– О чем же? – спросил Духарев.
– Не о чем, а о Ком. О Боге.
Глава пятнадцатая. Печенеги
После того как Духарев перебил копченых у Чити, безобразия на днепровском зимнике прекратились. И за прочими хлопотами Сергей Иванович забыл о своих мыслях по поводу нестандартного поведения степняков. Не до того было. А повода вспомнить – не было. Озоровали лихие люди на дороге, что связывала Киев с Черниговом, но с южной стороны разбоя не было. Как выяснилось, до времени.
Оразграбленном санном поезде Владимиру сообщили, когда он возвращался из Родни.
Развернув дружину, великий князь тут же отправился в обратный путь и уже к полудню оказался на месте злодеяния. Толпа, собравшаяся поглазеть на убитых, уже разошлась. Тела убитых прибрали, аккуратно уложив под берегом, путь расчистили, оттащив разграбленные сани в сторонку. Очисткой зимника занимался наместник Родни Гримстайн, княжий человек еще со времен свободных виков, с десяток его дружинников и примерно столько же смердов, собиравших разбросанное по льду и присыпанное снегом.
Вещей, которыми побрезговали разбойники, было немало. Брали только то, что можно унести на спинах лошадей.
– Кого побили? – спросил Владимир.
– Булгар. С Дуная. Вчера напали, уже в сумерках.
– Уцелел кто? – без особой надежды спросил Владимир. Разговаривали они по-нурмански.
Даже сквозь свежевыпавший снежок было видно, что на много саженей вокруг всё испятнано кровью.
– Малец один. И девчонка. Но она махонькая совсем, ничего не поняла. Сани перевернулись, они под ними и схоронились, мой конунг.
– Что видели?
– Малец сказал: сначала стрелы полетели, потом конные наскочили… Больше не помнит ничего. Сани перевернулись. Повезло им.
– Кто это был? Куда ушли? Почему не догоняете?
– Кто – не видели. Ушли в степь. Следов нет – снег ночью выпал. Да и не с кем погоню устраивать: у меня конных всего восемь десятков, да и те – не вои, а так… Ополченцы. Станут охотиться за степняками в степи – только мертвецов множить.
– А сам что думаешь? Кто это?
– А что тут думать? – усмехнулся нурман. – Копченые это. Цапон. Их здесь уже видели. Когда твой воевода Серегей задал им жару, отстали. Да вот опять… Что мне делать, конунг? Родню-то я обороню, а вот санный путь – уже не осилю.
– Что ж не сказал мне, что на Чить цапон напали? – укорил великий внязь Духарева.
– А какая разница, какого племени копченые созоровали? – пожал плечами Сергей. – Как напали, так и отпали. Три сотни мы положили. Больше не сунутся.
Он по-прежнему недоумевал: с чего это так срочно понадобился великому князю.
– А вот сунулись, – раздраженно проговорил Владимир. – Купцов бьют нагло, прямо у меня под носом. Два селища разграбили. Какой я князь, если чать свою оборонить не могу?
– Дай мне двести всадников, господин, – подал голос Габдулла, – и я принесу тебе голову вождя разбойников!
Князь покосился на телохранителя, но ничего не сказал.
Зато Духарев решил поставить бохмичи на место. А то вдруг князю придет в голову поддержать идею Габдуллы.
– Ты, шемаханец, когда первый снег увидел? Небось здесь, в Киеве?
– На Дунае тоже снега хватает, – буркнул Габдулла.
– А воевать в снегу ты умеешь?
– Я везде воевать умею! – самоуверенно заявил шемаханец. – Дай мне сесть на коня, и ты увидишь, как я умею воевать!
– Ох и много ты на своем «арабе» сейчас навоюешь, – усмехнулся Духарев.
– Я…
– Довольно! – перебил шемаханца Владимир. – Говорить будешь, когда я велю!
Князь мрачно уставился на воеводу:
– Цапон… Мне говорили: их большой хан прежде был союзником Киева.
«Союзником князя Ярополка», – было бы точнее, но Владимир не любил упоминать убитого брата. Он взял большую виру с убийц, вдову сделал собственной женой, а сына ввел в род как своего, но уж Владимир-то знал, кто истинный, а не формальный виновник смерти Ярополка. И отлично понимал, что коварство Блуда сыграло ему на руку. А заодно дало удачный предлог избавиться от присутствия в Киеве того, кого обещал «держать заместо отца».
Но это здесь, в Киеве, Владимира посчитали законным наследником брата. Ни немцы, с которыми Ярополк удачно вел переговоры, ни печенеги-цапон, с которыми у Ярополка был заключен союз, правопреемником брата Владимира не считали. Немцы – ладно, а вот печенеги – это очень, очень опасно. Именно они сначала подрезали крылья его отцу, внезапно осадив Киев, а потом и вовсе лишили его жизни.
Но как замириться с большим ханом Илдэем, Владимир не знал.
– Можешь выяснить, что нужно Илдэю, чтобы возобновить союз?
– В союзе иль нет, копченым всё равно верить нельзя, – напомнил Духарев. – Но я знаю человека, который мог бы договориться с большим ханом.
– Ну?
– Четвертый сын Ольбарда, князя белозерского, Вольг!
Владимир нахмурился…
– Что-то не помню такого.
– Варяжко!
– Ах, этот? – Суровое лицо великого князя отчетливо выразило всё, что он думает о бывшем воеводе Ярополка, который едва не поломал все планы Владимира, а потом не только отказался ему присягнуть, а еще и сбежал к копченым, пообещав всемерно мстить за своего князя. И не солгал.
– Ты зря на него серчаешь, – спокойно сказал Духарев. – За что? Человек он – верный. Повернее других. Роту принес – и не отступил. А что не тебе, а Ярополку, так это дело не меняет.
– Еще как меняет! – по-волчьи ощерился Владимир. – Поймаю – на части порублю!
– А я бы не стал этого делать, – не повышая голоса, произнес Духарев. – Верный человек – он всегда верный. Уговори его, обласкай – и будет тебе так же служить, как прежнему князю. Думаю, он поддастся. Невелика радость – природному варягу с копчеными жить.
– Я подумаю, – буркнул Владимир. Похоже, он просто решил замять тему.
– Ты, княже, не думай. Ты – решай.
– Вот приведи его ко мне – тогда и буду решать! – отрезал великий князь.
– Нет уж, – воспротивился Духарев. – Думаешь, легкое это дело – Варяжку в Дикой Степи искать? Может, он вместе со всей ордой на полдень откочевал? А даже если и найти: как его тогда уговорить в Киев явиться? Он ведь небось клятвы потребует, что обиды ему чинить не станут. А клятва такая только тогда цену имеет, когда от тебя исходит.
Князь глубоко задумался.
Духарев ему не мешал. Знал: личные обиды много значат для Владимира, но не более, чем безопасность Великого княжества.
Так и вышло. Владимир поразмыслил, прикинул варианты и понял: этот – самый оптимальный. А может, вспомнил, что Варяжко у Ярополка был воеводой не из последних и впрямь верным. Такой любому властителю пригодится.
