Из рекламного объявления
28 сентября 1861 года Джек-Попрыгунчик появился на порыжевшей лужайке возле застекленных дверей «Чернеющих башен». Они были распахнуты, из зала лился яркий свет. Он вошел внутрь.
— Генри! Генри, где ты?
— Стой там, Оксфорд! — скомандовал резкий голос откуда-то из-за старинной ширмы в углу.
— Ты кто, черт возьми? — спросил путешественник во времени.
— Эдвард, это я, Генри Бересфорд!
— Твой голос сильно изменился. А почему ты прячешься? Выходи!
Внезапно пульт управления на его груди полыхнул огнем.
— Костюм опять сдох, — закричал он, пытаясь потушить огонь плащом. — Выходи, черт тебя побери.
— Послушай меня, Оксфорд. Со мной случилось несчастье, — пробулькал низкий голос. — Я сломал себе шею. Потребовалось экстремальное хирургическое вмешательство, чтобы я выжил. Приготовься. Я уже не тот человек, которым был.
Из-за ширмы, неуклюже ступая, выбрался орангутанг. Верхняя часть его головы отсутствовала, а на ее месте был стеклянный колпак с плавающим внутри мозгом.
Эдвард Оксфорд расхохотался.
— Твою мать, ты меня рассмешил!
— Это временно, я надеюсь, — сказал орангутанг.
Оксфорд согнулся напополам от визгливого хохота, по огромному залу заметалось эхо.
— О, долбаный безумный мир! — верещал он.
— Успокойся, Эдвард! Мне самому все это очень странно. Я даже начал думать, что ты мне приснился. Я с трудом верю в твою реальность, ведь прошло так много лет.
Орангутанг враскачку подошел к человеку на ходулях и протянул к нему руку.
Джек-Попрыгунчик отшатнулся.
— Не прикасайся ко мне, ты, обезьяна! — крикнул он.
— Ладно, ладно! Успокойся! Я только хочу отдать тебе список девушек!
Оксфорд посмотрел на него.
— Это действительно ты, Генри?
— Да, я.
— И тебе удалось?
— В целом, да.
— В целом? Что ты имеешь в виду?
— Одна из семей эмигрировала в Южную Африку. Я потерял их из виду.
— Так найди их, идиот! Может, это она и есть!
— Я делаю все, что могу, Эдвард. Смотри, я пока раздобыл описания и адреса Энджелы Тью, Мэриан Стипхилл, Конни Файевезер, Люси Харкнесс и Алисии Пипкисс.
Обезьяна прошаркала к банкетному столу, который, как заметил Оксфорд, передвинули сюда из столовой, взяла с него листок бумаги и протянула ему.
— Прошу прощения за почерк. Мне трудно писать. Не те пальцы.
Оксфорд стал просматривать имена, нацарапанные на листке.
— Все это внучки семей «Бригады Баттерси», дочки их дочек, — продолжал орангутанг. — Одна из них — твоя прапра… в этом нет никаких сомнений. Но имей в виду, с Пипкисс у тебя могут возникнуть проблемы. Я знаю, где она будет послезавтра вечером, но не до и не после того. Так что не упусти.
— Хорошо, — ответил Джек-Попрыгунчик. Он еще раз перечитал список. — А, — удовлетворенно протянул он. — Так она недалеко отсюда. Тот же самый коттедж!
— Именно.
— А девица из Южной Африки?
— Сара Шумахер. Я послал агентов по ее следу, — солгал Бересфорд.
— Отлично. Я не задержусь — надо действовать, пока костюм еще функционирует. А что будет с тобой?
— Я надеюсь скоро получить новое тело. Ты вернешься?
— Если мне повезет и я восстановлю свое генеалогическое древо, я приду попрощаться, прежде чем отправиться в свое время. Если же не повезет, значит, останется только эта Шумахер, и мне потребуется твоя помощь, чтобы найти ее. Сейчас мне пора.
— До свидания, Эдвард.
Оксфорд кивнул и вышел во двор. Он взглянул через плечо, увидел силуэт орангутанга, который маячил в дверном проеме, и вновь не удержался от смеха. Нелепый мир. В нем нет ничего настоящего. Он прыгнул.
Он все еще смеялся, когда приземлился на Викс-лейн, между Баттерси и Клепхемом, 2 августа 1861 года, в семь часов вечера. Он мгновенно перемахнул через изгородь на пустырь, который местные жители использовали как свалку. На улице кто-то закричал, значит, его заметили. Он запрыгал прочь, перескакивая через кучи грязи.
Спустя пару минут он был уже позади домов на Тайбридж-роуд. Он установил, который из них номер пять, и приблизился к высокой кирпичной стене. Рост вполне позволял ему заглянуть во двор.
На кухне горела газовая лампа, и через окно он разглядел женщину, которая мыла посуду в раковине. Последний раз, когда он видел ее, ей было четырнадцать лет. Это была Лиззи Фрайзер, которой уже исполнилось тридцать восемь. Она выглядела измученной и озабоченной, вокруг глаз залегли темные круги.
Тут в комнату вошла юная девушка: вот она, ее дочь, Мэриан!
Мать что-то сказала ей.
Мэриан ответила.
Женщина отошла от окна.
Задняя дверь открылась.
Девочка вышла во двор и направилась к ящику с курами.
Склонилась над ним.
Эдвард Оксфорд перепрыгнул через стену, подошел к девушке, прижал ладонь к ее рту, обнял ее худенькое тело, поднял ее в воздух и, крепко прижимая к себе, перемахнул обратно через стену.
Из кухни послышался крик ужаса.
Черт! Мать заметила его.
Он повернул девочку лицом к себе, схватил за плечи, тряхнул и прорычал:
— Ты Мэриан Стипхилл? Отвечай!
Она кивнула с перекошенным от страха лицом.
Крик за стеной стал совершенно безумным.
Не говоря больше ни слова, Оксфорд ухватился за платье Мэриан и разорвал его.
Потом вцепился к сорочку и кромсал ее до тех пор, пока не показалось голое тело.
Родинки на груди не было.
Оттолкнув девочку, он бросился обратно на свалку, сделал три гигантских прыжка, взвился в воздух и приземлился на Пачхам-террас в десять вечера 6 сентября 1861 года.
Стоял теплый вечер. На улице никого не было, но он слышал, что приближается повозка.
Он вдавил себя в темноту. Мимо промчался пенни-фартинг, оставляя за собой клубы дыма. Он тряхнул головой и хихикнул. Невероятно! Такого предмета никогда не было!
Люси Харкнесс, дочь Сары Льюит, жила в доме номер двенадцать вместе с родителями. Сегодня пятница. Ее отец и мать наверняка сидят в пабе «Дрожь».
Оксфорд подошел к двери, открывавшейся прямо на улицу — перед домами не было палисадников, — и постучал в нее. Потом пригнулся, уменьшив свой рост, и втиснулся под окно с фрамугой.
— Кто там? — донесся приглушенный девичий голос.
