— А, понял, — задумчиво ответил Бересфорд. — Ну допустим, что способности человека ничем не ограничены. Увеличит ли это его возможности? Даже если мы полностью выявим их, неужели найдется область, в которой они все реализуются?
Оксфрод посмотрел на него и нахмурился.
— Хороший вопрос, Генри. Это верно, многие люди в мое время испытывают растерянность не из-за ограничений, а из-за неспособности сделать выбор. Они живут, утратив направление, беспорядочно и борются за то, чтобы найти свое место в обществе.
— В то время как скромные «викторианские», как ты выражаешься, рабочие, — язвительно подхватил Бересфорд, — знают свое место почти с рождения, и им даже в голову не приходят эфемерные идеи о какой-то «самореализации», за исключением, осмелюсь предположить, мыслей о хорошей выпивке да доброй закуске!
— Готово! — объявил Оксфорд.
— Что?
— Пульт управления. Исправил! Конечно, это временно, но я смогу отправиться домой, а там уж я его тщательно отремонтирую, прежде чем вернусь обратно.
— Обратно в 1837 год?
— У меня есть одно дело в 1840 году, но потом… да, я вернусь сюда, Генри. Я привезу тебе подарок из будущего в благодарность за твое гостеприимство.
— И сколько времени тебя не будет?
— Милорд маркиз, похоже, ты еще не осознал идею путешествий во времени. Я вернусь через несколько секунд, даже если для меня пройдет несколько лет. Не может ли Брок принести сверху мой костюм?
— Конечно, — ответил Бересфорд. Он дернул за веревку, висевшую рядом с камином. — Ты хочешь уйти прямо сейчас?
— Нет времени лучше, чем настоящее, — улыбнулся Оксфорд.
Появился камердинер, выслушал распоряжение, поклонился и исчез.
Бересфорд достал откуда-то из-за стула бутылку красного вина и сделал большой глоток. Потом вытер рот тыльной стороной ладони.
Оксфорд неодобрительно посмотрел на него.
— Тебе не кажется, что сейчас немного рановато пить вино?
— Мой дорогой друг, никогда не рано выпить как следует, — лениво протянул маркиз. — Это восстанавливает силы и проясняет голову.
— Лечить похмелье красным вином — верный способ стать алкоголиком.
— Вздор! И потом… если ты действительно отчалишь в будущее прямо у меня на глазах, потрясение убьет меня. Мне просто необходимо смягчить удар хорошим глотком вина.
Брок принес костюм, плащ, шлем и сапоги с ходулями. Оксфорд взял все это, прихватил пульт управления и вслед за Бересфордом вышел из комнаты, проследовал по коридору, завернул за угол и оказался в большом бальном зале. Они пересекли его, открыли застекленные двери и покинули дом.
Человек из 2202 года облачился в костюм, служивший машиной времени, и укрепил на груди пульт управления. Потом надел шлем, сунул ноги в сапоги и встал на ходули. После чего нагнулся и пожал руку человеку из 1837 года.
— Ты действительно веришь, что улетишь? — спросил Бересфорд.
— Да. Жди здесь. Я вернусь, когда для тебя пройдет несколько секунд.
И он шагнул на траву.
Оксфорд восстановил канал между шлемом и пультом. Теперь шлем считывал его приказы прямо с мозга, а пульт — выполнял их. Однако связь оказалась не слишком стабильной, и функция иллюзорного мира по-прежнему не работала.
Он установил время: десять часов вечера 15 февраля 2202 года; место — сад рядом с его домом в Олдершоте. Он надеялся, что ужин еще не остыл.
На небе светило яркое солнце, и уже через две минуты батареи полностью зарядились.
— Порядок, — прошептал он себе. — Поехали домой и начнем все с начала.
Он помахал рукой маркизу, шагнул вперед и прыгнул в воздух.
— Сейчас! — приказал он.
Действительность мигнула.
Он приземлился на плоском участке под деревом.
Была ночь.
Но это был не его сад.
Он огляделся. За ним горели огни маленького городка. Прямо перед ним, по другую сторону дороги, стояла высокая изгородь. За ней в темноте угадывались низкие здания. За воротами изгороди находилась караульная будка, и в ней он увидел человека в мундире.
Человек поднял руку ко рту, блеснула искра огня.
Что за черт! Он курит! В 2202 году не было курящих.
Оксфорд, скрытый деревом, сделал пару шагов, чтобы получше разглядеть вывеску над воротами.
«Британская армия. Северный лагерь. Олдершот».
Не может этого быть!
Военная база появилась здесь в 1854 году, но ее снесли в 2079-м, когда освобождали место быстро растущим городским окраинам.
— Правильное место, неправильное время, — пробормотал он, выходя из-под укрытия.
Он быстро двинулся к часовому, его ходули с металлическим лязгом зацокали по дороге. Человек взглянул на него.
— Господи! — с ужасом воскликнул солдат, увидев высокую нескладную фигуру. — Ты кто… такой?
Вместо ответа раздраженный Оксфорд грубо схватил солдата за плечо.
— Какое сегодня число?
Часовой совершенно опешил.
— Что… ч-что? — пробормотал он.
— Число какое! — закричал Оксфорд и стал хлопать солдата по щекам, пока не уловил искру понимания в бессмысленно уставившихся на него глазах.
— Какое сегодня число? — громко повторил он. — День, месяц, год.
— П-пятница, м-март, д-девятое, — заикаясь, произнес солдат.
— Год какой? — потребовал Оксфорд, как следует встряхнув бедолагу.
— 1877-й.
Рука Оксфорда опустилась; пораженный, он отступил назад.
Солдат нащупал винтовку, вскинул ее и спустил курок. Пуля скользнула по боковой поверхности шлема Оксфорда, откинув его голову в сторону. Справа донесся крик. Он услышал стук сапог — сюда бежали. Он повернулся, шагнул в сторону, приказал костюму перенести себя обратно в «Чернеющие башни», прыгнул в воздух и приземлился под ярким солнцем.
— Тебя не было меньше двух минут, — сообщил маркиз. — Ты убедил меня, мистер Оксфорд! Ты исчез прямо перед моими глазами! Потрясающе! Но подожди… что с твоим шлемом?
Путешественник во времени сделал пару шагов по траве, споткнулся и упал на колени у ног Бересфорда. Он потянулся, чтобы снять с себя шлем, и закричал от боли — шлем обжег ему руки.
— Осторожно! По твоей голове пляшет синее пламя! — закричал маркиз. — Секунду! Я сейчас!
Он метнулся в дом и через несколько мгновений выскочил с занавесом, который сорвал с застекленной двери. Обмотав занавес вокруг шлема Оксфорда, он поднял его и бросил на траву. Занавес загорелся. Бересфорд начал сбивать пламя сапогами. Голубой огонь померцал вокруг неповрежденного черного купола, потом уменьшился и совсем погас.
