Фрэнки принялась сдирать сиреневый лак с ногтя большого пальца. В конце концов, кто на нее смотрит?
Вошла миссис Саймон. Ноги у нее мелькали, как дворники на ветровом стекле. Она звонко хлопнула в ладоши.
– По местам!
Клео с Дьюсом ускорили шаг, но не сильно.
Фрэнки уткнулась лицом в парту. Бретт погладил ее по спине.
Белый динамик над классной доской затрещал и ожил. Клео стиснула бронзового скарабея, которого носила на шее на счастье.
– С до-обрым у-утром, школа Мерстон! – прогремел директор Уикс.
Ну ладно, она проиграла, но зачем же так громко-то? В конце концов, он мог бы известить об этом по электронной почте!
– Всем хорошего дня! – ревел в микрофон директор. – Не забывайте, нам осталось учиться всего три дня…
Кто-то застонал. Гулия, что ли?
– Так что давайте проведем эти три дня достойно! Кстати, о счете. Знаете, чем я занимался все эти дни? Считал, считал и считал. Я подсчитывал ваши голоса.
Фрэнки подняла голову. Улыбаться. Излучать уверенность. Скрипя зубами, она выпятила подбородок и задержала дыхание, готовясь к неизбежному удару. Бретт ободряюще улыбнулся ей. «Ну, мы хотя бы попытались!»
Уикс прокашлялся прямо в микрофон.
– И теперь мы, без дальнейших проволочек…
– Приготовьтесь! Вот оно! – сказал Билли, хлопнув ее по спине. – Итак, «Оскар» вручается…
– Прекрати! – прошипела Фрэнки.
– Хотя, – директор сделал паузу, – пожалуй, пусть лучше победителей объявит Ляля!
Все застонали.
– Привет! – Ляля нервно хихикнула. – Итак, пара, которую вы выбрали, чтобы представлять школу Мерстон…
Клео заскрипела стулом. «Она же вроде и так стояла…»
– Это Бретт Реддинг и Фрэнки Штейн!
«Что?!!»
Фрэнки уставилась на Бретта. Бретт – на нее. Глаза у него были расширены. Контакты у Фрэнки горели. У нее зазвенело в ушах. Что одноклассники, аплодируют или негодуют? Не требует ли Клео повторного подсчета голосов? А Лагги с Клодин по-прежнему поддерживают обе стороны? Или наконец позволили себе проявить свои истинные чувства? Фрэнки была так потрясена, что ничего этого не замечала.
Единственное, что она запомнила перед тем, как свалиться в обморок, – это что Билли наклонился к ее уху и, щекоча его теплым дыханием, прошептал:
– Я же тебе говорил, что ты победишь! Я же тебе говорил!
Глава 21
Убийственный стресс
Бум!
Баскетбольный мяч буквально на пару сантиметров разминулся с банкой красной краски, принадлежащей Джексону. Только этого им не хватало: спортзал, выглядящий как место преступления!
– Вам что, больше играть негде? – прикрикнула Ляля на Дэвиса Дрейсона.
– Спортзал, между прочим, для этого и существует! – огрызнулся он, подхватывая мяч своей обезьяньей лапой. И снова этот скрип кроссовок! Лялина головная боль усилилась. Задача «Охранять банки с краской от скачущих мячей» в список ее неотложных дел не входила. Так же, как и «Подгонять всех помощников». Хотя в данный момент она занималась именно этим, глядя на почти голый холст.
Предполагалось, что это будет новый логотип школы T’eau Dally. Пока что это больше смахивало на павианий зад на фоне гигантского подгузника.
Ляля приподняла козырек с надписью «НАЧАЛЬНИК» (шутливый презент от Клодин) и терпеливо улыбнулась.
– Джексон, ну что же так долго-то? Они же завтра приезжают. А у тебя пока что…
Ляля склонила голову набок.
– И что это вообще такое? И сколько времени оно сохнуть должно? Ты это учитываешь?
Джексон обмакнул кисточку в банку, обтер излишки краски о край и буркнул:
– Да все будет готово. Не волнуйся ты.
Типичный художник!
Тем не менее Ляля ткнула пальцем в экран своего айпада и добавила галочку напротив пункта «Новый логотип». Ну и что, что он еще не готов? Джексон же сказал, что будет готово. А ей необходимо чувствовать, что они не стоят на месте.
«По кусочку, по глоточку…»
Следующим пунктом значился «Подиум».
В дальнем углу спортзала в одиночку возился Клод («Ну, спасибо, баскетболисты, только о себе думаете!»), вставляя в раму лист фанеры. У Клода то ли руки тряслись, то ли он стоял неустойчиво. Его шатало взад-вперед, казалось, он вот-вот уронит эту доску. Ляля подбежала, чтобы помочь.
Она когда-то читала о женщине, чей ребенок застрял под машиной. И вот материнская любовь придала женщине такую силу, что она подняла машину и вытащила ребенка! Так вот, для Ляли этот конкурс – все равно что родное дитя. Так что ей совсем не трудно подержать лист фанеры!
– Ты чего делаешь? – прохрипел Клод. Он шатался все сильнее.
– Помогаю! – прохрипела в ответ Ляля. И тут же вскрикнула: – Уй-я!
В палец, которым она тыкала в свой айпад, вонзилась здоровенная заноза. И чем же она теперь галочки ставить будет?
Ляля отпустила фанеру и впилась клыками в пострадавший палец. («Вот когда нужна булавка, так ее никогда не найдешь!»)
От внезапного рывка Клод потерял равновесие, и лист фанеры грохнулся вниз.
– Ы-ы-ы-ы! – взвыл Клод сквозь зубы. – Ну чем ты думала? – проворчал он, растирая плечо.
– Она сломалась, да? – спросила Ляля.
Клод осторожно покрутил рукой.
– Да нет, может быть, там трещина. Или ушиб. Пожалуй, надо показаться док…
– Да не рука, а доска! – рявкнула Ляля. – Вон, гляди, какая трещина там, посередине! Как ты думаешь, успеем мы до завтра достать другую? Это же очень важно! Эта доска может провалиться, когда модели выйдут на подиум!
– Ага, зверски важно! – фыркнул Клод. – Кого волнует рука, которой я играю в футбол? Главное – это доска! Эта доска была для меня всем!
«Ой-ей-ей!» Ляля приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Прямо тут, при всех. Хотя Клод этого терпеть не мог. Она хотела дать ему понять, как для нее важно то, что подготовку к конкурсу он ставит выше всего, даже собственной безопасности.
– Да не волнуйся ты так. Сходи, приложи холод. Я найду кого-нибудь еще, доску заменят. Когда привезут новую, я дам тебе знать.
Би-ип! – пропищали розовые часики Ляли. До часа Х оставались еще сутки плюс два часа пять минут.
И, если ничего не случится, к тому времени, как посланцы «T’eau Dally» войдут в эти двери, она будет готова ко всему, как участница телешоу, вышедшая в финал. На экране айпада заморгали красным два уведомления:
