Результаты инспекции стратига не порадовали. Большая часть метательных машин годилась разве что на дрова. С ответственного за них следовало бы спустить шкуру… Но стратиг не стал этого делать. Вспомнил, что еще зимой отказался оплачивать ремонтные работы из собственной казны. Думал, что деньги даст город, но протевон
[64]
выделил деньги только на замену катаракты
[65]
Святых
[66]
ворот. Стратиг и протевон немного повздорили, но договориться не смогли. Городской казной Михаил распоряжаться не мог. Ею распоряжался городской совет во главе с тем же протевоном.
Зато стратиг имел право взыскать налоги и частично использовать их для военных нужд. Что он и сделал. Не слишком большую сумму, потому что Михаил был человеком паракимомена Василия и после опалы великого скопца положение херсонского стратига тоже стало шатким. Ему следовало показать императору, что он, Михаил, хорош для Константинополя. А главный критерий тут – деньги.
Ничего страшного. Для ремонта хватит и небольшой суммы. Сейчас всё равно вряд ли удастся сделать многое. Привести в годность хотя бы несколько орудий – уже хорошо. Россы не мастера брать крепости. Кто-то, знакомый с подвигами отца нынешнего архонта россов, мог бы в этом усомниться, ведь Святослав взял даже хузарскую крепость Итиль, построенную лучшими византийскими мастерами. Но Михаилу было известно, что взяли Итиль при активной помощи византийских же мастеров по осадным машинам. У архонта Владимира тоже есть имперские мастера-строители, но это мирные мастера. Их специально выбирали из тех, кто не владел военным инженерным искусством. Благочестивый велел проследить, чтобы среди нанятых архонтом мастеров не было специалистов фортификации.
Жаль, что нельзя защитить гавань. Когда-то и в Херсоне была такая же цепь, как в горле константинопольского Золотого Рога. Теперь единственная защита городской гавани – орудия и стрелки на крепостных башнях. Эх, сюда бы парочку огненосных дромонов! При виде их красных бортов варварские корабли разбегаются, как мыши от кошки.
Еще следует решить, как поступить с живущими в городе россами. Заточить, перебить или попросту выставить за ворота, пустив имущество на покрытие военных расходов?
Стратиг склонялся к первому варианту. Он не был кровожаден, да и некоторое количество заложников не помешает.
Разумеется, всё это следует сделать только тогда, когда станут ясны намерения киевского архонта. Не стоит его провоцировать.
Две недели спустя с той же стены стратиг Михаил Херсонит лично смотрел на корабли россов. Кораблей было очень много, но шли они на таком отдалении от берега, что точно пересчитать их было затруднительно. И шли они мимо Херсона. На восток. Интересно, зачем? Кого нынче собираются пограбить разбойники-россы?
Ответ на этот вопрос херсонский стратиг узнал уже на следующий день. И ответ этот его не обрадовал.
Глава третья
Май 989 года. Окрестности Херсона
[67]
.
Тысячелетняя крепость
[68]
Даже с приличного расстояния город-крепость Херсон, по-словенски именуемый Корсунь, выглядел внушительно. Десятиметровые стены, нижняя часть которых была сложена из огромных, идеально пригнанных каменных блоков, высокие башни, крепкие ворота. А с южной, дальней от моря, стороны крепости еще и небольшая дополнительная стена, изрядно затруднявшая штурм.
Богуслав, не раз бывавший не только снаружи, но и внутри крепости, прекрасно понимал, насколько трудно будет взять этакую твердыню. Спору нет, войско русов многократно превосходило корсунский гарнизон, но, даже учитывая изрядную, в две тысячи двойных шагов, протяженность крепостных стен, оборонить эти самые двухсаженной толщины стены ромеям было вполне по силам.
Всё это понимали и другие воеводы. И сам Владимир. Расчет был – на внезапность.
Неделю назад корабли русов прошли мимо Корсуня, а ночью вернулись и встали в длинной бухте, отделенной мысом от крепости. Так же скрытно высадили войско, лучшая часть которого, воспользовавшись темнотой, подошла к крепости. План был таков: утром, когда город откроет западные ворота, небольшая группа переодетых воинов Владимира проникнет внутрь, смешавшись с обычными гостями города, внезапно захватит их и удержит до подхода гриди.
Возглавить «группу захвата» было доверено воеводе Богуславу. Его опыт, знание местности, владение ромейским и хузарским языками позволили бы ему ввести в заблуждение стражу…
Не получилось. И не потому, что Богуслав не справился. Ни одни из шести главных херсонских ворот так и не открылись.
Огорченный Владимир решил более не прятаться и приказал захватить гавань.
Задача оказалась несложной. Несколько судов, в том числе – два небольших боевых корабля, успели удрать. На крыльях попутного западного ветра ушли на закат. Туда, откуда недавно пришли лодьи русов. Но можно было не сомневаться: цель беглецов – не днепровское устье, а Константинополь.
Перехватывать сбежавших даже не пытались. Владимир не собирался скрывать от крёстного факт своего прихода к Корсуню.
Всё, что было в гавани, досталось русам без крови. Стрелки у херсонитов оказались слабые, а боевые машины метали снаряды редко и криво, изрядно удивив этим русов. Владимир, Претич, Путята, Богуслав и прочие военачальники были уверены, что крепостные орудия как следует пристреляны. Времени-то у ромеев было в избытке…
Однако камни и большие стрелы падали куда попало, и весь причиненный ими урон – несколько разбитых лодок и одна затонувшая хеландия. Русы высадились с лодок и лодий, тут же отошедших на безопасное расстояние, разграбили гавань и отошли.
Вскоре стенные орудия прекратили обстрел. Видно, растратили весь боезапас. Тем не менее штурмовать город со стороны гавани было бы неэффективно. Красивая лестница, поднимавшаяся от моря к воротам, была не лучшим путем для стенобитных машин, а сама стена слишком высока для лестниц осадных.
Когда последний отряд грузился на последнюю (остальные уже отошли) лодью, отворилась одна из семи узких боевых калиток и отряд ромейской стражи попытался перехватить русов.
Но гридь тут же выстроила щитную стену, а ближние лодьи затабанили и, не разворачиваясь, кормами вперед, пошли обратно к причалам, осыпая ромеев стрелами.
