, или у вас там вообще все это не принято?
– С шестидесятых как-то пошло на убыль. Так что не совсем ожидал, что масса солидных людей будет во все это играть.
– А вообще чего вы ожидали, попав сюда?
– Ну не знаю… Либо великой трагедии, либо великого подъема.
– Если вы правы в прогнозах, через несколько лет увидите и то, и другое. А пока народ устал от трагедий.
– Возле эстрады столик освободился. Пойдемте перекусим. А то я забыл зайти в американскую столовую.
– Я тоже. Я часто так увлекаюсь, что забываю о еде. Кстати, похоже, там есть мои любимые заварные пирожные. Знаете, хоть я не воздерживаюсь от сладкого, но в весе не прибавляю. Конституция такая.
Судя по рекламе на меню и развешенных плакатиках, столики как раз оказались от американской столовой и были частью промоакции. Возле блюд красными чернилами были указаны скидки, над эстрадой висел транспарант с уже знакомым Виктору призывом заказывать готовые обеды на дом. На эстраде опереточная актриса пела легкие куплеты «Как хорошо гулять нам ночью вдвоем, ночью вдвоем, ночью вдвоем» – и танцевала канкан, показывая публике тренированные ноги в темно-коричневых шелковых чулках. Похоже, что этот элемент легкой эротики, в отличие от более невинного свинга, церковью не осуждался; поразмыслив, Виктор пришел к предположению, что американская кухня берет церковь в долю в этом предприятии. Круглолицая розовощекая девушка-официантка, похожая скорее на передовую комсомолку-доярку с плаката, чем на стандарт фотомодели, шустро подлетела со стандартным: «Чего уважаемые господа соблаговолят заказать?» Виктор начал изучать меню.
– Елена…
– Лена. Я же просила.
– Лена, а что вам из существенного? Домашние колбаски с капустой, например?
– Нет-нет. Только десерт.
– А я, пожалуй, не откажусь…
Официантка быстро записывала заказ в блокнот, наморщив курносый веснушчатый носик.
– И бутылочку розового муската с Южного берега.
– Виктор…
– Просто Виктор. Это же десерт!
– Ладно. Если десерт. В конце концов, не выглядеть же белыми воронами…
Действительно, практически на всех столах было что-нибудь с градусами; правда, преобладало пиво, реже заказывали что-то из вин, в основном кагор и херес, и кое-где виднелись графинчики с водкой. Шампанского не брал почему-то никто.
Шансонетку сменил дуэт степистов на невысоком гулком кругу. Виктор засмотрелся – степ, несмотря на всплеск интереса в начале восьмидесятых, так и не возродился в качестве формата эстрадных шоу.
– Как вам у нас здесь нравится? – спросила его Лена. Вопрос выглядел достаточно дежурным; впрочем, возможно, она просто не привыкла к тому, что сидящий напротив нее за столиком мужчина уделяет внимание больше артистам, чем ей.
«Интересно, как здесь с микрофонами…»
– Здесь очень даже недурно. Особенно с такой очаровательной собеседницей.
– Вы дарите уже второй комплимент за этот вечер.
– Разве в Москве лимит на комплименты?
– Отнюдь… Пожалуй, его даже следовало бы ввести.
– Москва – город ценителей красоты со времен Третьякова.
– Хорошо, что хоть вы не спрашиваете, снималась ли я у Протазанова. Это было бы слишком банально.
– Протазанов, кстати, прекрасный режиссер.
– Иногда он мне кажется слишком мелодраматичным… Особенно в постановках классики. А в кино я никогда не снималась, мое увлечение – наука. Большинство думает, что ученые-женщины – это такие сухие дамы в круглых очках и они произносят с важным видом: «Масса Солнца составляет…»
– «…два октиллиона тонн».
– Вы еще и астрономией увлекаетесь?
– Нет. Я даже не помню, какая масса Солнца на самом деле. Просто на ум пришло.
«Сплошное дежавю, однако. Причем уже не Протазанов, а Александров. Да еще и в будущем»
[30]
.
