— Ну… — Герлоф снова взялся за кружку. — Может, люди и не слишком хорошо думали раньше, но во всяком случае они думали.
Двадцатью минутами позже Тильда с Герлофом снова были в его комнате. Под мерное тиканье часов Герлоф рассказывал о тех годах, когда он подростком работал юнгой на корабле. «В доме престарелых совсем нескучно», — подумала Тильда. Наоборот, здесь было спокойно и приятно. Ей нравилось приходить в гости к Герлофу и забывать обо всем, что происходит на работе. Особенно ей хотелось забыть то, что случилось на Олуддене.
Она совершила ошибку, не проверив имя, — чудовищную ошибку. И в результате с ней не разговаривает муж покойной Катрин Вестин, а коллеги наверняка вовсю о ней сплетничают. И надо было этому случиться в первый день работы.
Но ведь в этом была не только ее вина.
Тильда заметила, что отвлеклась. Герлоф уже закончил говорить и выжидательно на нее смотрел.
— Все меняется, — сказал он.
Диктофон работал, магнитная лента в кассете наматывалась на приемную катушку.
— Да, времена меняются, — проговорила Тильда. — Старые добрые времена… О чем ты думаешь, когда вспоминаешь прошлое?
— Ну… Для меня это прежде всего море, — ответил Герлоф, бросая взгляд на диктофон. — Все эти прекрасные шхуны в гавани Боргхольма. Корабельный запах — запах сосны, смолы, краски, нефти, затхлых трюмов и стряпни кока.
— Что было самое лучшее в те годы?
— Покой… и тишина. Не нужно было никуда спешить. Конечно, в то время уже имелись моторы на большинстве лодок, но на парусниках были только паруса. И если не было ветра, то ничего нельзя было с этим поделать. Оставалось только бросить якорь и ждать, пока ветер вернется. И никто не знал, где находится парусник, потому что тогда еще не было ни радио, ни телефона. Поэтому в один прекрасный день корабли с надуваемыми ветром парусами просто показывались на горизонте. И, выдохнув с облегчением, жены спешили в гавань встречать моряков.
Тильда кивнула. Подумав о своей ошибке, совершенной неделю назад, она спросила Герлофа:
— Что тебе известно об Олуддене?
— Об Олуддене? Немного. Хутор по соседству со Стенвиком. Твой дедушка жил неподалеку от Олуддена.
— Правда?
— Да. Его дом был в паре километров на севере. Рагнар ловил угря и присматривал за маяками.
— А ты знаешь какие-нибудь истории, связанные с теми местами?
— У дома в Олуддене плохая репутация… Говорят, фундамент сложен из остатков заброшенной часовни, а бревна взяли с потерпевшего крушение корабля. Тогда для людей главным была экономия.
— А почему светит только одна башня? — спросила Тильда.
— Там случилось какое-то несчастье. По-моему, пожар. Там поставили два маяка, чтобы моряки могли отличать Олудден от других мест на Эланде, но под конец было слишком дорого содержать оба. Одной башни вполне хватало.
Герлоф помолчал и добавил:
— А теперь корабли осуществляют навигацию с помощью спутника, так что им маяк вообще не нужен.
— Новые времена, — констатировала Тильда.
— Вот именно. Левый и правый ботинок.
В комнате воцарилась тишина.
— Ты там была? — поинтересовался Герлоф.
Тильда кивнула. Герлоф закончил рассказ о семье Давидсонов, так что можно было отключить диктофон.
— Я была там на прошлой неделе, — произнесла она. — Там произошла трагедия.
— Да, я читал об этом в газете. Утонула молодая женщина, так? Мать двоих детей?
— Да.
— И кто ее нашел?
— Я, пожалуй, не буду об этом говорить.
— Конечно, вы же ведете полицейское расследование. Но какая трагедия…
— Да, особенно для мужа и детей.
В конце концов Тильда все-таки рассказала, как ее позвали на место происшествия и как доставали из воды тело.
— Эта женщина, Катрин Вестин, была одна на хуторе. Она пообедала и включила посудомоечную машину. Потом пошла к берегу и либо поскользнулась на мокрой дамбе, либо сама бросилась в воду…
— И утонула, — закончил Герлоф за Тильду.
— Да, она умерла сразу, хотя там неглубоко.
— Не везде. Прямо у дамбы довольно глубоко. Я видел, как туда подходили яхты… А очевидцы происшествия нашлись?
Тильда покачала головой:
— Никаких свидетелей. Берег довольно пустынный.
— В это время года побережье всегда пустует, — согласился Герлоф. — И никаких следов на хуторе? Того, кто мог столкнуть ее в воду?
— Нет, она была одна на дамбе. Чтобы попасть на нее, нужно пройти по песчаному пляжу, а на песке остались только ее следы.
Тильда взглянула на диктофон.
— Поговорим еще о Рагнаре? — предложила она.
Но Герлоф ее не слышал. Он тяжело поднялся и подошел к письменному столу, из ящика которого достал черный блокнот.
— Я всегда записываю сведения о погоде, — сказал он, перелистывая страницы. — В тот день была безветренная погода. Скорость ветра почти нулевая.
— Да, там было спокойно.
— Значит, волны не могли смыть следы на песке, — заключил Герлоф.
— Нет. Я сама видела следы женских ботинок на песке.
— У нее были травмы?
Тильда медлила с ответом, вспоминая ужасную картину.
— Я видела ее только минуту, но у нее были раны на лбу.
— Царапины? Ссадины?
— Да, видимо, от падения. Она ударилась головой, когда упала с дамбы.
Герлоф присел.
— У нее были враги?
— Что?
— У покойницы были враги?
Тильда со вздохом сказала:
— Откуда мне знать, Герлоф. У матерей маленьких детей бывают враги?
— Я только подумал…
— Давай сменим тему, — серьезно произнесла Тильда, глядя на престарелого родственника. — Я знаю, что ты любишь разгадывать загадки, но я действительно не имею права с тобой это обсуждать.
— Конечно, ты же работаешь в полиции, — согласился Герлоф.
— И к тому же я не занимаюсь расследованиями убийств, — прибавила Тильда. — Да и никакого расследования не ведется. Нет следов преступления. Нет мотивов. Муж Катрин, правда, не верит, что это несчастный случай, но я не представляю, кому понадобилось ее убивать.
— Да-да, — проговорил Герлоф. — Мне и правда нравится разгадывать загадки.
— Хорошо, но давай поговорим еще о дедушке.
Герлоф молчал.
— Я включу диктофон, хорошо?
— Может, с моря? — сказал Герлоф.
