– Мы бы непременно позвали тебя на прослушивание, но ты так быстро смылась тогда в «Корригане», что мы даже не узнали, как тебя зовут. А в справочнике колледжа тебя не было.
– Ой, извините… Меня зовут Мелоди.
Она неуклюже помахала рукой и тотчас пожалела о своей дурацкой стеснительности.
Из тесной комнатки явно убрали все кровати и тумбочки, чтобы освободить место для ударной установки, усилителя и маленького стола для воздушного хоккея, который был завален коробками из-под пиццы, фантиками от чупа-чупсов и банками из-под газировки. Было душно, воняло горелым попкорном из микроволновки. У Мелоди все поры раскрылись, как рот у рыбки, вытащенной на берег. Хорошо, что Джексон с ней не пошел, а остался ждать за дверью! Тут бы его ничто не спасло, кроме ветродуя.
Блондинка растянулась на футоне, зарывшись по локоть в пакет с кукурузными чипсами. Мелоди сразу узнала ударницу, и не только по палочкам, торчащим из заднего кармана. Ярко-голубые глаза, алый цветок гибискуса за ухом и топик, который мог бы стать полноценной рубашкой, если бы у блондинки был пресс, а не пузо.
– Я – Девять с Половиной! – представилась блондинка, достав руку из пакета и помахав мизинчиком. Вместо мизинца у нее был куцый обрубок, украшенный несколькими серебряными колечками. – У меня полпальца не хватает, – гордо объявила она. – Потому и девять с половиной, а не десять!
Мелоди хихикнула.
– А я – Сисси! – сказала басистка. Она сидела на подлокотнике и пила шоколадное молоко. На ее обесцвеченных волосах красовалась диадема, а одета она была в шелковую комбинацию цвета слоновой кости. Прямо-таки Кортни Лав!
– Слушай, ты меня нервируешь. Садись. Расслабься. Мы не кусаемся, – сказала Сейдж и подмигнула Сисси. – По крайней мере, я не кусаюсь!
Мелоди преувеличенно громко рассмеялась и села в ржаво-коричневое кресло. Рядом с креслом стояла искусственная елка, украшенная сломанными солнечными очками, рваными шнурками и шарфиками. Это было все равно что общаться с компанией самых популярных девочек в школе, разве что очень приятных. У Мелоди такого опыта еще не было. Она редко оставалась совсем одна, но быть частью компании ей пока не доводилось.
Девять с Половиной села. Ее пузо, свисающее поверх пояса джинсовых шортов, выглядело так, словно имеет полное право тут находиться. Мелоди никогда еще не видела девушки, которая чувствовала бы себя настолько комфортно в собственном теле.
– Классные у тебя перышки, – сказала Девятка. – Повесь одно на елочку перед тем, как соберешься уходить, ладно? Все наши друзья тут что-нибудь оставляют.
«Друзья?!»
Мелоди достала из волос пару перышек и прицепила их к елочке.
– Пожалуйста, мне не жалко!
Сейдж открыла банку виноградной газировки.
– Ладно, Мелоди, ты чем вообще занимаешься? В школе учишься? Или работаешь? На гитаре играть умеешь?
Мелоди напряглась. Началось собеседование! Может, стоит воспользоваться своим волшебным голосом, чтобы обеспечить себе одно из первых мест или даже победу? Но одно дело – пролезть без очереди, а другое – обойти всю очередь. С точки зрения судьбы это совершенно разные вещи. Если смухлевать, никакой радости это не принесет. По крайней мере, так говорила ее мать про людей, которые предпочитают делать липосакцию вместо того, чтобы заниматься фитнесом.
Мелоди заговорила, тщательно подбирая слова.
– Я пока учусь в школе. Я…
Она замялась. А вдруг Джексон прав, и они решат, что она еще мала? Мелоди сглотнула. Нет, это надо заслужить. А для этого надо быть честной.
– Я в десятом классе Мерстонской старшей школы. Мне только что исполнилось шестнадцать.
И она напрягла брюшной пресс, готовясь к удару.
Сисси поправила бананово-желтую лямку лифчика.
– Клево. А Девять с Половиной только что исполнилось семнадцать.
– А ты тоже в школе учишься? – спросила Мелоди.
– Нет, я уже в колледже. Это потому, что я такая умная, – она расхохоталась, – или такая дура!
И все засмеялись.
– Так ты любишь гранж, верно? – спросила Сейдж.
И все? Никакого там «Мы со школьницами дела не имеем, убирайся вон»? Мелоди мысленно воспроизвела разговор. «Я же ведь не говорила ничего по-сиреньи, верно?»
– Да, я люблю гранж, – сказала она. – Я еще в средней школе слушала группы «Nirvana» и «Hole». А первый диск, который я купила на свои деньги, был «Pretty on the Inside».
Она помолчала, выжидая, пока схлынет волна эмоций.
– Я пошла в старшую школу Беверли-Хиллз и, в общем, не вписалась. Так что я съела немало школьных завтраков в компании своего айпода.
Девять потянулась к Мелоди.
– Вот тебе мои четыре с половиной, сестренка!
Они дали друг другу пять.
Сейдж кивнула.
– Да мы тут все такие. А вот Давина, наша бывшая вокалистка, была жуткая конформистка.
«Чего?!»
– Она была просто одержима тем, чтобы вписаться в общество.
– Не в наше общество, разумеется, – пояснила Сисси. – В общество так называемых «нормальных людей».
Мелоди чувствовала, что может разговаривать с ними до бесконечности. Но ее ждал Джексон, и вообще, это было бы нечестно. Дело есть дело.
– Ну так чего, полный вперед?
Троица озадаченно переглянулась.
«Обожемой, чем я думала? Ведь это же ни фига не круто и совсем не остроумно!» Мелоди захотелось немедленно выпрыгнуть в квадратное окно и положиться на то, что ее перышки помогут ей взлететь.
– Постой, ты имеешь в виду – «поехали»? – спросила Сейдж.
Мелоди убито кивнула.
– Так говорили в семидесятые, – соврала она.
– А что, мне нравится! – заявила Сисси.
– И мне тоже! – сказала Девять с Половиной, вертя в руках палочки. – Ну что, полный вперед! Раз! Два! Раз-два-три-четыре!
Мелоди сразу узнала этот кавер. Это была песня «Everlong» группы «Foo Fighters» с элементами регги и панка.
– Соберешься – вступай! – сказала Сейдж, не переставая играть.
Мелоди встала, прикрыла глаза, похлопывая себя по ноге, чтобы поймать ритм, и начала:
«Come down and waste away with me…»
Поначалу она пела тихо, не солируя, а подпевая группе. Но когда солнечное биение ударных остыло, Мелоди слилась с песней. Музыка поднималась откуда-то из пола, сквозь подошвы кед, по ногам струилась в живот и била изо рта, точно гейзер.
Рыжая охранница сунула голову в дверь и принялась раскачиваться в такт. Другие кандидаты вытягивали шеи, пытаясь заглянуть в дверь. Мелоди видела все это, как во сне. Все это было смутным и далеким, почти неразличимым.
