Сколько же вокруг зрителей? Сотни? Тысячи? Может быть, новостные каналы уже выслали сюда съемочные группы? А как насчет профессиональных блогеров? Она вторично умирала от нетерпения: ей хотелось поглядеть на толпу до того, как вылезут танцоры-зомби и флешмоб начнется всерьез. Но нет, это было бы непрофессионально! Настоящие флешмоберы так не делают. И тем не менее Гулия не смогла устоять.
Она чуть-чуть повернула голову и посмотрела в сторону палатки возле кофейни. У палатки стояли три девчонки-младшеклассницы и хихикали в кулачок. «Над чем это они смеются?» Гулия повернула голову чуть дальше. Больше никого на площади не было. Не было даже солнца над головой. Повсюду зажглись железные фонари, в кофейне и магазине «Abecrombie» светились витрины, внутри горел свет. В окошке кассы сидел толстый дядька, но он не считается.
/Куда же все подевались?/
Неужели она пять часов подряд просто стояла и смотрела в глаза Медляка? Неужели нормалы правы, и, когда тебе хорошо, время пролетает незаметно?
/Все?/ – переспросил Медляк, впервые перестав петь. / – Мы уже несколько часов как остались одни./
Гулия передернула плечами.
/Почему же ты мне ничего не сказал?/
/Не хотел портить видео!/ – ответил он со смертельно-обаятельной улыбкой.
/Может, давай сразу перейдем к танцевальной части, и тогда толпа соберется снова?/ – предложила Гулия, не переставая двигаться под замедленную музыку.
/Хм, знаешь, я почти уверен, что и танцоры тоже разошлись/, – ответил Великолепный Зомби и указал на лавочку за спиной у Гулии. Она обернулась и увидела, что Хит спит на скамейке, выдыхая небольшие язычки пламени. Камера была выключена и болталась у него на указательном пальце.
Гулии захотелось растоптать свой айпод, уйти в кафе-мороженое и подкормить свое смертельно усталое тело сладким. А потом, когда возбуждение выветрится, она свернется в клубочек и предоставит потоку слез унести ее куда угодно – только не в Аризону! Но она была из семьи Элпсов. Упорных, настойчивых зомби, которые привыкли всегда доводить начатое до конца, какими бы несчастными они себя ни чувствовали. И потому Гулия продолжала танцевать.
Медляк остановился. Он взял ее лицо в ладони и предложил:
/Может, передохнём?/
/Скажи лучше – передохнем!/ – огрызнулась Гулия. Цунами слёз обрушилось на ее накрашенные фиолетовые ресницы. – /А что потом? Пойдем помогать моим родителям собирать вещи?/
/Ну, можно еще просто посидеть где-нибудь в уголке./
/А?/ – переспросила Гулия, не поверив своим ушам.
Но тут он ухватил ее за руку, повел за собой к пустой палатке у кофейни и затащил внутрь палатки. Они уселись рядышком, он обвил ее своими сильными руками. Медленно поцеловал ее в лоб и в кончик носа. Это было куда романтичнее, чем все, о чем она когда-либо читала в комиксах для девочек! И от этого она разрыдалась еще сильнее. Запах резины, зеленые матерчатые стены, их ноги, торчащие наружу, – она буквально чувствовала, как возникает еще одно счастливое воспоминание. Еще одно воспоминание, которое будет преследовать ее в одиночестве!
Слезы оседали на губах, придавая им соленый вкус душевной боли. Неважно, широко ли разойдется видео об этом флешмобе. Неважно, насколько мощный мотор у ее скутера. Время все равно ее опередит! Оно всегда остается победителем.
– Нас девяносто девять процентов! – провозгласил мужской голос где-то на площади.
«Слышу, слышу!» – подумала Гулия и со слезами поцеловала Медляка. Она – изгой среди изгоев. И все, что ее ждет в будущем, – это бесконечное бегство и мучительные прощания.
