Глеб чувствовал одиночество, растущее с каждым днем внутреннее напряжение. Он не высыпался, постоянно ожидая осложнений, неприятностей, но вопреки въедливому предчувствию подготовительные работы шли с опережением графика, сказывался опыт, накопленный при строительстве города на Эриде, вот только легче от этого не становилось. Пробуждение двух тысяч человек моментально осложнит ситуацию, превратит мелкие бытовые неудобства в лавину проблем.
«Нужно еще раз попытаться поговорить с Русановым. Должен же Андрей внять голосу здравого смысла? Понятно, в первые дни после прыжка все находились в состоянии шока, но теперь, когда эмоции немного улеглись, он выслушает меня! Вечером выйду на связь, еще раз приведу доводы против массового пробуждения. Тем более что Бестужев придерживается того же мнения, но опасается высказывать его прямо.
Русанов считает иначе. Он возлагает на пробуждение большие надежды, уже приказал сформировать десятки исследовательских групп, словно не понимает, что люди почувствуют себя обманутыми. Им обещали новую родину, планету, пригодную для свободного расселения. Энтузиазма надолго не хватит. Они уже выложились на Эриде, причем по полной программе. Терпели лишения, реконструировали «Альфу» и что в итоге? Максимум, что они получат, – это расселение по небольшим комнатушкам, однообразную синтетическую пищу и вид на бескрайние ледовые поля.
Нельзя так поступать. Нужно сохранить у людей надежду. Пробуждать небольшими группами, исследования проводить вахтовым методом: отработал год – и снова в криогенную камеру, только так мы дадим каждому шанс дожить до Весны – глобального потепления, которое прогнозируют планетологи».
Со слов Бестужева Глеб так представлял себе картину будущего: тектонический разлом постепенно зарубцуется, превратится в шрам на теле планеты, с каждым годом излучая все меньше тепла, но за это время климат претерпит серьезные изменения, продукты вулканической деятельности осядут, атмосфера очистится, начнется период массового таяния льдов.
«За это время сервы разведают и освоят месторождения полезных ископаемых, на плато вырастет настоящий город, с нормальными условиями для жизни, завершится ремонт «Прометея», мы постепенно, без спешки, изучим планету, начнем терраформирование», – думал Полынин, наблюдая, как отвесный участок «берега» вдруг обрушился в огненную реку. Несколько выбросов магмы ударили на десятки метров вверх.
По оценкам Бестужева, первичное поселение не затронут резкие температурные аномалии, высота над уровнем океанов, которые сформируются после таяния ледового панциря планеты, защитит колонистов от опасности «всемирного потопа».
«Нет, серьезного разговора с Русановым не избежать. И чем быстрее он состоится, тем лучше…»
Ход его мыслей нарушил вызов.
– Глеб Сергеевич?
– Слушаю.
– Бестужев на связи. На сегодня запланирован запуск атмосферных процессоров. Не забыли?
– Помню, – Глеб взглянул на показания нанокомпа: – Буду через тридцать минут. Устроит?
– Да, мы дождемся вашего прибытия.
* * *
Дорога, по которой двигался вездеход, была проложена при помощи планетопреобразующих машин. Бестужев предлагал использовать русла высохших горных рек, но Полынин не счел это разумным. Инфраструктура колонии должна быть максимально защищена, надежнее спланировать и создать ее заново. В преддверии грядущего изменения климата любое из пересохших русел может внезапно превратиться в бурлящий горный поток, то же самое относилось к ущельям, ложбинам на склонах. При планировании приходилось учитывать многие факторы, порой это утомляло, но Глеб ловил себя и на позитивных мыслях: дни, прожитые в предельном напряжении сил, не проходили бесследно, постепенно формировалось его личное отношение к планете как к новой родине.
«Мы все же достигли звезд, – думал он, глядя на серые безжизненные горные ландшафты. – Мы выживем, создадим очаг цивилизации вдали от дома, за сотни световых лет от родного солнца…»
Планета не переставала удивлять, преподносила неожиданные сюрпризы. На днях при запуске разведывательных зондов был обнаружен кристаллический лес – загадочное образование, расположенное в глубине ледника, на границе с небольшим тектоническим разломом. По данным, полученным от зонда, структуры, очень напоминающие деревья, на девяносто процентов состояли из кремния. Сегодня туда отправилась исследовательская группа – двенадцать человек на пяти планетарных машинах.
В оранжевом сумраке появились обрывистые очертания первого плато. Густая облачность висела низко, окрестные вершины гор тонули в клубящемся мареве, языки густого тумана сползали вдоль склонов, словно медленно движущиеся лавины.
Необыкновенная, своеобразная красота. Взгляд уже находил эстетику в явлениях, которые недавно казались губительными, зловещими, мышление менялось постепенно, трудно, но Глеб все чаще воспринимал окружающую реальность своим домом.
«Надо бы поднять вопрос о названии планеты», – подумал он, направляя вездеход к подъему, ведущему на срединное плато.
* * *
Активация защитного поля и запуск атмосферных процессоров были важнейшим, поворотным моментом, завершающим начало организации первичного поселения.
Технически идея «купола» принадлежала Захарьину. Он провел серию экспериментов, варьируя мощность эмиттеров защитного поля, разработанных для предотвращения взрывной декомпрессии отсеков космических кораблей.
Одним из последних достижений человеческой цивилизации стало использование свойства металлокерамических наночастиц в сочетании с генераторами магнитного поля. Мельчайшие светопроницаемые пылинки формировали тончайшую пленку, способную изменять характеристики плотности в зависимости от настроек эмиттера, – при максимальных значениях мощности генераторов нанопленка приобретала прочность стального сплава, при плавном ослаблении поля между частицами возникали микроскопические зазоры, способные пропускать молекулы воздуха.
Полынин остановил вездеход неподалеку от построек временного лагеря.
– Глеб Сергеевич, поднимайтесь на командный пункт!
– Иду, – он направился к ступеням, вырубленным сервами в скале.
– Все готово? – он обменялся рукопожатием с Бестужевым, кивнул остальным сотрудникам.
– Да, генераторы откалиброваны, компьютерное моделирование успешно завершено, емкости с нанопылью доставлены.
– Отлично, – Глеб занял место наблюдателя.
– Сегодня мы включим поле и сформируем защитную пленку в виде купола над тремя плато. Затем, при успешном формировании защиты, постепенно будем продолжать калибровку, изменять плотность и конфигурацию поля.
– Ну, с конфигурацией понятно, а плотность-то зачем варьировать? – спросил Глеб.
– Управлять защитным куполом просто необходимо! – эмоционально ответил Бестужев. – Вы же знаете: в тоннелях, проложенных сквозь скалы, установлены системы очистки воздуха. В защищенной зоне будет поддерживаться избыточное давление, чтобы не допустить проникновения токсинов из загрязненной атмосферы. Поэтому нам не нужна максимальная плотность нанопленки, – это потребовало бы колоссальных затрат энергии! Мы откалибруем устройства, добьемся показателей, при которых потери очищенного воздуха будут минимальны, а потребление энергии существенно снизится!