– Лили! Секвойя! – продолжал незнакомый голос. – Началось! Напишите эсэмэски Зигги и Ханне! А я забью место и приволоку палатки!
Энтузиазм незнакомца показался Гулии издевательским. Как он смеет так ликовать, когда она так несчастна!
– За-хва-ти! За-хва-ти! – принялись скандировать две девушки. «Наверно, это Лили и Секвойя. Стоп, разве «Секвойя» – не мужское имя? Наверно, оно бывает и мужское, и женское… «Секвойя» – это дерево такое, разве деревья не женского рода? Или бывают деревья-мальчики и деревья-девочки? Какие все-таки у нормалов имена дурацкие! А они еще думают, что это у ЛОТСов странные имена. Гулия… Медляк… Нормальные имена, понятные, со смыслом. А что это за «Секвойя»?»
– За-хва-ти! За-хва-ти!
К хору присоединилось еще несколько голосов. Искаженные тени нормалов змеились по зеленым стенкам палатки. А может, это нападение? Гулия отстранилась от Медляка.
/Что, вообще, происходит?/
Великолепный Зомби обнял ее за талию своей мускулистой рукой.
/Куда ты? Сядь!/
Но Гулия уже высунула голову из палатки. На площади собралась целая толпа. Мостовая была усеяна палатками, в ночном небе колыхались лозунги. На лозунгах было написано: «Я ЗДЕСЬ РАДИ СВОИХ ДЕТЕЙ!», «ПОКУПАЙТЕ СВОЕ!» и «ДАЕШЬ НОРМАЛЬНУЮ ЕДУ!»
Это была одна из тех демонстраций, что Гулия видела по Интернету. Когда обычные люди заявляют богатым, что им надоело, когда их учат жить. Гулия знала, что такие демонстрации устраивают в больших городах, но в торговых центрах? Но тут она сообразила, что демонстранты расположились напротив пекарни. Хорошая была пекарня, но она закрывалась. И люди в толпе передавали друг другу домашние пирожки.
/Ну почему мы не можем собрать такую же толпу?/ – воскликнула Гулия, выходя из палатки.
Вместо ответа она услышала гром аплодисментов.
«Что такое?»
– Вот кто все это затеял! – объявил знакомый голос. Это был тот самый нормал, который звал Лили и Секвойю. По виду это был студент колледжа, лохматый, небритый и в заляпанных грязью джинсах. Да, этот явно не принадлежит к одному проценту богатеев! – За-хва-ти! За-хва-ти!
Толпа двинулась к Гулии и окружила ее.
– Э-э-э-э-э-эй! – простонал Медляк, который вышел из палатки, чтобы защитить ее.
/Все в порядке!/ – прошептала Гулия. Потом обернулась к студенту и непонимающе развела руками.
– Все начинается с одной палатки! – провозгласил он и продемонстрировал футболку с соответствующей надписью. – И вы двое были первыми!
Он вручил ей ломоть яблочного пирога.
Великолепный Зомби наклонился к уху Гулии.
/Ну вот, я же тебе говорил, что нам надо просто передохнуть!/
Гулия хихикнула, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку единственного парня, который навсегда захватил ее сердце.
/Буди Хита! А я пойду рисовать плакаты./
Тридцать минут спустя Гулия катила сквозь толпу на своем скутере. Медляк, как всегда, сидел позади нее. Только на этот раз он, вместо энергетика, держал лозунг: «ЛОТСЫ! НАС ТРИДЦАТЬ ОДИН ПРОЦЕНТ! ЗАХВАТИМ МОЛЛ-СТРИТ!» Хит снимал это на видео. А потом они смонтируют ролик так, чтобы казалось, будто всю демонстрацию устроили нормалы в поддержку ЛОТСов. Еще до полуночи ролик разлетится по всему Интернету и докажет ее родителям, что никуда бежать не нужно.
